Дьявол на северном тракте - KaliSiva

Его нашли на рассвете. Первым заметил мальчик — служка, но побоялся подходить (все знали, пьяного лучше не трогать — может и ударить), а по сему юноша пробежал мимо, чтобы успеть отнести записку от госпожи в соседние Ошмяны — Ядвига хотела пригласить соседей к праздничному обеду. Вслед за служкой выбежала Бася, она торопилась. Праздничный обед — дело не простое: ей было поручено приготовить особо важное блюдо — пирог с блинами, перепелками, яйцами и луком. Перепела стояли в печи, яйца и блины ждали своего часа, осталось собрать лук — он рос за околицей. Бася слыла лучшей стряпухой в округе — никого так не слушалось тесто, никто не знал о нем больше, чем она. И разумеется обладала молодая женщина своими особыми секретами — чтобы пироги не застывали на второй день, были вкусными и ароматными, даже муку всегда просеивала сама, теплыми пухлыми руками. Собрав плетенку мягких луковых перьев, Барбара развернулась — и увидела его. Ходевич лежал неподвижно на правом боку. Женщина мешкала — с одной стороны пан давно не брал в рот и капли, с другой — бывших пьяниц не бывает. Пересилив себя, двинулась к нему, тихонько позвала: — Пан Ходевич! Пан Ходевич, Вас ищут!….пан не отвечал. Женщина подошла ближе, широко открыла глаза, хотела закричать, но крик ее был перехвачен холодной сталью — Басе перерезали горло.

По Вильно ползли слухи. Поговаривали, что на западном тракте, по старой московской дороге орудует сатана с приспешниками. Некоторые слышали о страшных убийствах от знакомых, иные говаривали — что сами там проезжали года три назад и уже тогда заметили неладное. Старики вспоминали антихриста, и убеждали что все это — не иначе как перед самым концом света. Слухи распространялись по всему княжеству, множились, обрастали подробностями и домыслами.

В маленькой комнате, на роскошной кушетке с черной бархатной обивкой сидел Рыгор Ванькович — герой нескольких сражений, художник, востоковед и по совместительству главный Минский судья. В свои 40 с небольшим зим он имел достаточно для того, чтобы отправиться на заслуженный покой — признание, должность при светлейшем князе, сундуки с золотом на несколько поколений вперёд и усадьбу, построенную итальянцем. Пан курил причудливую трубку, сделанную из тыквы. Ваньковича многие считали колдуном — за страсть его ко всему необычному и острый, пытливый ум. Дым от трубки образовывал густое облако, пахнущее чем то пьянящим, пряным. Рыгор был вдовцом и при этом — мужчиной видным — хорошего телосложения, с едва пробивающейся сединой в черных волосах. Имел коллекцию диковинного оружия и удивительных трактатов — доминиканских рукописей, свитков из библиотеки самого Гедимина. Пан откровенно скучал. Последнее тяжкое преступление, раскрытое им — было похищение телеги да клети с двенадцатью кролями в ней. — А может и ну его, правда в пекло. служба, усадьбы, приемы да обеды. Кем я стал? Дети служанок вон — дедушко зовут. И вправду скоро в старика превращусь — обрюзгшего, обмякшего и слабоумного…В Персию надо…там теперь война. ну или к татарам хотя-бы — на передовую напроситься. Конницей командовать. Эх, не пустит Княже! Судья ему нужен видите ли…дела народные решать по справедливости да татей ловить. А что ежели нет у нас татей? В окно постучали. — Кого принесла нелегкая в такую погоду…

— Стешка а ну открой! Да погляди спрерва — кто там. Коли просители — гони в шею!

— Пан. к вам…к вам …сам воевода., Вильненской! Дворовой слуга Степан — начинал заикаться, когда нервничал, а оттого речь его получалась сбивчивой и бессвязной.

— Здрав буди Воевода! Да что ты запыхался, словно бежал — в такую слякоть! Пожалуй чаю, али настоечки… Немного, для сугреву!

— И тебе не хворать, Ванькович. Не время чаи гонять, в другой раз. С плаща воеводы ручейками стекала вода — на улице бушевала гроза. Я нынче с поручением, от самого Великого Князя, Александра…

— Ну тогда сказывай, не мешкая.

— Приказ у меня. Направляют тебя в Ошмяны. Слышал чего?

— Как не слышать, слышал. Кто говорит шайка, кто говорит москали мстят, кто говорит татары. Степан вон — слуга мой — на нечистую силу грешит. Ванькович откровенно веселился, дело могло обернуться долгожданной сменой обстановки.

— Потом пошутишь пане. Когда гадов этих поймаешь, да к князю привезешь. Ксендза три дня назад убили. Измучился народ там совсем. Воет от страха, в костеле прячется выходить не хочет, милости господней ищет. Вот и решил святейший к князю с прошением податься — изловить убивцев… его по дороге и порешили. Жестоко пан порешили. говорят отрезали голову. Священнику! Так что я бы задумался на счет нечистой силы…

— Да я смотрю ты сам напугался, Воеводе…расположение духа у Рыгора становилось все лучше, словно морок отпускал его, и мысленно пан уже паковал в чемоданы курительную тыкву и прочие свои диковинные устройства.

— Тысячу золотых князь тебе положил — на изловление, и тысячу опосля. Свиты — 10 человек, и обоз через 2 дня.

— Это поздно! Я могу много пропустить! Сам поеду! А вещи — обозом свита твоя привезет. По что она мне…Передай воевода, свите — коли под ногами путаться будут, назад отошлю, к мамкам восвояси.

И все же пан замешкался. Не отправился он в ту же ночь, не отправился и через два дня. Пришлось самолично отбирать 10 бойцов из давних боевых товарищей (княже (дай Бог ему долгие лета) — отрядил 10 сосунков, действительно только от мамок оторванных — 16 зим от роду). Далее последовала бумажная волокита, поездка в Вильно — на прием

к князю и получение от него писем для наместников с объяснением кто есть он — Ванькович, для каких целей прислан и какими обладает полномочиями. Полномочиями, следует отметить, его наделили особыми — действовать на свое усмотрение, всех подозрительных задерживать, в любые сараи, овины, хаты, усадьбы, и поместья заходить — хоть бы и без позволения хозяев., вершить суд и при угрозе собственному житию пана наделили полномочиями палача. Но все же предпочтительнее было татя (татей) — доставить в Вильно, вершить суд и казнь — прилюдно.

Спустя седьмицу