Андрей Ходов - Игра на выживание

Кроме того, были предварительно определены основные направления и назначены ответственные за них. Горелову, как он и ожидал, досталась работа по его «специальности» в ЦКБ-29, то есть по авиации всему с ней связанному. А плюс к тому сбор информации о грядущих научных открытиях.

Совещание продолжалось часа три, после чего Кобулов предложил каждому сегодня хорошо все продумать, а с утра приступать к делу. Потом закрыл совещание, и отправил фотографироваться на новые удостоверения и спецпропуска.

Вместе с сознанием к Николаю Ивановичу пришла боль. Ужасно болела голова, сильная боль чувствовалась в районе бедер и ягодиц, ныло сердце, да и все тело порядком ломило. Немного полежав, прислушиваясь к своим ощущениям, он понял, что лежит в кровати на боку, и попытался открыть глаза. Удалось это не сразу, ибо ко всем уже имеющимся источникам боли добавилась еще и резь в глазах, будто они были сильно запорошены песком. Но проморгаться все же удалось, и Николай Иванович смог немного осмотреться. Помещение, где он находился, явно было больничным, что вполне определенно подтверждало и обоняние. Судя по интерьеру, больница была жутко провинциальной. Если вообще не сельской. Тут он вспомнил, что с ним собственно произошло: самолет Уральских авиалиний, объявление по трансляции об аварийной посадке, суета стюардесс, пытающихся скрыть свой страх под дежурными улыбками, сильная тряска и страшный удар на земле, крики, попытка подальше отбежать от самолета.

— Выходит, что убежать мне не удалось, — сообразил Николай Иванович. — Поэтому и больница. И дернул же меня бес лететь самолетом, можно подумать, что эти лишние сутки поездом что-то особо решали! Долетался, сокол!

Немного разобравшись с ситуацией, он попытался подвигать руками и ногами. Судя по всему, конечности были на месте. Но вот попытка приподнять голову прошла неудачно. Голова немедленно закружилась, и он снова соскользнул беспамятство.

Когда Николай Иванович пришел в себя следующий раз, то в палате обнаружилась медсестра. Молодая девушка в старомодном белом халате из плотной ткани и не менее старомодном белом платке, повязанном уж совсем архаичным способом, как у сестер милосердия на старых фотографиях, дремала на стуле возле кровати. Почувствовав движение, она открыла глаза и улыбнулась.

— Очнулись, больной? Как Вы себя чувствуете?

— Не очень, — признался Николай Иванович, с трудом ворочая засохшим языком, — Больно и голова кружится. — Давно я тут валяюсь? И что со мной?

— Раз в себя пришли, то ничего страшного, — сообщила ему медсестра с улыбкой, — контузия от удара по голове и еще ожог, но тоже не страшный. Мы Вас обязательно вылечим. А без сознания Вы были более трех суток. Пить хотите?

— Хочу, — девушка взяла с тумбочки что-то вроде чайника с носиком и поднесла ему ко рту.

Николай Иванович жадно сделал несколько глотков, ворочать языком сразу стало легче.

— У Вас не найдется таблетки анальгетика? — спросил он, напившись — Голова очень болит и вообще…

Девушка кивнула, снова потянулась к тумбочке и поднесла к его губам белую таблетку.

— Что это?

— Аспирин, — сообщила сестра. Николай Иванович поморщился. — А чего ни будь поэффективнее не найдется?

Медсестра молча пожала плечами.

— Понятно, а еще пишут, что ситуация с медициной все время улучшается. — Он взял таблетку губами и запил ее из поднесенного сосуда с носиком.

— Мои не появлялись? В смысле, жена дети и прочие родственники. Вы им сообщили, что я тут?

Девушка снова пожала плечами, — не знаю, спрошу, а Вам пока нельзя много говорить. У Вас же сотрясение мозга, Вам лучше помолчать.

Впрочем, поговорить ему не удалось и в дальнейшем. Следующие две недели весь медперсонал, включая лечащего врача, упорно уклонялся от любых разговоров, прямо не относящихся к лечебным процедурам. Никто из родни к нему тоже не приходил. Николай Иванович начал волноваться. Появившаяся сначала обида на жену и детей сменилась нешуточным беспокойством. В голову лезли мысли, что с его близкими произошло что-то нехорошее, а медики это скрывают, чтобы не волновать больного.

Очередной больничный день начался как обычно. Лечение явно шло в должном направлении. По крайней мере, голова уже болела не так сильно, да и ожоги видимо начали подживать, хоть, и чесались неимоверно.

Поэтому слова медсестры о посетителе Николая Ивановича одновременно и обрадовали и взволновали. Он смотрел на дверь и гадал, кого именно увидит. Действительность превзошла все его ожидания. В дверь вошел молодой человек в форме, прошел к его кровати и молча уселся на стул. Николай Иванович оторопело осмотрел фуражку с васильковой тульей и краповым околышем, гимнастерку со стоячим воротником и петлицами, темно-синие бриджи и сапоги. Потом снова вернул взгляд к петлицам крапового цвета, где красовались два кубаря, и хмыкнул.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант госбезопасности, — иронически протянул Николай Иванович, — чем обязан?

Судя по выражению лица вошедшего, это явно была не та реакция, которой от него ожидали.

— Здравствуйте, — поздоровался гость, — а вы, похоже, не удивлены?

— А чему я, собственно, должен удивляться? Не спорю, форма аутентичная, все детали соблюдены, вон даже нарукавный знак правильный. У вас тут костюмированный бал реконструкторов ожидается, или это ролевая игра?

Посетитель понимающе улыбнулся, — Понятно, вижу человек вы здравомыслящий и очевидно не чуждый интереса к истории, но вот с выводами явно поспешили.

— Да неужели? — Николай Иванович поворочался в кровати, чуть подбив подушку, чтобы удобнее было смотреть лежа на боку. — Тогда кто вы, и что вы тут делаете в довоенной форме НКВД?

— Дело в том, уважаемый Николай Иванович, что я, как ни странно это для Вас звучит, действительно лейтенант госбезопасности, а за этим окном, — он сделал рукой легкий взмах в сторону оконного проема, — имеет место быть январь 1941 года. То есть время, как вы выразились, довоенное. Удостоверение могу показать, но вы ведь все равно не поверите. Как уже выяснилось из общения с вашими современниками, уцелевшими в катастрофе, в вашем времени их сделать не проблема. Словам моим вы тоже не поверите. Поэтому сделаем проще. Врачи сочли вас достаточно оправившимся для перевозки, через час повезем вас на железнодорожный вокзал, а потом поездом в Москву. Вы ведь знаете Свердловск? Мы специально немного переделали карету неотложки, чтобы вам все видно было. Посмотрите на город, а потом уже в поезде продолжим наш разговор.