Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

– Здраво, ничего не скажешь… – кивнул он.

Не стану утверждать, что я сумел сильно осадить форзейля, но кое-какой предварительный настрой я с него сбил.

Антон усмехнулся. Кажется – грустновато.

– Вам бы с этого начать, ребята. А то ведь, вот беда, некоторые процессы заднего хода не имеют. Будучи раз запущены, развиваются в соответствии с собственной логикой и внутренними законами…

Выглядел сейчас Антон как-то не так. Понятно, что почти полностью отстранившись от земных дел, преобразившись в «Тайного посла» на одном из вверенных ему миров, или заняв ответственный пост в центральном аппарате, он не мог не измениться. В гораздо большей степени, чем мои приятели из восемьдесят четвертого – в две тысячи пятом. Он-то и человеком в моем понимании был весьма относительным. Так, некое существо, а то и функция, оснащенная вторичными половыми признаками.

И все же он оставался нашим другом, как бы ни толковать этот термин.

– Знаешь, командор, ты слегка изменился, и не в лучшую сторону. Не заболел ли чем? Или неприятности личного плана? – сказал я, временно игнорируя его слова, очевидным образом подводящие к очередному событию.

Совершенно как в цикле рассказов о Шерлоке Холмсе, а вернее – об Эдварде Мелоуне, профессоре Челленджере и прочих. В том и в другом случае приключения могли продолжаться бесконечно, причем без всякой связи с предыдущими. «Затерянный мир» – одно, «Ядовитый пояс» – совсем другое. Только герои общие. Мне никогда не приходило в голову анализировать названные книги всерьез, но предполагаю, что особой внутренней логики в этих произведениях нет. Да она там и не нужна. Как не нужна и нам.

Если жизнь протекает, в ней непременно должно что-нибудь происходить. А знакомство с красивой женщиной, автомобильная авария, призыв из запаса на военную службу и выигрыш в казино ста тысяч долларов, даже следуя подряд с одним и тем же человеком, могут никаким образом не находиться в прямой причинно-следственной связи. С тем же успехом каждое из названных событий может оказаться неразрывным звеном единой цепи. И даже – скорее всего.

Мои слова о внешнем виде Антона были констатацией не совсем очевидного факта. Выглядел он, на обычный взгляд, нормально, по стандартным меркам. На фотографиях, сделанных тогда и сейчас, он бы вряд ли чем-то отличался. А наяву… Складывалось впечатление, будто некая несущая конструкция в нем надломилась, в силу чего бравый форзейль утратил возможность поддерживать себя в должной форме. Или – та система, которая обеспечивала неизменность его облика, начала давать сбои. Что вполне вероятно – особенно с учетом изменившихся обстоятельств его жизни.

Вроде как актер, давно выведенный из основного состава, внезапно приглашен сыграть одну из своих прежних ролей, в которых он блистал перед публикой.

Текст-то он помнит, и кураж сохранился, а режиссер другой, извлеченный из запасника костюм не совсем подходит к фигуре, грим лег не совсем так, как прежде…

Да, в конце концов, все мы стареем в том или другом смысле, только не всегда есть кому это заметить.

– С этого и начнем, если хочешь, – сказал форзейль, оторвал руку от стола и шагнул на мою сторону. Я машинально прикрыл глаза. В памяти зафиксировались его же слова, что подобные перемещения иногда могут соответствовать очень большому тротиловому эквиваленту. Впрочем, кажется, Антон тот раз имел в виду случаи перемещения материальной массы между темпорально не согласованными пространствами.

В данном случае – обошлось. Да и не стал бы он… Это уже у меня другие рефлексы начали работать.

Перейдя ко мне на веранду, Антон подвинул плетенный из ротанга стул, сел напротив. Тут же я почувствовал себя несколько неловко. Гость одет со всей возможной элегантностью, а я неумыт, небрит, в домашнем халате практически на голое тело, еще и босиком. С другой стороны, я его к себе не приглашал в такой час. Мог бы и в розовых шелковых подштанниках оказаться. Или с женой в постели…

– Вы, конечно, последнее время приутихли. Наигрались, перебаламутили еще несколько миров, где вас совсем не ждали, и, наконец, решили, будто теперь можете успокоиться и коротать остаток дней, разводя пчел или орхидеи, никак не нарушая внутренней логики внешнего мира…

Он, похоже, задумался над сорвавшейся с его губ фразой, оценивая ее на предмет семантической допустимости. Решил, что сойдет, и продолжил:

– А внешний мир тем не менее продолжает ей следовать. То, что меня посадили в тюрьму, которой я, на мой взгляд, совершенно не заслужил, является хорошим подтверждением этой мысли…

– Тебя? В тюрьму? – Я искренне удивился услышанному. В моем представлении, форзейль, ловко маневрировавший между реальностями, до недавнего времени вообще всемогущий, по сравнению с нами, короткоживущими [5] землянами, из любого узилища мог освободиться легче, чем я – из нарисованного не искушенными в магии туземцами мелового круга.

– Что тебя так шокировало? Любая цивилизация имеет соразмерную ей и качеству своих подданных пенитенциарную систему. Из любой земной тюрьмы я, и ты тоже, освободились бы свободно. Из нашей – аусгешлессен [6].

– Спорить трудно, – согласился я. – Иначе и вправду, куда ж вас, таких прытких, девать в случае чего?

– В моем клане понятие «наказание» отсутствует вообще. Каждый сам оценивает свои поступки. Никто другой сделать лучше этого не сможет, поскольку непременно будет в той или иной мере пристрастен.

– Оригинальная практика, – вежливо одобрил я. – Японическое влияние здесь чувствуется, самурайское, точнее. Монахи тоже сами на себя епитимью накладывают… – В то же время я соображал, не кликнуть ли домоправителя и распорядиться накрыть достойный дорогого гостя завтрак? Ирину заодно разбудить, и посидели бы, как встарь.

Потом решил, что пока не стоит. Пусть сначала выскажется.

– К сожалению, в тех кругах, где мне приходится делать карьеру, взгляды несколько иные…

– То есть в своих глазах ты невиновен, а высокий трибунал решил иначе?

– Типа того…

– И сколько дали? – В России подобная тема вызывает неизменный и живой интерес окружающих.

– Пожизненное без права переписки и апелляции… – Мне показалось, что произнес он это с некоторой иронией. Хотя – какие уж тут шуточки?

– Круто, – искренне я ему посочувствовал. – Ну, хоть не вышку. У вас там небось зоны поприличнее наших?

– Как сказать. Из ваших – шансов сбежать или освободиться больше.

– Но ведь сбежал, раз здесь присутствуешь. Из-под следствия или с этапа?