Михаил Михайлов - Начало прошедшей войны

Вряд ли сейчас им можно объяснить, что наше спокойствие истекает от нашей профессии. Снайпера издревле считались самыми флегматичными и спокойными людьми. Вот пусть попробует кто другой поэнергичнее и менее невозмутимее полежать несколько часиков неподвижно в ожидании цели. Причем, можно лежать и тихом лесу на опушке, а можно и в куче навоза, терпя нашествие мошкары. Потом сделать один выстрел и уходить в новое место, в котором опять придется неподвижно отлеживаться, в ожидании пока не утихнет суматоха.

Сейчас наше свойство характера было нам на руку. Вся наша снайперская братва спокойно сидела вдоль бортов грузовика и лениво шевелило головами. Я сам смотрел на окрестности даже с большим интересом, чем выслушивал слова комиссара. Все пытался найти различия, по которым можно отличить свое время и полувековое прошлое. Не знаю как другие герои альтернативок, которые попадали в прошлое и почти всегда понимали что-то не то с окружающим миром', сам я этого не видел. Свежий воздух без примесей фабричной загазованности, так и находились мы далеко на природе. Сюда уж точно не дойдет вся эта химия из труб. Земля, трава, небольшие деревца — совсем ничем не отличались от своих аналогов моего времени. 'Наверное у них интуиция была развита ну просто очень замечательно'- подумал я обо всех книжных 'попаданцев'.

Пока в моей голове потихоньку ворочались подобные мысли, дискуссия среди комсостава закончилась. Откозыряв, все командиры разбежались по своим местам в колонне. Наша полуторка тронулась, и мы покатили менять историю. Было жарко. Даже не так — Было очень ЖАРКО. Слабый ветерок обдувал нас в кузове во время движения, но хотелось большей прохлады. Очень сочувствовали нашим ребятам в конце колонны: Пыль поднималась столбом и весело ложилась на машины позади идущих, а также на лица, гимнастерки…

Наконец, где-то через полтора часа, мы выехали со слабо накатанной грунтовки на более 'рабочую' дорогу. Тут и движение было более оживленное. Нам попадались телеги, мелькнуло несколько грузовиков и эмок. Сильного любопытства я не заметил ни у кого. Так, мазнут взглядом и снова уткнутся вперед на дорогу. Наконец промелькнул дорожный знак, который оповестил нас о скором появлении нашего конечного маршрута. На въезде в Брест, регулировщик остановил колонну и что-то сказал нашему комбату и комиссару. Те скорчили недовольные лица, но не стали возражать.

Мое любопытство пересилило лень и заставило выпрыгнуть из полуторки. Подойдя к нашим командирам и первому бойцу из прошлого, я навострил уши. Слушать, собственно, было уже и нечего. Регулировщик не хотел пускать в город нашу колонну не смотря на все документы комиссара. Тот пытался его еще раз убедить, но потом махнул рукой. Комбат увидел меня и скорчив зверскую рожу, подозвал к себе.

— Ты, мать твою, что здесь шляешься. Почему не в машине?

Скорчив виновато-подчиненое лицо, я отрапортовал:

— Товарищ командир, мне бы нужде отойти, да и ребята интересуются с чем заминка связана, надоело уже трястись. Когда нас в казарму определят?

— Потерпишь, сейчас товарищ комиссар направиться в штаб за разрешением коменданта — оказывается, тут только сегодня сняли особое положение в войсках и еще продолжают показывать рвение.

К нам подошел Красильников, вытирая пот платком и закрывая свою командирскую сумку:

— Стародубцев, давай сюда вашу полуторку — поедем в штаб. Остальным придется ожидать нашего прибытия. Вы, товарищ майор, остаетесь с колонной.

Отдав честь, я подскочил к водительской дверце своей полуторки и сказал:

— Давай-ка, воин, до комиссара и не пыли сильно, а там куда он прикажет.

Сам подтянулся за борт и заскочил в кузов. Из объяснений регулировщика водитель уяснил направление движение и тронулся. Проезжая по улицам я ощущал некий дискомфорт и только возле самого здания штаба расслабился. Оказывается за всю свою жизнь привык видеть рекламу, которая увешивала почти все стены домов. Здесь же все было чисто — каменная мостовая, кирпичные дома, почти полное отсутствие автомобилей на улицах. Даже девушки очень сильно отличались. Где яркие и разнообразные наряды, короткие мини-юбки и шортики, прозрачные блузки и облегающие топики? Вокруг все блистало однообразием. Простые платьица умерено длинные, платки, правда не у всех, юбки почти до земли.

Комиссар зашел в здание, а я с ребятами вылез из кузова размять ноги. Часовой покосился на нас с подозрением. Ну еще бы, прибыли с комиссаром, сами с новенькими 'кубарями', лица наглые. Ну просто пупы земли, да и только. Мимо прошел капитан-артиллерист, отдал честь и поспешил побыстрее увеличить расстояние между нами. М-да, все таки наша форма дает о себе знать, да и времени прошло немного, когда мои 'коллеги' проводили чистки в армии.

Прошло, наверное, минут сорок когда Красильников вышел на улицу и приказал грузиться. Обратно доехали уже быстрее — дорога все таки знакомая по первому разу. Возле шлагбаума комиссар отдал бумагу и мы покатили на свое место службы. Проехали мы почти весь город насквозь и только на его другой стороне нашли свои казармы, в которых нас разместили. Обычный барак из кирпича, грибок караульного у входа, чисто выметенный плац. В стороне стояло еще пара аналогичных строений с часовыми возле них. Ага, значит там заселены какие-то пехотинцы. Насколько помнил из истории и того что вдолбили за последние два месяца, в округе стояла пара стрелковых дивизий. Наверное один из их батальонов стал нашим соседом. Ладно, вечерком наведем мосты, а пока надо обустроиться.

Нашу снайперскую группу разместили даже не самой казарме, а выделили отдельную пристройку, с отдельным выходом. Там уже стояло полторы дюжины коек. Разложив матрасы и барахло из вещмешков по местам, мы вышли на улицу. Там уже строился вещь наш батальон. Приткнувшись сбоку — по молчаливому согласию, решили считаться отдельным подразделением и забыть о предыдущих взводах и ротах, из которых нас выдернули.

О чем там толковали комбат на пару с комиссаром, не помню — был погружен в свои мысли — очнулся от тычка в бок.

— Ты, че, заснул что ли? Ну даешь, научи этой полезной привычки, а то надоело на солнышке чепуху всякую слушать, — прозвучал голос Витька.

— А о чем хоть они говорили?

— О чепухе, партия-шмартия, долг комсомольца и коммуниста… в общем тягомотина.

— Витек, ты умный парень, но иногда так тормозишь. Это вчера было чушью, а сейчас этим живут десятки миллионов. Ты такое больше не говори, а то не поймут и расстреляют на фиг.

Так поучая своего напарника мы протопали обратно в свою располагу. Наскоро перекусив мы собрались растянуться на койках, но тут внутрь заскочил один из рядовых и прокричал: