Владимир Контровский - Конец света на «бис»

Атомная подводная лодка – носитель «царь-торпеды» «Т-15»

Горшков хотел было возразить, однако счёл за лучшее промолчать: Малиновский, как ни крути, был прав.

– Мало, да, – согласился Первый секретарь ЦК КПСС, барабаня пальцами по столу.

«Что же делать? – подумал он. – Погодите, мать вашу, сыщем мы на вас управу!».

Когда говорят, что Колумб в 1492 году открыл Америку, то это не совсем верно. До берегов собственно американского материка великий генуэзец добрался позже, во время своего третьего плавания в Новый Свет. А тогда, в первый раз, он открыл острова Гаити (мореплаватели назвали его Эспаньолой – Маленькой Испанией) и Кубу. Райский уголок, земля, утопающая в зелени, омываемая лазурными водами тёплого моря и согреваемая лучами тропического солнца; край вечного лета, словно специально созданный Всевышним для жизни, радости и любви… И никто не знал, какую роль суждено сыграть этому острову в судьбе планеты.

Вокруг Кубы десятилетиями голодными акулами кружили голландские и французские буканьеры; в запутанном клубке колониальных войн остров переходил из рук в руки – от испанцев к англичанам и обратно. Наконец, после испано-американской войны 1898 года и разгрома у Сантьяго эскадры адмирала Серверы, на Кубе прочно обосновались американцы, превратившие весь остров в загородную виллу (и по совместительству в публичный дом) для Дяди Сэма.

Такое положение вещей почему-то не очень нравилось самим кубинцам (смешанным потомкам кастильских конкистадоров, индейцев-караибов и вывезенных из Африки негров-рабов), и в первый день тысяча девятьсот пятьдесят девятого года горстка революционных романтиков-бородачей братьев Кастро прикладами винтовок выгнала с острова заведующего тропическим борделем Батисту и решила обустроить жизнь по-новому – по примеру первой в мире страны победившего социализма. В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов прошлого века энтузиазм бил через край, и построение подлинного Рая на райской земле Кубы казалось делом близким и вполне осуществимым.

Барбудос

Кубинский «поворот влево» пришёлся не по вкусу Дяде Сэму. В марте шестидесятого года президент США Дуайт Эйзенхауэр утвердил решение об организации вооружённого вторжения на Кубу и свержении правительства Кастро, а в августе того же года на операцию под кодовым названием «Плутон» было выделено тринадцать миллионов долларов. Янки не спешили бросать под пули своих морских пехотинцев (память о боях с японцами на островах Тихого океана была ещё свежа) – десантная «бригада 2056» формировалась из наёмников, и командовал ею бывший капитан армии Батисты Сан Рамон. В район высадки два десантных корабля и пять транспортных судов «гусанос»[3] шли под флагом Либерии, однако операцию обеспечивал US Navy – в состав «соединения прикрытия» под командованием адмирала Бэрка входили два эсминца и авианосцы «Эссекс» и «Боксер», на борту которого в полной боевой готовности находился батальон американской морской пехоты. Кроме того, к берегам Кубы был направлен авианосец «Шангри-Ла» с кораблями эскорта.

Однако не срослось. «Внезапная» высадка в Заливе Свиней в полночь 17 апреля 1961 года очень быстро перестала быть таковой: уже через три часа правительство Фиделя Кастро отреагировало на происходящее быстро и правильно – в район вторжения перебрасывались войска и техника. На рассвете 17 апреля кубинские самолёты (отнюдь не уничтоженные предварительным налётом семи американских бомбардировщиков на кубинские аэродромы – «барбудос» рассредоточили свою немногочисленную авиацию и установили на взлётных полосах муляжи) атаковали район высадки и отправили на дно четыре транспорта (в том числе «Хьюстон», на котором находился в полном составе пехотный батальон, и «Рио-Эскондидо», перевозивший большую часть боеприпасов и тяжёлого вооружения «бригады 2506»). Милисианос, встретившие вторжение на берегу залива Кочинос, дрались отчаянно, и к середине дня наступление десантников было остановлено – на поле боя появились батальоны кубинской армии, танки «Т-34» и самоходки «САУ-100» (в одной из которых сидел сам Кастро).

Шесть транспортных самолётов выбросили воздушно-десантный батальон «бригады 2506», но уже 18 апреля он был окружён и блокирован «барбудос». 19 апреля было принято решение задействовать американскую авиацию – пять «Б-26» под прикрытием реактивных истребителей с «Эссекса» получили приказ бомбардировать позиции кубинских войск. И снова не срослось: истребители разминулись со своими подопечными, и два «Б-двадцать шестых» с американскими экипажами были сбиты кубинскими ВВС. А днём после мощной получасовой артиллерийской подготовки кубинские правительственные войска перешли в наступление и сломили сопротивление наёмников, которые в этот же день капитулировали.

Для разгрома десанта, высадившегося в Заливе Свиней, потребовалось семьдесят два часа – аналитики ЦРУ, разрабатывавшие операцию «Плутон», не ожидали от Фиделя Кастро такой прыти. На открытое крупномасштабное вторжение янки не решились – президент Голдуотер ещё не освоился со своим статусом и оглядывался на «общественное мнение». Попытка придушить новорождённую «красную Кубу» «малой кровью» провалилась, но это было только началом: через полтора года у «коммунистической занозы в американской заднице» – у острова, населённого мужественными «барбудос» и прекрасными сеньоритами, сошлись лицом к лицу две самые грозные и непримиримые силы планеты Земля.

«Тьфу, ну и стоянка! Это ж надо – ни в ресторан вечером не выскочить, ни просто в город за парой пузырей сгонять! А уж о том, чтобы причалить к какой-нибудь местной дамочке да обрести на ночь уютную гавань в её койке, и говорить нечего. Монахи бы на такую стоянку обзавидовались… И это после шестимесячного рейса! И ладно бы в иностранном порту стояли с его правилами поведения советского моряка за границей, а то в родном Калининграде, где всё словно специально приспособлено для того, чтобы доставить моряку-рыбаку-китобою максимум нехитрых удовольствий и при этом максимально облегчить его карманы путём добровольного изъятия из них излишних денежных знаков».

Праведный гнев боцмана с «Долинска» был вполне понятен. С самого прихода теплохода в порт всё шло как-то наперекосяк. Сначала их отогнали на самый дальний причал, откуда топать до города – ноги сотрёшь по самое некуда; потом почему-то не разрешили вызвать из Ленинграда семьи (обычно в любом советском порту проблем с этим никогда не возникало, особенно после таких продолжительных рейсов). Замены тем, кто собирался в отпуска и отгулы, из отдела кадров пароходства тоже не прибыло – без всяких объяснений. А проверить на собственных пятках изнурительность дороги от судового трапа до ближайшего гостеприимного кабачка даже не пришлось – паспорта моряков экипажу на руки не выдали. А без этого нечего и надеяться преодолеть кордоны бдительных вохровцев на проходной. Можно, конечно, попробовать через забор (или через дыру в оном), но подобное рискованное предприятие чревато: изловят по дороге туда (или, паче чаяния, обратно – когда ты уже загружен бутылками), и пиши пропало! Вот тебе море, а вот тебе виза!