Н. Сомов - ТРИНАДЦАТЫЙ ИМПЕРАТОР, часть2

- Я дам тебе свое благословение, - сказал я.

- Благословение? - переспросил брат, замерев с куском пирога в руке.

- На брак с Марией Мещерской, - пояснил я, помешивая серебряной ложечкой чай, - если ты её действительно любишь.

Александр на несколько секунд застыл, переваривая услышанное. Я, не торопясь, отхлебнул из чашки душистого чая с бергамотом, терпеливо ожидая реакции.

- Но откуда?.. - наконец выдавил он.

- Ну, я же не дурак, и не слепой, - усмехнулся я, - или ты думаешь, что никто не заметил взглядов, которые вы друг на друга бросаете?

- Глупости, - Сашка покраснел и, отложив пирог, начал вертеть в руках серебряную вилку, - ничего такого не было.

- Ой, ли, - приподнял бровь я, делая очередной глоток терпкого, дымящегося напитка, - может, еще скажешь, что наши бравые гвардейцы обознались и это не ты вылезал из её окна по простыне в позапрошлую среду?

Брат залился пунцовой краской, явно не зная, что сказать. Вилка в его могучих ручищах сама собой свернулась в колечко. Я тоже молчал, глядя на него.

- А мать? А Учреждение*? - наконец спросил брат.

- Напишем новое. Ты считаешь, что твое счастье для меня стоит меньше, чем какой-то клочок бумаги столетней давности? - глядя ему в глаза, спросил я.

В ответном взгляде было столько радости и облегчения, что я невольно улыбнулся. Сашка улыбнулся в ответ, а затем внезапно вскочил со стула и бухнулся передо мной на колени.

- Брат мой, прошу тебя разрешения на свадьбу с Марией, - уткнув голову вниз, пробасил он.

- Даю тебе свое благословение, - сказал я, встав и возложив руку ему на затылок.

Почувствовав мою руку на голове Александр замер, а потом вскочил и с ревом заключил меня в свои объятья. Мои кости ощутимо хрустнули, в глазах на миг потемнело.

- Отпусти медведь, раздавишь, - отстраняясь и снова заполняя легкие воздухом, буркнул я.

- Спасибо, Никса, спасибо, - счастливо забасил Сашка, на щеках которого заблестели слезы радости, - я так боялся тебя и маменьку об этом просить.

- Не надо меня благодарить, Саша, - моя улыбка получилась чуть-чуть грустной, - каждый заслуживает права на счастье. Я люблю тебя, брат.

- Я тоже люблю тебя, Никса, - смущенно пророкотал Александр, и мы снова обнялись.

- А теперь беги, - через пару секунд шлепнул я его по плечу, - порадуй нареченную.

Дважды просить не пришлось. Сашка, опьяневший от счастья, как дикий кабан, не видя дороги, понесся в направлении западного крыла, где располагались комнаты фрейлин.

Судя по шуму, который будоражил дворец вплоть до глубокой ночи, радостные новости всерьез раззадорили молодых.

* * *

Этим апрельским утром я как никогда придирчиво осматривал свой мундир. Не столько потому что те, ради кого я это делал, обратят на мою одежду внимание, сколько из уважения к ним. Сегодня я награждал оставшихся в живых немногочисленных героев Иканского Дела.

В почетном окружении выстроившихся на Дворцовой площади полков тонкой шеренгой в два ряда в одном строю стояли вперемежку четыре десятка русских Рэмбо, Чак Норрисов и роботов из жидкого металла последней модели. Перед ними с шашкой наголо стоял, застыв подобно бронзовому изваянию, их отчаянно храбрый командир.

Мы с Лизой вышли из Дворца. Собравшаяся за солдатскими спинами толпа приветственно взревела. Под приветственные крики многотысячной толпы мы подошли к жидкому строю уральских казаков, сопровождаемы сонмом придворных.

- Здорово, казаки! - поприветствовал я их.

- Здра-ви-я же-ла-ем, Ва-ше Им-пе-ра-тор-ско-е Ве-ли-чест-во! - оглушительно рявкнула, несмотря на малочисленность, сильно поредевшая сотня*.

- Пять месяцев назад, - громко вкратце решил рассказать о подвиге я, - сотня моих уральских орлов отправилась на осмотр местности и истребление небольшой шайки кокандцев. Однако, близ селения Икан, вместо небольшой банды, они наткнулась на главные войско всего ханства. Два дня, в полном окружении, укрываясь за телами павших в голой степи, сотня стояла насмерть против десятитысячной орды! - толпа притихла с интересом слушая героическую историю. - На третий день боя, когда закончилась вода и порох, есаул Серов отдал приказ о прорыве из окружения. Подобрав раненых, казаки выстроились в каре и как раскаленный нож сквозь масло прошибли все порядки яростно дерущихся кокандцев. Отбивая все атаки неприятеля, теряя по пути товарищей, сотня прошла с боем пятнадцать верст и воссоединилась с русскими частями, которые шли на выручку. Немногие оставшиеся в живых, оправившиеся казаки сейчас, вместе со своим командиром стоят передо мной, - я указал на тонкую цепочку.

- Благодарю за службу, орлы! - И не давая казакам мне ответить, громко прокричал. - Ура героям!

- Ура! Ура! Урааааа! - раскатисто прогремели полки, поддерживаемые окружающей их толпой.

- Есаул Серов! Жалую вас за беспримерную храбрость, мужество и холодный ум в бою производством в следующий чин и крестом Святого Георгия третьей степени, - подскочивший Сабуров торжественно вложил мне в руки Георгиевский крест, который я прикрепил на грудь поедающему меня глазами уже войсковому старшине.

Поочередно я наградил каждого казака Георгиевским крестом, пожимая крепкие мозолистые руки и благодаря за службу. После чего тепло попрощался с ними (надеюсь не надолго) и отправился во Дворец, шепнув Рихтеру: 'Вот тебе и пополнение в охрану, вербуй пока горячо'.

Отобедав в кругу семьи, что стал делать после покушения как можно чаще, я направился в свой кабинет.

- Его Императорское высочество Великий Князь Константин Николаевич, Их превосходительства Николай Карлович Краббе и Андрей Александрович Попов ожидают вашего прихода, - едва я появился в приемной, доложил мне незаменимый Сабуров.

Я кивком поблагодарил своего секретаря и быстро вошел в кабинет. Господа мореманы, сидевшие к двери спиной, даже не заметили моего появления, увлеченно обсуждая первый русский броненосец.

- Проектирование башни, да и всего корабля слишком умозрительно и слишком поспешно, - услышал я полные скепсиса слова дяди, едва оказался в кабинете. - Не готовы ни новая броня, ни новые нарезные орудия, - отрубил он, жестом заставляя собеседников дать ему договорить. - Вы, Андрей Александрович, уж простите, занимаетесь откровенным гаданием на кофейной гуще. Пятов может вам что угодно наобещать со своей чудо-броней. Он ошибется на сотню другую тонн и только руками разведет, а нам придется весь корабль перестраивать!

Смотрю у нас на корабле давно ожидаемый бунт! Я решил немного постоять и послушать откровенный разговор, пока такая возможность была. Тем более что дядя был настроен весьма решительно. Впрочем, его можно было понять. Постоянная нехватка средств во флоте приучила его если не спешить и экономить, то не тратить деньги попусту это уж точно.