Иоланта Ламарр - Шарнирные куклы. Мир под стеклом. Исторический детектив

– Нет, я расскажу им всю правду и потребую, чтобы меня приняли в Службу, – неожиданно для самой себя сказала Алина.

Впрочем, признаться, сейчас она понимала, что глубоко в душе планировала это с того самого момента, как увидела грамоту.

Сирша закашлялась и шокировано округлила светлые глаза: было видно, что подобного не ожидала даже она, закоренелая авантюристка.

– Что ты на меня так смотришь? – неожиданно разозлилась Алина. – Пойми, я больше не могу жить, как раньше. Довольно с меня! Всю свою жизнь я чувствовала себя так, будто играю чужую, навязанную кем-то роль. И знаешь, всё это глубоко мне уже опротивело.

– Ты можешь выйти замуж, – заметила актриса, проводя рукой по непривычно коротким волосам.

Алине стало интересно, жалеет ли её спутница о том, что так жестоко обошлась с некогда завидной причёской. К примеру, сама девушка никогда не смогла бы отрезать свои длинные светло-русые волосы.

– И продолжить влачить то же жалкое существование, только теперь ещё рожая и воспитывая детей в перерывах, – с сарказмом возразила на её предложение Алина, закатывая миндалевидные глаза.

Актриса наигранно вздохнула и покачала темноволосой головой. Мимо них медленно проехал экипаж с откидным верхом, чьи пассажиры – одетые по последней моде мужчина и женщина средних лет – приветливо кивнули девушкам, которых они, вероятно, приняли за молодожёнов. Алина мимолётно удивилась: она не привыкла к тому, чтобы знатные особы обращали на неё внимание. На мгновение девушка даже порадовалась, что Сирша заставила её надеть одно из своих тёмных дорожных платьев, которых у столичной актрисы оказалось в избытке.

– Ну, ты, конечно, не образец классической красоты, – Алина на этих словах обиженно хмыкнула, но Валентайн не обратила на это никакого внимания: – Однако вполне симпатичная девушка. Charmante. Думаю, если наденешь модное бальное платье и сделаешь причёску, можешь стать ничем не хуже так называемых столичных красавиц. Так что охомутай какого-нибудь дворянина – и потом читай себе книжки, гуляй с декоративными собачками, сиди часами перед зеркалом с позолоченной рамой, или что там ещё обычно делают аристократки. Может быть, тебе даже удастся не рожать каждый год детей.

Алина скривилась, как от резкой зубной боли.

– Я не хочу зависеть от мужчины. И уж тем более не буду бегать за каким-то там аристократом, – уверенно заявила девушка, кладя под голову одну из мягких декоративных подушек, что были в обилии разбросаны на сиденьях.

Как оказалось, актриса ценила в жизни, прежде всего, удобства, и потому решила взять с собой не только своего кучера, который был ей кем-то вроде личного слуги, но и собственную карету.

– Я хочу стать такой, как ты, – продолжала тем временем Алина. – Самостоятельной, независимой. Женщиной, которая в состоянии распоряжаться собственной жизнью, как пожелает того сама.

Сирша на последних словах рассмеялась с неожиданной горечью. Её спутница покосилась на неё с искренним недоумением.

– Мисс Лайтер, вы рассуждаете точно наивная маленькая девочка! – воскликнула она, снова машинально потирая то самое – теперь Алина была в этом уверена – припухшее запястье. – Я, к твоему сведению, зависима от мужчин больше, чем любая замужняя дама или простолюдинка. Да и вообще в наше время жизнь любой женщины – будь она хоть проституткой, хоть королевой – с самого рождения принадлежит представителям сильного пола.

Последние слова прозвучали с долей обречённости, однако Алина вместо того, чтобы проникнуться этим чувством, неожиданно громко расхохоталась.

– О, небо! Сирша, ты смотришься так потешно, когда говоришь подобные вещи, сидя с усиками и в мужском костюме, – удалось выдавить ей между всхлипываниями, отдававшими лёгкой истерикой.

– Меня зовут Жуан, дорогая! – наигранно возмутилась актриса, тоже с трудом сдерживая улыбку. – Представь себе, что будет, если ты по привычке назовёшь меня женским именем в обществе этих отсталых селян.

Девушки дружно рассмеялись, представив себе подобную сцену, правда, на миг Алина внутренне содрогнулась от предчувствия того, что, скорее всего, именно так оно и будет.

– Знаешь, – с внезапной серьёзностью начала Сирша спустя пару минут, – некоторые особы любят, сидя на диване, рассуждать на философские темы, что, мол, у каждого из нас в жизни свои роли и тому подобная галиматья, но, поверь мне, всё это не более чем пустые разговоры. По сути, существуют только две ипостаси: мужская и женская. И поистине удачлив лишь тот, кто сумел побывать в каждой из них.

Они провели в пути уже около трёх дней. Долгая дорога в трясущейся карете, которая нещадно подпрыгивала на каждой кочке, изрядно утомила молодых сентенок. Обе уже не могли дождаться того момента, когда же, наконец, прибудут на остров.

На востоке занимался ленивый рассвет, а вдалеке на севере виднелась серая полоска залива. Оттуда стелился густой, тяжёлый туман, который сильно ухудшал видимость. От сырости было трудно дышать, и с непривычки даже начинало першить в горле. Девушки не понимали, как люди могли добровольно поселиться в подобном месте.

Когда карета проезжала железный мост, тот самый, что был проложен до Туманного Утёса, Алина незаметно для себя задремала. В своём беспокойном сне она выглядела такой уставшей и совсем ещё юной, что Сирша, которая вначале хотела поделиться своими впечатлениями о необычной постройке (та, по её авторитетному мнению, была совершенно уродливой), взглянув на Алину, всё же решила её не будить.

Когда девушка проснулась, карета уже подъезжала к городу. По-видимому, её разбудил внезапно раздавшийся волчий вой. Впрочем, вместо того, чтобы испугаться, Алина почему-то грустно улыбнулась. Признаться, одинокая волчья песня показалась ей необычайно трогательной и печальной. На миг девушка даже представила, что на самом деле там рыдают несчастные люди, а не воют от голода кровожадные звери.

Сирша же, напротив, испуганно вскрикнула и отдёрнула занавеску, чтобы выглянуть в окно. Алина потёрла лицо ладонями, чтобы пробудиться ото сна, и последовала её примеру.

Местный пейзаж заставил обеих путниц невольно поёжиться. Надо сказать, что на острове осенняя пора была намного заметнее, чем на материковой части страны. Раскинувшееся по обе стороны дороги поле, с которого недавно собрали урожай («Наверняка скудный: что только может вырасти в таком промозглом месте!» – воскликнула Сирша), было вновь засеяно какой-то поздней культурой. На деревьях, тёмной полосой видневшихся неподалёку, прямо за озимью, почти не осталось листьев. Почему-то это было особенно страшное зрелище. Голые тонкие ветви торчали в воздухе, как освежёванные тела каких-нибудь несчастных, несправедливо осуждённых на страшную казнь бедняков.

Алина вздрогнула от странных мыслей, посетивших её внезапно разболевшуюся голову. Безусловно, она пребывала в сильном волнении: ещё никогда раньше девушке не приходилось притворяться кем-то другим, и потому она страшно боялась ошибиться и тем самым раскрыть их секрет.

Городские ворота, к которым привела экипаж незатейливая сельская дорога, размякшая от частых осенних ливней, представляли собой полуразрушенную каменную арку, на вершине которой стояла скульптура какой-то сказочный птицы. Вероятно, это был феникс. Под фигурой красовалась надпись на незнакомом древнем языке, выгравированная крупными позолоченными буквами. Алина, которая получила весьма посредственное образование и в основном увлекалась лишь художественной литературой, не могла сказать, что она означала, а спрашивать Сиршу ей почему-то не хотелось: у актрисы был сильно задумчивый, погружённый в себя взгляд.

Под надписью девушка также разглядела небольшое четверостишье. Оно было выгравировано мелкими буквами, которые сильно стёрлись от дождя и времени, но разобрать написанное всё же не составляло труда:

Прочитав стихотворение, Алина удивлённо приподняла брови: фамильный девиз показался ей весьма необычным.

Карета наконец-то въехала в город. Почему-то прямо за воротами, по одну сторону от узкой дороги, которая представляла собой протоптанную колею, располагалось городское кладбище. Сентенки удивлённо переглянулись. Алина почувствовала, как её начинает терзать болезненное любопытство: интересно, какие же ещё странности может скрывать с виду самый заурядный сельский городок?

Из труб жилых домов, в большинстве своём деревянных (исключение составляли, пожалуй, лишь несколько белокаменных построек), валил густой дым, который тут же смешивался с туманом. Улицы казались вымершими: несмотря на послеобеденное время суток, островитяне предпочитали сидеть в своих домах, заперев двери и наглухо закрыв почти все окна. Домашние животные в загонах и стойлах также не подавали признаков жизни: лишь апатично пережёвывали сено, слегка подсыревшее из-за влажного воздуха, и без особого интереса наблюдали за незнакомым экипажем. Даже Алине стало немного жутко от той мрачной картины, что представлял собой Туманный Утёс. Впрочем, несмотря на то, что на острове оказалось далеко не так, как представляла себе девушка, у неё всё равно не возникло ни малейшего желания вернуться в столицу.