Шах одноглазому королю (СИ) - Молчанов Анатолий

То, что я военный разведчик и, по определению, должен чувствовать себя комфортно где-нибудь в тайге с комарами или в пустыне со скорпионами, питаясь всякой дрянью, туфта полная. Это работа.

Отдыхать я люблю, как и все нормальные люди, в комфорте настоящем. Мне нравятся гидроджет, джакузи, мягкое сиденье на унитазе, бритые женские лобки, голливудские фильмы, пицца и еще уйма вещей, которая в СССР всегда была недоступна советским гражданам, а уж, тем более, в сороковых.

Да и вообще мне как-то не доставляет радости сам факт, что я буду жить в нищете до самого 2021 года, чтобы дождаться от собеса, наконец, букета гвоздик на 9 мая вместо квартиры. Если доживу, конечно. Мне-то об этом хорошо известно, жил же там уже один раз.

Короче, я хочу в свой 2021-ый год. Светлов при СССР четверть жизни прожил, причем первую четверть. С него хватит.

После четвертака, говорят даже пыжиков (жарг. пожизненные заключенные) выпускают. В общем нет, нет и нет.

Вот интересно, есть же люди, которые считают, что при Сталине охеренно жилось.

Их бы сюда вместо меня. Сразу бы даже свои нелюбимые 90-ые возлюбили мгновенно и страстно. Или нет?

По сути все тоже самое, только без челноков и с НКВДосами вместо бандосов.

Лично мне, чтобы понять социалистическое счастье, достаточно было разок в гастроном зайти и разок попросить знакомого девушке позвонить.

Надо как-то выбираться отсюда.

Даже, если Минаев был прав и, в случае провала, там в будущем, которое мое прошлое, ничего уже нет, я все равно хочу туда. То «нет», мне нравится больше здешнего «есть».

Вот с такими малорадостными мыслями я и добрался до библиотеки.

В архитектуре я не разбираюсь, но трехэтажное здание библиотеки было очень красивым. На какой-то древнерусский терем смахивало. Был бы со мной давешний сексот-гид, поди рассказал-бы какие тут князья проживали, но его не было, поэтому я остановил свою колонну грузчиков, дал команду «Разойдись! Перекур пять минут», а сам зашел вовнутрь.

В вестибюле ко мне подбежала женщина лет сорока:

— Здравствуйте, товарищ военный, вы к нам помочь с передвижками? — спросила она и протянула руку.

Я осторожно пожал:

— Наверное, мне нужен директор.

— Товарища Культиасова нет на месте, я провожу вас к его заместителю, она в курсе. — сказала женщина и тут же спросила. — Вы, что один?

— Нет. — ответил я, снимая пилотку. — Со мной пять бойцов.

— Ну так зовите. — предложила она. — Пусть в вестибюле пока обождут.

Я вышел, скомандовал бойцам, закончить перекур и войти в здание.

Женщина предложила им сесть, я разрешил, и они расселись на мягких диванах вдоль стен, а я поспешил за женщиной, которая набрала изрядную скорость, направившись к громадной лестнице на второй этаж.

Куда она так спешит?

Кабинет заместителя директора был на третьем этаже. Я даже слегка запыхался, едва поспевая за этой реактивной женщиной, но, когда, миновав приемную с улыбчивой, стриженой под каре, секретаршей, достаточно миловидной, должен заметить, уперся в дверь, за которую юркнула бойкая работница библиотеки, замер.

На двери была табличка, которая сообщала, что заместителя директора библиотеки зовут Богомолова Анна Федотовна.

— Проходите, товарищ военный. — открыла мне дверь женщина-ракета.

Я зашел. Из-за стола встала и направилась ко мне графиня Томская собственной персоной, протягивая руку:

— Богомолова Анна Федотовна, заместитель директора библиотеки — представилась она своим приятным грудным голосом, с уже знакомой мне улыбкой на лице.

— Младший сержант Мальцев. — я слегка пожал ей кончики пальцев.

Рука у нее была теплая, а не отдавала холодом могилы, как я почему-то рассчитывал, а вот платье было такое же черное, как и раньше, но немного другого покроя и брошь на этот раз была из белого перламутра. Оправленная то ли в платину, то ли в серебро.

— А это Кудрявцева Екатерина Евгеньевна. — представила она бойкую женщину. — Наш методист.

(Кудрявцева Екатерина Евгеньевна, род. в 1903 году, Ленинградской центральной библиотеке ГОРОНО с 1933-го по 1943-ий годы)

— Очень приятно. — сказал я.

— Будьте добры. — попросила она. — Попросите ваших людей пройти с Екатериной Евгеньевной и помочь ей с погрузкой литературы для передвижных библиотек и госпиталя. Мы очень благодарны вам за то, что не отказали нам в помощи. Мужчин у нас нет, кроме директора и художника, а из женщин носильщики, сами понимаете, какие. — она опять улыбнулась. — Сами, если не затруднит, возвращайтесь, мне нужна ваша помощь тоже.

Я быстро сбежал вниз по лестнице, на этот раз даже обогнав реактивную Екатерину Евгеньевну, скомандовал бойцам, что они поступают в ее распоряжение, а сам вернулся к Томской.

Она встретила меня словами:

— Ваше приказание выполнено, товарищ командир. Я с вами познакомилась в установленное время.

Я не нашелся сразу даже, что сказать.

Она подошла к двери, приоткрыла ее и велела секретарше приготовить нам чаю:

— Присаживайтесь. — предложила она и вернулась за стол.

Я присел.

— Честно, говоря вы меня удивили. — признался я. — Откуда вы знали, что пришлют, именно, меня?

— Люди предсказуемы, — ушла она от ответа, — особенно мужчины.

— Скажите, — решил не тянуть время я, — а вы разве не должны быть на пенсии?

Она улыбнулась:

— Я на пенсии, как я уже говорила, вы просто плохо ориентируетесь в наших реалиях, если бы я не знала, кто вы, я бы вас сразу сдала в НКВД, как немецкого шпиона. Пенсии в СССР основной массе населения начали платить только в 37-ом и они очень небольшие. Мы с Зинаидой получаем по 60 рублей.

Я вспомнил цены в гастрономе. Не густо. Однако меня из всего, сказанного ею, заинтересовали не нищенские пенсии:

— А кто я по-вашему?

— Я пока не знаю точно, кто вы, — ответила Томская, — но то, что вы как-то связаны с будущим, я знаю точно.

— Откуда? — спросил я.

— Хотите, я вам расскажу, как мы познакомились с Жанной? — внезапно спросила она.

— Я слушаю. — ответил я.

— Нас познакомил Павел Сорокин. — сказала Томская и опять улыбнулась. — Знаете, кто это?

Я не знал, Мальцев тоже.

— Нет. — честно признался я.

— Павел Сорокин — один из самых уважаемых работников ленинградского ипподрома. Он принадлежит к известной коневодческой фамилии. Его отец — родом из цыган — держал до революции беговую конюшню, а брат Александр был до войны одним из самых знаменитых наездников Московского ипподрома. Павел был достаточно известен в определенных кругах. (Павел Сорокин, главный судья ленинградского ипподрома с 1935 года)

Интересные связи у этой Гуревич, однако.

— Продолжайте. — сказал я замолчавшей Томской.

— Жанна всегда выигрывала на скачках. — улыбнулась она. — С этого и началось наше знакомство.

Очень интересно. Значит ученая из будущего решила подзаработать. Зачем? Здесь все равно купить нечего. Полагаю, что даже контрабанды нет.

Вопросов все больше, а ответов все меньше. Надо закончить с шифровкой. Я только успел открыть рот, чтобы заговорить об этом, как Томская задала вопрос:

— О вознесенных владыках вы тоже, конечно, ничего не знаете?

О вознесенных владыках? Я о земных-то не сильно в курсах, не мой профиль, а уж о вознесенных и подавно. Надо сворачивать тему, а то заведет не туда куда-нибудь.

— Давайте о делах. — начал я и, как всегда, не закончил.

Ушлая старуха попалась, однако. Она открыла ящик стола и достала две книги. Одна была в серой твердой обложке и называлась «Рассказы о Ленине», второй оказался третий том полного собрания сочинений Ленина в темно-коричневом переплете с тисненым изображение автора и его подписи.

Могу даже не открывать и так понятно, что это то самое «Развитие капитализма в России». Догадливая. Кто же ты такая, Анна Федотовна?