Станислав Лабунский - Перстни Легатов

Только достала их война. Старшая дочь без вести пропала на Восточном фронте, а остальные на семейном воскресном обеде в загородном доме сидели, когда случайный, неизвестно чей, снаряд в окно залетел. Так старшая ветвь бывшей королевской династии и пресеклась. А дедушке Паолы местонахождение семейного хранилища было неизвестно. Он ведь был из младшей ветви рода. И остался он с красавицей женой, замком и титулом, без гроша в кармане.

После войны итальянцы проголосовали за республику, и титулы официально отменили, а налоги на недвижимость подняли. Пришлось ему идти на государственную службу. Так он всю жизнь в суде и провел. В замке, в его кабинете, три книжных шкафа трудами по праву заставлены. В начале века и эту семью рок достал. Паола с дедом дома осталась, под домашним арестом, а остальные на карнавал в Венецию полетели.

Самолет разбился. Никто не выжил, и дед на следующий день умер. Бывает, и так становятся взрослыми. Закончила Паола университет и открыла туристическое агентство.

А через два года я у них гида русскоговорящего нанял. Заявку прислал. Так и встретились. Десять дней назад. Сокровищницу мы с ней на пару быстро нашли. Сейчас, не торопясь, превращаем ее в современные деньги.

Сказал дворецкому на своем плохом английском языке, что на ужин не останусь, и скрылся в подвале. Итальянским совсем не владею. В дальней комнате серебрилась полусфера перехода. Один шаг и я оказался за сотню километров, в катакомбах Расколотой горы в Гаэте. Здесь неаполитанцы в своей летней резиденции, тайник и устроили.

Огляделся – красота! В Зоне золота в десять раз больше, но там оно совершенно не смотрится, там его прятали в спешке. А в пещере древней, сразу видно, люди запасы по-хозяйски делали. На века. Сундучки такие аккуратные, бочки дубовые, монетами заполненные на треть. Точно, если больше насыпать, никакие обручи не выдержат, развалится тара на доски.

- Умник, - говорю, - фотографии посуды перешли антикварам в Берн, пусть выбирают. А мы доставим.

Сам иду, головой кручу. Увидел клинок стальной, кинулся к нему как к родному. Лежит он ручка золотая и цифры с буквами латинские по лезвию бегут. А под ним чаша золотая с перстнями. Чашу на месте оставил, а меч и кольца в сумку прибрал. Решил всем нашим парням подарки сделать. А оружие здесь тоже оставлять не захотел. Будет у меня дом, поставлю у камина. А пока пусть в казарме на стене повисит.

Антиквары в Швейцарии оказались шустрыми и жадными. Ответили быстро. Все берут. Тут я присел горестно на сундучок с дублонами. Это тонны три груза. Отдохнул от перетаскивания тяжестей. Навел справки у Умника. Как у нас – есть недвижимость в Швейцарии? Нашлась. Вилла на Женевском озере. Уже легче.

Перед самым возвращением в подвал замка Паолы мне на глаза стаканчики попались. Забавные такие, кривоватенькие. Где их Викинг нашел? Взял один в руки – выпускать не хочется. Так удобно в ладошке лежит. Стенки, словно из золота жидкого и зелени свежей травы сделаны, глаз не оторвать. На донышке знак: имя «Леонардо». Никогда о такой фирме не слышал. Забрал всю дюжину, сложил в сумку и шагнул в переход. Так и ушел из сокровищницы налегке, меч, перстни и посуда в сумке. Все. В старом замке второй шар в контейнер закатил, исчезло серебристое зарево. В домике на берегу озера я его активирую, все по каталогу вытащу, и пусть антиквары свое добро самостоятельно вывозят к себе в Берн из Женевы. Там недалеко и границу пересекать не надо. Дворецкий мне машину вызвал, и пошел я к выезду на шоссе. Иду по дороге, и спиной взгляд его чувствую. Надо его заставить русский учить, нам еще долго вместе жить. Куда его денешь, раз он старый слуга?

Машина меня на повороте серпантина ждала.

Через час мне в посольстве на сумку печати поставили, и стала моя контрабанда диппочтой. Здравствуйте, сеньор Панталоне!

Один перстень я сразу на палец надел. Они все одинаковые, только цифры вокруг римского орла разные. Себе с десяткой римской выбрал.

На таможне чин один с аксельбантами на колечко мое глаз положил. Типа, дай посмотреть. Держи, не жалко. Он его в руках вертит, а я «Грозу» взял наизготовку. Побледнел слегка таможенник с лица, улыбнулся криво, и отдал раритет обратно. Так-то.

В Швейцарии у меня вечерок выпал не из легких. Дом нашел, ключи у старшего по кварталу забрал, благо дом рядом, документы показал, чего-то пообещал на завтра, переход в пещеры Расколотой горы активизировал, и пошел тяжести перетаскивать. Умник мне говорил, что брать, а я только шевелился. Часа в три ночи закончили, я переход свернул, и в гостиной на первом этаже уснул. Не смог уже в спальню подняться. А в семь утра антиквары на трех броневиках прибыли. Они ящики выносят из подвала, а сосед мой по кварталу смотрит на все это действо и понять ничего не может. Лепечет что-то жалобно.

Один из торговцев древностями русский знал. Переводит мне, что сегодня спортивный праздник, массовый забег. Надо честь улицы отстоять, и я вчера обещал. Да ну?! Вот о чем мы вчера договорились. Умник документы на право продажи проверил, наши банковские реквизиты в договоре проконтролировал, и слегка опешившие антиквары со своей охраной удалились восвояси. А я пошел спортом заниматься.

Швейцарцы ко всему серьезно относятся. Велосипедисты отдельно, гребцы по берегу прыгают, разминаются, бегуны кровь сдают, допинг-контроль, как у взрослых. Почти чемпионат мира. Девчонки в пляжный волейбол уже играют. А все зрители ждут, когда с волейболистки купальник спадет, верх или низ, а лучше – одновременно.

Сдал я анализы. У меня на поясе шесть контейнеров с артефактами. Из них два «Электрических Дикобраза», модификация «Морского Ежа» второго уровня. Можно весь день бежать налегке и полдня с грузом. Одет незамысловато, штаны, футболка, ботинки десантные, кепка «Мальборо Классик». Белая. Вокруг кого-то паренька все вьются, все кроссовки в руках крутят, стельки подбирают для забега. Подмигнул я своим болельщикам и пошел на старт. Десяточку выбрал. Туда паренек пошел знаменитый, значит мне тоже надо.

Выстрел треснул, я на землю почти пал по привычке, и с супернизкого старта вперед метнулся. Решил у лидера за спиной держаться, не отставать. Четверо нас таких было. Два совсем молодых и один моего возраста. В спорте значит ветеран.

Хорошо идем. По Швейцарии лучше бегать, чем по Зоне. Авторитетно заявляю.

За всю пробежку ни одного слепого пса не встретил. Ха- ха!

За километр до финиша, спортсмен ускориться решил неожиданно. Штурм и натиск. Смотри сынок, как надо делать. Представил я, что впереди периметр, а позади выброс идет, и рванул, что было сил. Ушел от них, как от стоячих. Разрыв метров сорок был, когда я ленточку грудью снес.

Тут ко мне опять доктора кровососы с пробирками да иглами. За ними репортеры, и вижу я знакомое лицо. Американец, на конференции в Чернобыле был. По-русски хоть плохо, но говорит. Из Чикаго, кажется. Спросил он меня, что я тут делаю.

- Дом новый обживаю, - говорю. – Буду здесь во время перерывов в работе отдыхать.

Подошел к своей группе поддержки из нашего квартала. Они все о чем-то затрещали, но у меня через три часа вылет в Киев, о чем им было твердо сказано. Облил всех шампанским, забрал медальку, сняли нас всех вместе, и повез меня квартальный в аэропорт на своей машине.

К самолету прибыли на полчаса раньше. Зашли в салон. Налил сока в новые стаканчики. Мой швейцарский приятель, как их увидел, дышать перестал. Чокнулись мы с ним за победу, звон раздался нежный. Тут нам пятнадцатиминутную готовность объявили до вылета, пожали мы с ним друг другу руки и разошлись.

Он – лужайку перед домом подстригать. А я – на базу, думать как одного из руководителей «Монолита» добыть.

У нас в городке военном тайны не хранятся. Как в деревне. Пока я от самолета до казармы шел, мне пять раз рассказали, как «долговцы» официанток и медсестер уестествляли, с упором на подробности. Овсов работы по добыче золота свернул еще вчера после обеда. Интересно, почему?

Умник мне сразу и ответил. Фабрика аффинажная монетного двора, на которой золото переливают в слитки современной чистоты, обеспечена сырьем на три года вперед. А партию испанских слитков с родной маркировкой на торги лучше не выставлять. Испанцы возмутятся, и все ястребы Европы их поддержат. И Москва по-соседски долю попросит, да еще и с процентами. Типа, они потеряли по дороге. От злых немцев убегали и обронили. И начнут вдобавок Янтарную комнату спрашивать. Нет ли у нас ее часом?

Жадны правители московские. Да глупы. Сбереженное добро, да у людей отобранное ни разу им на пользу не пошло. Со смертью последнего Рюриковича, в смуту - казну и библиотеку потеряли в подвалах каменных. Царь Петр Романов страну обезлюдил, новую столицу строя. На костях город воздвиг. Пришел Бонапарт и увез из Кремля все золото. Поплакали москвичи над потерей, купили новую свинку-копилку и еще сто лет ее наполняли. Сто пять, если точно.