Герман Романов - Крестоносец из будущего. Самозванец

Желудок требовал пищи, и он решил снова половить рыбку — благо знакомые силуэты скользили под бурными, но хрустально-чистыми водами.

На островке плавника было достаточно, и Андрей вскоре соорудил удочку. Выбрал самую яркую «муху», привязал к леске и, закинув в речку, пошел вдоль берега.

Поплавок, проплыв несколько шагов, стремительно ушел под прозрачную воду, и Андрей тут же резко рванул удилище. Рыбка серебристой блесткой затрепыхалась на крючке.

Рыбак внимательно осмотрел свою первую добычу — это была небольшая, с ладонь длиной, зеленоватая форель. Ему раньше приходилось ловить такую, но было это настолько далеко от Саян, что Никитин поневоле закряхтел, не зная, что и подумать. Об этой рыбе в его таежном селе ни сном ни духом никто из заядлых любителей сетей и удочек не ведал.

— Форель, значится, здесь водится?! Занесло меня, грешного, шут знает куда! Сбылась мечта клинического идиота, начитавшегося книжек о приключениях. Вот и нашел их… На свою задницу!

Но сетовать на свою судьбу он дальше не стал, наоборот, поздравил себя с удачным почином. И принялся за ловлю крайне серьезно — через час на камнях лежало полтора десятка мелковатых рыбешек.

Добычи явно маловато для обильной кормежки, Андрей интуитивно чувствовал необходимость больших запасов продовольствия.

Укрепив два колышка, он принялся чистить и потрошить пойманную рыбу. Потом форель нанизал на прутик и закрепил на двух колышках. День был очень жаркий, и рыбак здраво рассудил, что до завтрашнего дня его улов чуток подвялится, в дороге это позволит питаться на ходу, не останавливаясь для рыбалки.

До вечера Никитин исхитрился поймать еще три десятка таких же рыбешек, решив запечь их на углях для ужина да и подкоптить с десяток.

Сухой плавник хорошо трещал в огне, а Андрей, подстелив под себя ветровку, с нескрываемым удовольствием поедал поджаренную на прутиках рыбу. В любое другое время он плюнул бы на несоленую, отвратную, частично обугленную рыбу, но сейчас голод заставлял его наедаться впрок.

Насытившись, Никитин набросал в затухающий костерок заранее наломанных с куста веток, а на кольях укрепил прут с нанизанной на него рыбой.

Теперь за пару часов форель в дыму могла хорошенько прокоптиться — утром будет завтрак, да и обед в дороге не помешает.

Ночью Андрей пристально вглядывался на россыпь ярких звезд. К немалому облегчению, небо для него оказалось знакомым.

Присутствовала Луна, обе Медведицы с Полярной звездой занимали положенное им место. Только одно обстоятельство его насторожило. Сколько он ни вглядывался в черное глянцевое небо с блестящей россыпью звезд, но так и не заметил двигающихся огоньков самолетов, впрочем, и со спутниками тоже была полная напряженка.

Астрономическое наблюдение несколько обнадежило, хотя определенное беспокойство осталось. Мир был его собственный, вот только летающая техника ни днем, ни ночью так и не появилась.

Но предаваться унынию он не стал, а, мысленно сплюнув, решил завтра хорошенько изучить окрестную флору и фауну, на первый взгляд явно не сибирскую, а свойственную больше Европе, причем отнюдь не Северной.

Улегшись на теплые камни, Никитин быстро окунулся в сон, без каких-либо тревожащих душу кошмаров. Один раз за ночь все же проснулся — сильно захотелось покурить. Высмолив привычную самокрутку, он снова погрузился в сладкую дремоту здорового сна…

К огромному удивлению Андрея, ночь в этих горах оказалась поразительно теплой — утром температура воздуха вряд ли была меньше плюс десяти по Цельсию.

Окунув лицо в холодную воду, он громко крякнул и, пока умывался, все время легонько повизгивал.

Начав делать утреннюю зарядку, впервые за два прошедших года, он стал крыть себя бранными словами. Это время полного безделья, сытой и размеренной жизни сразу сказалось на отставном спецназовце — с трудом отжался два десятка раз, хотя раньше, без особого труда и напряжения, спокойно делал полсотни отжимов.

Такое нелицеприятное для него открытие больно стегануло по самолюбию. Андрей, сцепив до ломоты зубы, проделал десять раз полный силовой комплекс — отжим, пресс, наклон и приседание, затем еще десяток отжимов.

Обессиленный, он четверть часа пролежал на камнях, а затем добрых полчаса отрабатывал удары руками и ногами. Потом сделал сам себе зарок на будущее — тренировку обязательно проводить каждое утро и вечер и не позднее месяца набрать утерянную форму.

Андрей долго занимался рукопашным боем, почти четверть века, и за себя не беспокоился в этой горной долине. Сейчас было плохо только с оружием — без автомата и гранат он чувствовал себя весьма неуютно. Но кое-какой «инвентарь» он решил сразу же изготовить и после короткого перекура приступил к работе.

Найдя в речке подходящий, небольшой и похожий на гирьку камень, Андрей вскоре изготовил обычный кистень, просто прикрепив этот камешек с помощью шнурка от кроссовки и лески к обструганной палке. Нунчаками он владел прилично, и кистень тоже оказался весьма послушным и таким же опасным, смертоносным оружием.

Основным орудием стала обычная дубина, еще с пещерных времен хорошо послужившая человеку. Но здесь Никитин быстро проделал некоторые, очень нужные усовершенствования.

Найдя подходящую палку, он с трудом, при помощи плоского голыша и отборных матов, расщепил ее на толстом конце. В расщеп он вставил тщательно обработанный, очень тонкий плоский камень с острыми выступающими краями, который хорошо закрепил вторым шнурком и леской.

Импровизированный «шестопер» для длительного боя был непригоден, но два или три сильных удара им могли причинить гипотетическим противникам большие неприятности, вплоть до летального исхода.

Андрей мог орудовать на приличном уровне любой палкой, от милицейской резиновой дубинки, именуемой ПР-73, или прозванной в народе «демократизатором», до обычной оглобли, которые всегда применял в любой драке очень умело и уверенно.

Покрутив около часа «шестопер», он добился результата — теперь дубина была продолжением его руки, а это в любой рукопашной схватке самое главное и почти всегда обеспечивает победу над супостатом.

Позавтракав копченой, вернее подкопченной, форелью, Никитин повесил на плечо связку рыбы и взял в руки трико с кроссовками, затем осторожно вошел в воду, борясь против течения, и перебрался за пару минут на правый берег речушки.

Обтерся импровизированным полотенцем, надел трико и обулся — по старой привычке легонько попрыгал. Хотя делать такое было незачем — греметь просто нечему. Как говорят вояки — «налицо наличие полного отсутствия» — очень коряво сказано, но верно.