Владимир Корн - Золото вайхов

Боюсь, что и выслушивать эротические фантазии того гнилозубого мачо тоже не доставило ей особого удовольствия.

Я вовремя одумался и не стал добиваться подробностей произошедшего события. В этом случае девушке пришлось бы пережить все заново, с самого начала. Вместо этого постарался отвлечь ее, спрашивая о совершенно посторонних вещах и рассказывая ей все, что придет в голову. Сначала она недоуменно поглядывала на меня, и лишь затем, догадавшись, бросила благодарный взгляд.

Так мы и ехали, пока не достигли имения графа Юлина Стойна, человека, с семейством которого, Элоиза оказалась близко знакома.

Девушку я передал с рук на руки леди Сауасель, жене Стойна. Самого графа в имении не оказалось, он оставался в столице.

Элоиза расплакалась сразу же, как только почувствовала на своих плечах руки графини. Все равно молодец, столько времени держалась и только сейчас расслабилась, почувствовав себя в безопасности.

Сам я, отказавшись от гостеприимства хозяйки и сославшись на страшную спешку, отвязал гневно фыркающего Ворона, всю дорогу бежавшего привязанным за каретой, и поторопился откланяться, покинув поместье.

Вернувшись в Дрондер, столицу Империи, я обнаружил среди корреспонденции приглашение в дом графини Эликондер.

Это было не первое приглашение в дом графини, и я ни разу не проигнорировал его. Леди Мариэль явно симпатизировала мне, но совсем по другой причине, в отличие от той, что сразу приходит в голову. Слегка за пятьдесят, вдова, графиня была очень благодарна за то участие, что однажды мне пришлось принять в судьбе ее младшего сына.

Как-то, еще в самом начале моей столичной жизни, я возвращался домой довольно поздно и не в самом лучшем своем настроении. Возвращался с одного из раутов, кстати, первого раута, на котором мне пришлось побывать.

Все было великолепно и мне посчастливилось познакомиться с одной из прелестных дам, присутствующих на вечере. Мы очень мило общались, и наш разговор дошел уже до того, что нам просто необходимо прямо сейчас поехать и посмотреть на прекрасную коллекцию фарфоровых безделушек, собранных в ее доме. Мы оба сошлись во мнении, что середина ночи самое удачное время для этого и я уже размечтался о том, что сумею удивить красавицу количеством любовных позиций, доселе ей неведомых, когда она срочно покинула вечер. Не знаю, что за записку передал ей слуга, но лицо у нее омрачилось, и она спешно уехала.

Моя новая знакомая так искренне и с сожалением вздохнула при расставании, что это даже послужило для меня легким утешением.

Я тоже раскланялся с гостеприимными хозяевами и поехал домой. На подобные мероприятия не принято приходить пешком, и поэтому наемный экипаж терпеливо дожидался все время моего пребывания на рауте. Когда мы миновали площадь 'Трех Фонтанов', и до моего дома оставалась меньшая часть пути, произошла наша встреча с молодым графом, сыном леди Мариэль.

Дуэли в Империи обычное дело, несмотря на крайне негативное отношение к ним Императора Конрада III. Но дуэли обычно подразумевают равное количество участников, присутствие секундантов и лекарей, а также заранее оговоренное место. Сейчас же передо мной предстала картина, которую иначе как избиением не назовешь. Три дюжих мужика с дубинами славно так окучивали двух юнцов, причем один из них уже лежал на брусчатой мостовой. Второй, прижатой к стене дома, пытался противостоять обломком шпаги палкам наседавших на него противников.

Кучер, попытался было прибавить ходу, но я вырвал у него кнут и поспешил на помощь.

Словом, вдвоем мы справились. Кнут вообще отличная вещь, когда действуешь им быстро. Вот так наше знакомство и состоялось.

Через несколько дней мне пришло приглашение от Эликондеров, и Андригус, молодой граф, представил меня своей матери, леди Мариэль. Не знаю, что он там наговорил ей, но она посчитала меня чуть ли не спасителем своего непутевого сына. Андригус, кстати, так и не рассказал, что стало причиной конфликта между ним, его товарищем и мастерами оружейного цеха. Сам он тогда легко отделался, а вот его спутник пострадал, причем серьезно.

В доме Эликондеров я и познакомился с Дианой.

Леди Диана, урожденная герцогиня Лилойская, по мужу графиня Дютойл, принадлежала к типу тех красавиц, которых по праву называют роковыми.

Рано овдовев, ее муж, граф Антуар Дютойл, был старше своей супруги на пару десятков лет, она и не подумывала выходить замуж вновь. Муж ей оставил огромное состояние, она молода, красива и пользуется грандиозным успехом у противоположного пола. Что еще нужно?

Нет, она не разбивала семей, не уводила женихов прямо с алтаря, хотя с легкостью при желании могла все это делать. Всего этого не было, но поклонников она меняла как те самые пресловутые перчатки.

Говорят, что в ее ногах валялся сам принц Стенс, наследник престола королевства Монтарно, соседней с Империей державы. Диана отказала ему во взаимности, мотивируя это тем, что ей не нравятся манеры принца.

Леди Мариэль сама представила меня Диане, и было это еще на втором визите в дом Эликондеров. Диана оценила мои комплименты, посмеялась моим шуткам, и мы оба смогли понять, что рано или поздно окажемся в одной постели.

И вот, на очередном рауте в доме леди Мариэль, я вновь повстречался с Дианой. Я поразился ее внешнему виду, она выглядела бледной копией самой себя, хоть и старалась держаться весело.

Тени под глазами, тщательно заретушированные, тусклый взгляд обычно сияющих глаз, сведших с ума не одного мужчину и усталый голос — вот что она из себя представляла. Я поинтересовался причиной таких внезапных перемен, но Диана не стала ничего объяснять. Проявив изрядную настойчивость, мне все же удалось добиться того, что она приоткрылась.

Письмо. В руки одного из поклонников Дианы, долго ею отвергаемых, попало письмо, способное наделать очень много шуму даже при императорском дворе, в том случае, если бы оно было обнародовано. И вот теперь человек, в чьи руки письмо попало, открыто шантажировал Диану, наконец-то получив доступ к тому, в чем ему много раз со смехом было отказано. Диана не из тех птичек, что способны жить в клетке, пусть даже и золотой. Но не это было самым страшным.

— Понимаете, Артуа, — произнесла она голосом, от которого у нормального мужчины все тело начинает вибрировать — если бы это касалось только меня. В том случае, если письмо станет достоянием гласности, могут пострадать очень многие люди, доверившиеся мне. -

Не знаю, что ее заставило довериться мне, человеку, в общем-то, малознакомому, не иначе как крайняя степень отчаяния, но я сумел ей помочь.