Красный Наполеон (СИ) - Гиббонс Флойд

Бинней и я попытались заглушишь пламя противопожарными приспособлениями, а уцелевшие три американских аэроплана, преследуемые десятком неприятельских аэропланов, понеслись на север.

– С огнем не справиться, – сказал Рессель, – все смочено бензином. Мы должны сбросить мотор в море и срезать крылья. Летать наша машина больше не может; быть может, она продержится на воде.

И мы ожесточенно принялись освобождать остов аппарата от тяжелого мотора и от плоскостей крыльев. Биннею удалось разорвать прикреплявшие мотор тросы, и мотор рухнул в воду, взметнув столб пара.

– Славная история, – сказал Рессель, когда нам удалось освободиться от загоравшихся плоскостей.

Ни воды, ни провианта, ни клочка ткани, из которой можно было бы соорудишь парус. И мы обречены сидеть в таком положении и бездействовать, в то время, как там разыгрывается величайшее в мире морское сражение.

– Больше ни за что не полечу без пулемета, – подосадовал Бинней. – Вот уже второй аэроплан погибает подо мной. И все ото потому, что мне остается защищаться против пулеметов воздушными поцелуями. Славный счетец предъявлю я „Чикаго Трибюн“.

Быстро спустились сумерки – наступила ночь.

В то время, как мы беспомощно плыли сквозь ночь по Карибскому морю, мысли мои возвратились к февралю 1917 года. Я вспомнил о памятной мне ночи, когда я плыл в лодке, спасшись после гибели „Лаконии“, потопленной германскими подводными лодками.

С той поры прошло двадцать лет, и ничто не изменилось на земном шаре; по-прежнему человечество решало свои споры при помощи оружия и войн. Все еще люди убивали друг друга. Как странно, что мысли о мире приходят на ум именно тогда, когда чувствуешь приближение смерти.

Издали из ночного мрака доносился грохот орудийной канонады – мы не могли определить, с какой стороны он доносился. Блинк Рессель снова оживился.

– Господи, они дерутся и, кажется, бой приближается к нам, – сказал он. – Мне кажется, битва развертывается в нашем направлении. У нас есть надежда, маленькая надежда на то, что нас выудят из воды.

– Теперь мы не только слышали рев канонады, но и видели далеко на черном горизонте вспышки орудий.

– Там дело пошло всерьез, – сказал Бинней. – Вот только не пойму, как это они ухитряются разглядеть друг друга в этакую темень.

Потом мы услышали, как мимо нас с ужасным воем пронеслась какое-то чудовище. Это был минный истребитель, чуть не протаранивший нашу хрупкую скорлупу. Наш лишенный управления кузов гидроплана заплясал на пенных волнах, образовавшихся после истребителя. Мы закричали изо всех сил, но наш крик не был услышан.

Битва приближалась к нам – справа и слева от нас гремели орудуя, над нами с воем проносились снаряды. Некоторые из них рухнули в воду недалеко от нас, обдав нас водяными брызгами. Ужасный взрыв справа, чуть не оглушил нас. Вокруг нас стало светлю, как днем.

– Господи, что это? – вскричал Бинней.

– Что-то серьезное произошло. Должно быть, мина взорвала какое-нибудь судно – пояснил Рессель. – Будем надеяться, не наше.

Мимо нас проносились истребители. На расстоянии двадцати метров от нас я видел, как один из истребителей начал погружаться в воду. До нас доносились крики его команды, прыгавшей в воду. Непроизвольно мы окликнули некоторых из них и помогли им взобраться к нам.

Это были моряки с американского истребителя Д 201, принадлежавшего к третьей эскадре второй флотилии, состоявшей под командованием вице-адмирала Хельтигана. Недалеко от нас второй истребитель подбирал оставшихся в живых моряков. Мы окликнули его и нас подобрали – мы очутились на борту истребителя „Уертман“.

Вот каким способом судьба перебросила нас в самую гущу ужасного морского сражения, разыгравшегося в ночь с 4-го на 5-ое марта, впоследствии названного „Второй фазой сражения в заливе Уиндворт“.

Рессель и я направились к капитану Хеннею на капитанский мостик. Быстрота, которую развивал истребитель, казалась сказочной. Содрогание паровых котлов и машин несшегося на всех парах судна было невыносимо. Обменявшись с поглощенным ходом боя капитаном несколькими словами, Рессель объяснил мне следующее:

– Три группы нашего флота, повстречаться нам сегодня, отходят на север для того, чтобы сконцентрироваться. Красный флот преследует наши силы. Наши истребители нападают на него. Сегодня мы будем свидетелями грозных событий.

– Но я не могу понять, почему наш флот разбить на три отдельных пруты, – заметил я. – Почему мы не сосредоточили свои силы? Мне казалось, что азбучное требование морской тактики заключается в наиболее полном сосредоточении всех сил.

– Не вы один поражены нашими действиями. Не менее поражен был и противник, когда он сегодня натолкнулся на востоке на одну из наших эскадр, а потом в трехстах двадцати километрах на запад встроил вторую нашу эскадру. Неприятельское командование предположило, что ему удалось разорвать наши силы, и попыталось вбить клин между нашими двумя эскадрами. При выполнении этой операции они натолкнулись в центре на основные силы, нашего флота.

Наш план имел целый ряд преимуществ.

Во первых: каждая из наших эскадр располагает полной независимостью и свободой маневрирования. Мы имеем возможность в случае столкновения ввести в бой все потребные нам силы.

Во вторых: при подобном расположении сил мы можем в полной мере использовать скорость наших истребителей, крейсеров и гидропланов.

В третьих: мы увеличиваем эффект полезного действия наших подводных лодок.

В четвертых: каждая из отдельно взятых эскадр имеет возможность вступить в бой и поддержать соседнюю эскадру, на которую напали превосходящие ее силы противника. Короче говоря, наш план дал нам возможность легче сконцентрировать наши силы и делает их более победоносными.

– А в чем заключается неприятельская система? – спросил я.

– Они пользуются старой английской тактикой, применявшейся еще во времена Нельсона. Боевые суда объединены в один отряд, крейсера в другой, истребители в третий. Подобное единство сил очень благоприятно в стадии боя, но сильно затрудняет маневрирование.

Пояснение Ресселя представляли для меня большой интерес, но еще большой интерес представляли для меня развертывающиеся предо мной события.

Последующие часы превратились для меня в какой-то чудовищный сон, сотканный из несущихся на всех парах судов, грохочущих орудий, взрывов, смерти и разрушения.

Ночное сражение, разыгравшееся в Карибском море между нашим флотом и преследовавшим его флотом Карахана описана в ряде трудов. И все историки принуждены воздать должное талантам адмирала Кеннеди не переставшего тревожить неприятеля, бросая ему навстречу свои легкие суда и уводя красные боевые единицы к условленному пункту, на котором должно было произойти объединение всех морских сил для грядущего большого боя.

Результаты ночного сражения лишний раз подтвердили, насколько правилен был его план сражения. При атаках на громады неприятельского флота наших истребителей несколько десятков последних погибло, и ко дну пошли тысячи наших моряков. Однако некоторым нашим истребителям удалось прорвать завесу неприятельских истребителей и подорвать три неприятельских дредноута.

Как мне потом стало известно, выполнение этой задачи облегчила хитрость, примененная одним из наших офицеров.

Оба флота пользовались условными световыми сигналами, так, как это принято и в сухопутных частях. Сигналы эти служат для опознания своих судов, и состоят из чередующимся вспышек света, соответствующих знакам азбуки Морзе.

Один из красных истребителей, повстречавшись с американским истребителем, дал световой сигнал, который был замечен и записан американским офицером. Американскому истребителю удалось в темноте проскользнуть незамеченным и, когда, он повстречался си другим неприятельским судном, он использовал неприятельский сигнал и красное судно ответило на сигнал.

Капитан американского истребителя сообщил по радио об уловленном сигнале командующему флотом, который в сваю очередь сообщишь о нем остальным боевым единицам. Благодаря этому, в течение ночи нашим истребителям удалось несколько риз обмануть бдительность неприятеля, пробраться за линию истребителей красных и выпустишь свои мины в неприятельские дредноуты.