Юрий Корчевский - Владычный полк

Утром, едва забрезжил рассвет, ушкуйники вновь разожгли костер. Дневальный набрал в котел воды и подвесил его над огнем. Команда пока умывалась, приводила себя в порядок.

Андрей заметил, как в километре от них среди деревьев мелькнули лошади.

– Никита, похоже, к нам – нежеланные гости! Надо отчаливать!

– Где? – всполошился купец. – Ох ты! Быстро все на судно! Антип, выливай воду из котла, быстро!

Команда засуетилась. Ушкуйники быстро покидали на судно личные вещи, занесли котел, взбежали на ушкуй сами. Антип отвязал швартовы, пробежал по сходням и вытянул их за собой. Веслами оттолкнули ушкуй от берега. Легкий ветерок надул парус, и ушкуй заскользил вниз по течению. Плохо, что река неширокая. Если у кромешников луки есть, команде туго придется.

Никита сидел на корме за рулевым веслом. Андрей уселся рядом и следил за берегом.

Буквально через несколько минут после отхода судна на берег выскочила группа из пяти всадников. Было видно, как за седлами болтались метлы.

– Никита, кромешники!

– Вижу. Теперь им нас не остановить.

– Эй, – закричал один из всадников, – велим пристать к берегу! На судне беглый тать!

Сложив руки рупором, Никита приставил их ко рту:

– На борту чужих людей нет!

– Приставайте к берегу, мы проверим!

Никита отмахнулся. Но опричники не отставали, они скакали на лошадях следом. Конечно, лошадь может обогнать судно, но в такой гонке ее хватит ненадолго, часа на два-три. Потом лошадям отдых нужен. А судно плывет себе и плывет, подгоняемое течением и парусом. Можно приналечь на весла и еще ускориться – но зачем?

Преследование продолжалось около часа. Глядя на бесполезные потуги опричников, ушкуйники отпускали в их адрес шутки.

Поняв бесплодность погони, опричники сбавили ход, а потом и вовсе остановились. Они размахивали кулаками и осыпали ушкуйников проклятиями.

– Накося выкуси! – Антип сделал неприличный жест.

Опричники остались позади.

Никита выругался.

– Вот песьи головы! Поесть не дали.

– Отплывем подальше и поедим.

Никита помолчал.

– А ну как ты и вправду беглый тать? – Видимо, его терзали сомнения.

– Богом клянусь, вот тебе крест. – Андрей вытащил из-за ворота крестик на цепочке и показал его Никите. – Сбежал я из ихнего узилища через крышу. Меня кромешник заметил, в погоню кинулся. Пришлось его… – Андрей сделал красноречивый жест поперек горла. – И кафтан его на мне был – тот, что я на стоянке бросил.

– Бросил! – хмыкнул Никита. – Его Антип подобрал. Чего, говорит, хорошей одеже пропадать?

– Нет на мне чужой крови – кроме как кромешника этого. Сроду чужого не брал, не подличал, – не мог успокоиться Андрей.

– Да верю, садись.

А дальше пошли и вовсе уж знакомые места – тот же ручей Егошиха, речка Мотовилиха.

Через несколько дней они добрались до слияния Камы и Волги и повернули направо. Тут уж на весла пришлось сесть. Чтобы размяться, сел за весло и Андрей.

Вскоре показались стены Казани.

– Мытари татарские скоро быть должны, – сказал Андрей.

– Да ты что, купец, запамятовал? – немало удивился Никита. – Уже четырнадцать годков тут мытарей нет – как наши Казань взяли. И Волга теперь вся наша, и Астрахань. Разбойники пошаливают, не без этого, а мытарей нет нигде.

А Андрей себя ругал. За прошедшее время ситуация изменилась, и ему бы приглядываться, прислушиваться да на ус мотать. Он решил впредь быть благоразумнее.

На следующий день был попутный ветер, и гребцы отдыхали.

Андрей подсел к Никите:

– Как торговля идет?

– Когда как. Иной год удачливый, а другой… – Никита махнул рукой. – О прошлом годе цена на рухлядь упала. Представляешь, за шкурку соболя три копейки давали! Едва в убытке не оказался.

Для Андрея сказанное вскользь упоминание о копейке было внове, а спросить неудобно. Что же он тогда за купец, если в деньгах не разбирается? Сделав вид, что решил посоветоваться с Никитой, он протянул ему серебряную монету.

– Как думаешь, на сколько копеек она потянет?

– Тут и думать нечего – сто. Говоришь ты для москвича странно.

– В Литве долго жил, потом на Урале.

– А, понятно.

Они добрались до Желтоводной ярмарки под Нижним. Сколько лет прошло с той поры, как Андрей собирался на нее, а она все та же – шумит, торгует. Большая, причалы растянулись на версту.

Купец сделал остановку на ярмарке на сутки – подкупил провизии, походил по торгу, узнавая цены. С ним ходил Андрей – ему было интересно.

Цены изменились. Теперь за мешок пшеницы надо было отдавать денег втрое больше. И непонятно было, виной тому политика Ивана IV или цены росли постепенно. Ведь фактически Андрей жил в этих местах сто лет назад – целый век.

Что его удивило, так это оружие. На прилавках и в лавках оружейников появилось огнестрельное оружие – пищали и пистолеты. Были они тяжелы даже с виду, неказисты, требовали мешкотного заряжения, громко бабахали и при выстреле сильно отдавали в плечо, окутывая стреляющего облаком черного дыма. Почти по всем параметрам они уступали лукам и арбалетам, а по скорострельности – в несколько раз, но Андрей знал, что за этим оружием – будущее. Пройдет еще некоторое время, и сабли останутся только для нарядов.

Андрей купил на торгу беляшей с мясом, запил их горячим сбитнем. Как давно он не пробовал этой простой, сытной и вкусной пищи!

С ценами он освоился – для человека торгового это жизненно необходимо. Несмотря на другой век, он вновь хотел попробовать себя в ипостаси купца – ведь был уже опыт, причем удачный. Одно удивило его. На ярмарке людей нерусских полно – татар, мордвинов, черемисов, он разговор их слышит и понимает. Мимо татары прошли, разговаривали, а он их понял. Потом два немца – и здесь толмача не потребовалось. Похоже, перенос влиял на него положительно, он приобретал новые для себя знания и возможности.

Утром, едва рассвело, ушкуйники пустились в путь. Теперь они плыли по Оке, Волга осталась севернее. Миновали Переяславль, потом Солотчинский монастырь. На траверзе Переяславля Андрей к борту припал, вглядывался в каменные стены крепости, в высившиеся колокольни новых храмов, которых не было при нем. Расстроился город. Вот только Полины там уже нет, как и других знакомых ему людей. И монастырь больше стал, взмыла вверх колокольня новой церкви. Видимо, и насельников прибавилось.

Через несколько дней они пришвартовались в Коломне. Город разросся, разбогател, и ярмарка тоже знатная стала.

Никита задержался в Коломне на два дня, решив продать здесь часть товара. А потом – вверх по Москве-реке.