Тафгай 6 - Владислав Викторович Порошин

— Занятно, — задумался Билли Рэй и вдруг спросил. — А, правда, что тебе бонус выплатят в 50 тысяч, если ты станешь лучшим бомбардиром лиги?

— И ещё 150, если выиграем Кубок Стэнли. — Усмехнулся я, когда вспомнил вытянутое лицо генменеджера при подписании контракта. — У нас с тобой коуч теперь только два пути — либо мы поднимем Кубок над головой, и ты сохранишь работу, а я возможность уладить свои проблемы в Союзе, либо без Кубка мы оба сядем в калошу.

— Что такое есть калоша? — Билли от удивления даже снял бейсболку.

— Калоши — это кроссовки «Адидас», только из резины и без шнурков. — Хмыкнул я. — Хорошо, скажу по-другому. Сядем мы с тобой, Билич, в коричневую субстанцию, которая не тонет и плохо пахнет.

— Ясно, значит паршивые у вас кроссовки, — пробормотал тренер. — Тогда 7 октября в первом матче против Торонто мы всем должны показать, что достойны в этом сезоне самых высоких наград. — Торжественно произнёс Билли Рэй и зачем-то спросил. — Как устроился на новом месте?

— Душевно. — Тяжело вздохнул я. — «Поклонницы» каждый день звонят по телефону, на свидание напрашиваются. Как бы мне номер сменить, а?

«Торонто Мэйпл Лифс», куда мы летели в исторический день 7 октября 1972 года, как и наш клуб из Чикаго, входил в так называемую оригинальную шестёрку. Это шесть команд, которые с 1942 по 1967 годы, когда произошло расширение лиги до 12-ти клубов, в самые тяжелые в финансовом отношении времена разыгрывали Кубок Стэнли и сохранили НХЛ от экономического краха. Экономика настолько просела в военные и послевоенные годы, что почти все профессиональные хоккеисты, когда заканчивался сезон, устраивались работать на фермы и заводы. Кстати, в 50-е годы наши «любители» Советские звёзды хоккея на заводах уже не работали. Ну и конечно заокеанская лига выжила во многом благодаря системе розыгрыша — это 78 матчей регулярного чемпионата и ещё порядка 20 сложнейших игр в плей-офф. Звёзды НХЛ за год проводили на льду больше 90-та официальных матчей. Наши лучшие мастера хоккея с шайбой за сезон участвовали в 32 играх внутреннего чемпионата, проводили порядка 6 встреч на международном уровне с любителями из Европы, а так же десять поединков на Чемпионате мира и ещё три на призе «Известий». В итоге выходило, что наши хоккеисты в два раза больше тренировались, а канадские в два раза больше играли, наигрывали комбинации и связки во время официальных встреч.

Кстати о встрече. В международном аэропорту имени бывшего премьер-министра Канады Лестера Пирсона нашу команду встретила армия журналистов.

— По твою душу парень, — пробурчал мне менеджер команды Томми Айвен.

— Сказать, что без адвоката на провокационные вопросы отвечать не буду? — Усмехнулся я.

— Сдурел? — Недовольно глянул на меня Айвен. — Хорошее интервью — это деньги, реклама, новые зрители на стадионе. Деревенщина горьковская.

— Поаккуратней на виражах, Иваныч, Горький — это Горький. — Не успел договорить я, как разъярённая толпа с микрофона и фотоаппаратами оттеснила меня от остальной хоккейной команды и стала «швырять» в меня разными каверзными вопросиками.

— Как вам Америка? — Выкрикнул журналист, которого быстро затолкали на зады.

— Если отвечать с пролетаркой прямотой, — улыбнулся я, — то дороги хорошие. Молодцы, постарались к моему приезду.

— Почему вы бежали из СССР? — «Вжарила» не в бровь, а в глаз, какая-то корреспондентка с сильно накрашенными глазами.

— Сел случайно не на тот самолёт! — Хохотнул я. — Мне нужно было в Васюки, а лайнер полетел в Вашингтон. Задумался в аэропорту над шахматной партией Бобби Фишера и Бориса Спасского.

— Как вы считаете, если бы Суперсерию продлил до 10-ти игр, то сборная Канады смогла бы победить? — Спросил кто-то меня из-за спины.

— Поздно пить боржом, когда почки отвалились! — Ответил я не глядя и стал пробиваться к своему автобусу, где меня уже поджидали новые товарищи по команде.

— Дайте прогноз на сегодняшнюю игру! Умоляю! — Взмолился ещё один корреспондент, возможно любитель просаживать деньги в спортивном тотализаторе.

— За самыми точными прогнозами обращайтесь к синоптикам! — Заголосил я. — Всем спасибо за вопросы, приходите на хоккей и приводите туда своих детей! Это лучше, ежели они будут шляться по улицам, и курить травку.

— Ну, ты и пустомеля, — пробормотал Томми Айвен, когда я спрятался от журналистов в автобусе. — Я в заявке указал тебя, как гражданина из страны Советов. Ты когда собираешься принимать американское гражданство?

— Отвянь Иваныч! — Не выдержал я, так как с этим гражданством США меня уже все достали. — Во-первых, у меня на год рабочая виза. И год я спокойно играю, как хоккеист из СССР. Во-вторых, меня ещё в Союзе не лишили гражданства. Да, уголовное дело возбудили, но на этом пока всё.

«И в третьих, — подумал я. — Я может, быть в следующем году домой вернусь, когда там многое поутихнет и обиды забудутся. Зачем же мне гражданство США? Контракт у меня подписан по системе один плюс один, и в конце сезона мы либо его расторгнем, либо продлим. Я ещё хочу в Советском союзе пожить, у меня там друзья, у меня там Светка в положении, да и с московским «Динамо» обещал председателю КГБ Юрию Андропову помочь. А обещания я привык выполнять».

* * *

На крытой спортивной арене Мэйпл Лиф-гарденс, построенной в 1931 году, на первую игру сезона набилось порядка шестнадцати с половиной тысячи человек. И даже если бы на хоккей пришло всего человек двадцать, то распознать, кто из них офицер ЦРУ, было бы нереально. Так как Гордон Дэвис малозаметный седой мужчина с внешность простого скучного офисного служащего знал чёткое правило: чем меньше выделяешься, тем выше твой профессионализм. К хоккею Гордон был безразличен, и если бы не служебная необходимость, то он этот вечер провёл бы в баре, попивая дешёвое пиво и слушая сплетни простых рабочих, дальнобойщиков и служащих. А если повезёт, то подцепил бы какую-нибудь хмельную мадам. Ведь одиночество цэрэушнику периодически давило на мозг.

Свою карьеру в центральном управлении Гордон начал просто замечательно. Поучаствовав в послевоенный период в операции «Скрепка»