Сергей Артюхин - Другим Путем

– М-м-м… Пятая симфония будет? – Драгомиров задумчиво посмотрел на часы.

– Конечно. Собираетесь поехать?

– Пожалуй. Организуй пока, а я еще поработаю. Время вроде бы еще есть.

И, завершив на этом разговор, Богдан отправился на террасу.

Наслаждаясь прекрасным видом осеннего сада, генеральный секретарь размышлял о вопросах, требующих его пристального внимания.

Неожиданно сильный порыв ветра, подхвативший опавшие листья, закружил их в золотом танце, напоминающем о потерянной уже так давно, но все еще не забытой любви…

Проходящий по саду охранник, бросивший взгляд на сидевшего на террасе председателя СНК, увидел как тот со странной смесью грусти и нежности на лице рассматривает какую-то фотографию. Охранник не знал, что на ней запечатлена погибшая под немецкими бомбами в один из первых дней Отечественной войны девушка. Одна из тех безымянных миллионов, отданных русской землей за свободу, соседка тогда еще молодого лейтенанта, так и не смогшего собраться с духом, чтобы предложить ей стать друг другу кем-то большим, нежели друзья.

Именно известие о ее смерти стало одной из тех причин, что превратили фактически пацана в матерого волчару, не щадившего никого и ничего. В пылающий сгусток холодной ненависти, не чурающийся расстрела выпрыгнувших с парашютом пилотов противника. В того, кто перестал бояться чего бы то ни было уже седьмого июля тысяча девятьсот сорок первого года.

Богдан Драгомиров тоже был человеком…

"Великая Отечественная война. Том 1, часть первая, глава 4. Развитие РККА во второй половине тридцатых годов двадцатого столетия". Москва, Военное издательство, 1988 год.

"Вторая половина тридцатых годов началась для Красной Армии большой трагедией. Страшная железнодорожная катастрофа в январе тридцать пятого года забрала из ее рядов таких талантливых военачальников, как маршалы Тухачевский и Ворошилов, командармы Якир и Дыбенко и многих, многих других. Тогда еще Начальник Штаба Красной Армии, будущий маршал Победы Триандафиллов Владимир Кириакович, за несколько лет до этого события чудом выживший в авиакатастрофе и лишь благодаря случайности не поехавший на роковом экспрессе, позднее с горечью отмечал в своих мемуарах, что "пересев на поезда после двух аварийных событий на самолетах, я ожидал большей безопасности. У судьбы была другая точка зрения".

…Как бы то ни было, основными вехами довоенного развития танковых войск РККА можно назвать следующие: принятие на вооружение танка Т-50, создание и развитие проекта А-44 и последующее принятие на вооружение унифицированной танковой платформы – танка Т-42 и его многочисленных вариаций (в виде САУ, БРЭМ и пр.)…

…Несомненно, значительную роль большинство исследователей отводит и "реформе Триандафиллова" тридцать девятого-сорокового годов, серьезно изменившей облик Красной Армии…

…Огромное влияние на развитие ВС СССР оказал и факт отказа руководства Советского Союза от программы строительства "Большого Флота". По нынешним оценкам, будь она принята к исполнению, затраты оказались бы настолько велики, что фонды танковой промышленности и авиастроения оказались бы урезаны едва ли не вдвое…

…В любом случае, остается только предполагать, как развивалась бы Красная Армия в частности и Вооруженные Силы Советского Союза в целом, не лишенные в середине предвоенного десятилетия стольких знаменитых и опытных командиров. Но с большой долей уверенности можно утверждать, что немецкое вторжение в сорок первом году оказалось бы еще менее удачным…"

Мгновения прошлого. Белоруссия, август 1941-го года.

– Немец жмет, – мрачно заметил Уборевич. – Похоже, вляпались. Опять.

– Не знаю, не знаю, – не согласился Ватутин. – Да, хреново все, но парни пока еще держатся. Котла нет. Если Коробков еще чуть-чуть простоит – успеем. Но нужно придержать Гудериана хотя бы на сутки. Давай мне Рокоссовского.

– Не надо. Сам с ним поговорю… – командующий Западным фронтом посмотрел на телефонный аппарат с плохо скрываемой ненавистью. Слишком многие уже погибли в результате отданных по этой самой машинке приказов.

– Без танков – ни черта не выйдет, – молодой генерал на другой стороне телефонного провода отрицательно мотнул головой, будто собеседники его могли видеть. – А у меня "пятидесяток" осталось от силы штук двадцать. И "двадцать шестых" еще меньше.

– Тут без вариантов – или вы их задержите, или хана нескольким дивизиям. Я тебе все, что могу, отдам. Даже летунов Ерлыкина, весь его сводный полк. Только продержитесь, – Уборевич понимал, что фактически превращает две тысячи человек в смертников. Но другого выхода у него не имелось. Никакого.

И Рокоссовский понимал это не хуже. А потому просто ответил:

– Сделаю, что смогу, – и повесил трубку, собираясь совершить свой первый подвиг в этой войне. Посмотрев на замолкший телефон, он коротко бросил начштаба:

– Дай мне Ерлыкина. Как хочешь – но через полчаса связь с ним у меня быть должна.

– Машина готова, Богдан Сергеевич, – голос секретаря вырвал генсека из воспоминаний, в которых он летал там, в небе, прикрывая штурмующие немецкие колонны советские самолеты.

– Спасибо, сейчас буду.

Надев костюм и захватив с собою любимую походную кружку, заполненную ароматным кофе с молоком, Богдан отправился в гараж, где уже ждал кортеж.

– Доброе утро, товарищ Драгомиров, – поприветствовал его один из водителей.

– И тебе тоже, Степан. Как жена, выздоровела?

– Да, уже третий день температуры нет, – кивнул шофер. – Спасибо большое за те конфеты.

Богдан всегда вел себя исключительно тепло по отношению к работающим с ним людям. А почему бы и нет? Почему бы не порадовать лишний раз тех же водителей?

– На какой поедете, товарищ Драгомиров? – Степан спросил его не просто так. В целях безопасности из гаража правительственной дачи выезжало два одинаковых кортежа, с несколькими также одинаковыми авто в каждом. В каком кортеже и в каком автомобиле председатель правительства – не знал никто. Ибо это решалось в последний момент самим генсеком.

Подобные меры безопасности наличествовали не просто так – на них настоял Берия, опасающийся за молодого харизматичного лидера Советской республики.

– Да вот на этой и поеду, – улыбнулся Богдан, усаживаясь в ближайший лимузин.

Начальник охраны, дождавшись, когда бойцы рассядутся по другим машинам, дал команду на начало движения. Взревевшая моторами колонна стремительно выехала в сторону Москвы.