Ц-5 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Могу дать посмотреть в микроскоп, — сказала девушка, — покажу, где там реперные точки для совмещения площадок на кристалле с установкой по сварке. Но поверь мне — ничего интересного… — она вдруг прыснула в ладонь. — Извини! Вспомнила, как наши балбесы с Ольгой… Да видел ты ее! Мы же не просто так всё бросили и в раздевалку побежали. Вон, смотри, — Ира привстала и незаметно указала на Олину спину в соседнем ряду — та сидела, поджав ноги. — Видишь? — шепнула она. — А тапочки опять рядом стоят! Вот Славка к ней подошел, спросил чего-то, а та и растаяла, давай языком чесать. Костя сзади подкрался с кружкой, такой, специальной, а туда азота жидкого набрал. И потихонечку давай в тапки лить. Азот быстро выкипел, но тапки-то к полу примерзли! И тут Коля как заорет на всю сборку: «Оля! Тебя к телефону!» Та вскакивает — и ноги в тапки…

Ира прыснула со смеху, и на ее щеках продавились приятные ямочки.

— Ты голыми ногами на лед вставал? Непередаваемые ощущения! Оля сегодня встала — визгу-у… И, конечно же, подпрыгнула! Подошвы на полу так и остались — нитки при минус ста лопнули. В общем, верх у нее на ногах болтается, низ к полу пристал, а на лице тако-ое выражение… Участок — в лёжку, полчаса не могли успокоиться! Хорошо еще, Олька вчера новые тапки получила, а то было бы ей.

— Весело тут у вас! — улыбнулся я, прикидывая, как бы мне с военпредом повидаться. Без свидетелей.

— Сплошной КВН! — подхватила Ира с воодушевлением. Прижавшись к моему плечу, она заговорила вполголоса: — А что ребята со Штольцем учудили! Он тут начальник участка. О таких моя племяшка говорит: «Жадина-говядина, пустая шоколадина!» Нам же спирт выдают на протирку, а он его зажимает! На сборке, правда, не много надо, а ребятам с регулировки по поллитра выдают. Иногда им не хватает, иногда и остается. И решил наш Штольц ужать норму, а что сэкономил — сливал в пятилитровую колбу с притертой пробкой. Колба в сейфе. Так ребята взяли кембрик — то-оненькую, такую, пластмассовую трубочку, затолкали в нее петлю из нейлоновой нитки и просунули в вентиляционную дырку сейфа. Накинули петлю на пробку… — заметив приближение Мохова, девушка не отодвинулась от меня, а привалилась еще сильней. — Короче, откупорили колбу, а через другой кембрик слили весь спирт! Еще и пробкой заткнули. Сколько было крику… И никто до сих пор не признался! Зато урок Штольц усвоил, больше норму не зажимал…

— Антоха еще тот придумщик был, — хмыкнул Олег. — Жаль, в армию ушел. Хотя Нине, Зине и Наде куда жальче!

Ира всплеснула руками и закатила глаза к потолку.

— Они втроем его в армию провожали и из армии ждут, а ещё и детей нянчат! Теперь весь цех гадает, на которой Антон женится!

— Женится ли? — меланхолически потянул Олег. — Или подастся куда-нибудь на БАМ? Ударных комсомольских много…

— Антон не такой! — убежденно сказала девушка.

— Ха! Тогда ему, как султану, надо окружить себя тройной красотой! — неловко отшутился «полупроводник». — Сколько жен в самый раз — три или одна?

— А это от мужа зависит! — отпасовала Ирина. — И от жены!

— Вот поэтому мне нужна одна ты, — наставительно поднял палец Олег. И замер, осознав вдруг, что сболтнул заветное.

На него было жалко смотреть — лицо пылает, уши горят, в глазах паника… Однако, переведя взгляд на девушку, я понял, что всё идет как надо — пламенеющее лицо Иры будто отражало состояние парня напротив.

Мне оставалось лишь тихонечко встать и удалиться. Пусть сами выясняют, кто кому нужен и в каком числе…

…Коридор тянулся метров сто, как минимум, а возле тамбура меня ждал сюрприз. Сюрприз был одет в штаны, халат и берет — всё первозданно-белого цвету. Мощная фигура казалась квадратной и малость неуклюжей, а глаза прятались под роговыми очками — на уровне зрачков в затемненных линзах светились точки простого стекла…

— Миша Гарин? — голос военпреда был немного глуховат, но приятен. — Дик Владимирович.

Я пожал ему руку — и меня будто током шибануло. Прошило насквозь, едва не выгибая в корчах! Ничего себе… Мое тело просто распирало от неведомой энергии, она бурлила и кипела в каждой клеточке!

Дик Владимирович и сам почуял неладное. На его удлиненном лице, словно застывшем в легком замешательстве, читались растерянность и облегчение.

— Мне туточки, по нашему «телеграфу», передали просьбу от Алексея Николаевича, — промямлил он неуверенно, — показать чистую комнату процессоров… У тебя же первая группа допуска? Ну, вот…

Военпред на секунду замешкался, а затем решительно мотнул головой.

— Пошли-ка лучше в кабинет!

Не в силах говорить, я кивнул. Тело не покидал странный потаенный жар. Мы свернули за тамбур и Дик Владимирович отворил стальную дверь.

— Вот туточки и тружусь в поте лица…

В кабинете обнаружилась еще одна железная дверь, ведущая наружу, и четыре громадных сейфа.

— Под документацию и продукцию, — военпред шлепнул по пузатому боку несгораемого шкафа, — а там отдельный выход, для эвакуации. Не дай бог, конечно, — он тщательно сплюнул через левое плечо и постучал по столу. — Чай будешь?

Электросамовар я давно разглядел, и даже початую коробку конфет «Золотая нива», но мотнул головой.

— А теперь скажи мне, что это было? — тон у военпреда изменился, прибавляя и жестких, и просительных нот. — Да я уже забыл, когда так хорошо чувствовал себя! Который год подряд… как будто изнутри распирает! Голова раскалывается, настроение скачет… Но сейчас… не знаю… такое чувство, что все лишнее вышло, и мне хорошо!

— Дик Владимирович, — мои мысли опасливо отлились в слова, — я немножко экстрасенс, а у вас слишком много… м-м… психодинамической энергии, вот я и снял избыток. И еще давление повышенное! Ну-ка…

Я опустил ладони на голову Сухову, касаясь берета, и радостно улыбнулся. Вижу, вижу! Снова вижу, как раньше! Не глазами, мозгом. Сосуды и вправду изношены… и локальные кровоизлияния… А вот я их сейчас!

Мои ладони направляли струйки энергии — они цвиркали у меня между пальцев, горяча, а я просто захлебывался в том потоке силы — силищи! — что вливался в мои «севшие батарейки».

— Ох, ты… — ошалело забормотал военпред. — Легко-то как! Уф-ф! Хорошо… Спасибо! Ох… Нет, ну правда — спасибо!

— Только никому не говорите!

Дик Владимирович снисходительно улыбнулся, и постучал кулаком по сейфу:

— Уж в этом-то я знаю толк!

Тот же день, позже

Зеленоград, аллея Лесных Прудов

Дома никого не было, и я расслабился, хотя нервная взвинченность не покидала. Вышло у меня «обретение Силы», или просто окатило «обратным огнем»? Того ощущения переизбытка энергии, что пузырилось во мне в цеху, не стало. Слилось?

Кривя губы в усмешке, я покопался в сумке и выцепил верный складной ножичек. Ну-ка… Вот оно, то самое лезвие. Отточено на манер скальпеля! Вспоминая, куда мама засунула аптечку, я легонько полоснул по левому предплечью.

Знакомая процедура. Надо только быстро зажать ранку большим пальцем, чтобы на пол не накапать, и не отпускать хоть пару минут. Если затянется, значит, что-то к тебе вернулось…

Суетливо бросив ножик, я вытянул палец — и замер. Ранка зажила! Не подернулась тонкой розовой пленочкой, как бывало, а уплотнилась шрамиком. А вот и он рассосался… Растаял будто!

— Не, так не бывает… — выдавил я сипло.

Покрутившись по гостиной, заглянул на кухню и сунулся в холодильник. О! Бутылочка «Боржоми»! Папа, правда, половину уже выдул, но мне хватит. Для опыта.

Не верю в структурирование воды, глупость это, но ведь как-то я ее «заряжал»! Кресты не чертил руками а ля Чумак, просто сосуд гладил. Потерев бутылку, как Алладин лампу, я добился того, что выдохшаяся минералка вскипела будто, вышибая пробку, и тугой струей окатила белую «Бирюсу».

Медленно утерев брызги с лица, я качнул бутылку. С полстакана осталось еще…

— Ну, с обретением! — хмыкнул я, и выпил все до дна.

Четверг, 1 апреля. Раннее утро