Александр Конторович - Серый лорд-3

– У всех по-разному. Каждый из нас приходит к служению по-своему. Больше половины наших епископов пришли в церковь уже вполне сложившимися личностями. Да взять хотя бы и молодого барона Ройгена!

– Кого?

– Епископа Эрлиха. Он пришёл в церковь с военной службы. Тогда он был капитаном, причём, одним из самых молодых! Мало кому удавалось продвинуться по службе так быстро!

– Так он бывший военный?

– Тяжёлая панцирная конница. Командовал там отрядом всадников.

– Ничего себе! Боевой мужик, оказывается!

– Как и половина высших иерархов нашей церкви. Видишь ли, сын мой, от слова военачальника зависит жизнь его отряда. А от слова священника… иногда зависит гораздо больше. Не только жизни людей! Не научившись подчиняться – не станешь командиром. Не можешь командовать сотней – не берись за тысячу!

Да… под таким углом зрения я на здешних попов как-то и не смотрел. Теперь некоторые непонятные мне ранее вещи становятся более объяснимыми. Ясно теперь, откуда в церкви появились спецмонахи с их жесткой дисциплиной и иерархией. Хм, а вот воинских подразделений у них нет! Хотя, вполне могу себе представить, какими они были бы!

– Да уж, ваше преосвященство, озадачили вы меня! Не знал я таких вот подробностей!

– Отчего ж не спросил?

– А рассказали бы?

– Ты на одной стороне с нами. Один у нас враг, стало быть, нет причин чего-то от тебя скрывать. Церковь, как организация, рискует меньше. Не раз уже терпели мы поражения, но всякий раз снова поднимали голову. А у тебя жизнь одна… и не очень-то она легкая и приятная. Есть, чего терять.

– Спасибо за откровенность, ваше преосвященство. При случае, спрошу кого-нибудь. Если увижу что-то непонятное.

– Спрашивай. А сейчас… наверное, надо идти к тем, кто нас давно уже ожидает. Ты прав, сын мой, времени у нас мало, а дел много. Да и к дождю дело идёт, лучше уйти под крышу.

– К дождю?

– Посмотри на зубцы «каменной вдовы», видишь – они подернулись дымкой? Значит, скоро будет дождь.

– «Каменная вдова»? Кто это?

– Ты не знаешь? – удивляется Гройнен. – Да вот же она – перед тобой!

Его сухая рука указывает на старую башню.

– Э-м-м… А я и не знал, что у неё есть свое имя!

– Так что же тебе не рассказали об этом прошлые жители зам… прости старика, совсем запамятовал! – он совершенно по-стариковски качает головой. – Всё верно, кому было рассказывать-то?

– И что, рассказ был бы интересным?

– Да как тебе сказать… Про эту башню сложено множество легенд. Как ты думаешь, давно ли она здесь стоит?

– Ну… она старше других построек замка. Лет на пятьдесят, я полагаю.

– На сто.

– Ого!

– Ты заметил, что она отделена от остальных построек?

– Разумеется! Стена и ворота в ней. Даже под землей двери есть.

– И что, все они запираются снаружи?

Опаньки, а вот этого-то я и не усёк! Вернее, не совсем так. Увидел, но внимания особого не обратил. А сейчас выходит, что обитатели замка отгораживались от башни? Да… никакого другого объяснения такому расположению запоров просто больше не найти. И эта система затопления коридоров… тоже ведь не просто так придумана, надо полагать.

– Ваше преосвященство, а для чего такие сложности? Башня эта, что, кому-то другому принадлежала? Не хозяину замка?

Епископ встаёт и начинает спускаться вниз по лестнице.

– Видишь ли… я и сам, признаться, немного об этом знаю. Но башня простояла запечатанной шестьдесят лет! Тогдашний епископ наложил запрет на её посещение и, надо думать, что у него были к тому причины. Были заперты и опечатаны все ворота и двери, перекрыты коридоры, ведущие к ней под землей. Некоторые – так и вовсе засыпали.

– Но почему? Эта башня – отличная оборонительная позиция!

– Знаю. Но на замок никто уже не нападал более ста лет. Те, кто хотел это сделать, отчего-то быстро отказывались от такой мысли. Если успевали до этого дожить.

И неудивительно, если вспомнить про то, что находится в его подвалах. Уж силёнок на то, чтобы отвести превратности войны от своего святилища, Молчащие точно не пожалели бы. Скорее всего – и не жалели.

– Так отчего же башня открыта сейчас?

– Предок графа Дарена обратился к епископу с такой просьбой. Прибыл священник, отслужил службу, и печати сняли.

– Ну, вот, видите? Ничего же не произошло!

– Угу. Если не считать того, что это место не рекомендуется посещать женщинам. Она ревнует…

– Да ладно…

– Ни одна из жен графов не могла родить дитя в этом замке. И никакая другая женщина тоже не смогла это сделать. В другом месте – пожалуйста. Те же, кто попробовали, очень об этом пожалели. Принести сюда новорожденного… тут тоже не всё понятно. Кто-то считает, что это хорошо, другие говорят обратное.

Так! А вот это – звоночек! И весьма настораживающий! Заходила ли Мирна в башню? Нет. И это я помню совершенно точно! Ей всегда было не по душе это строение. Даже кровать нашу перевернули так, чтобы не видеть башню из окна. Однако же… ей вскоре рожать!

Делюсь с епископом своими сомнениями. Он молчит, только перебирает губами, словно бы что-то читает про себя.

– Даже и не знаю, сын мой. Возможно, имело бы смысл ей куда-то отъехать на это время, как ты сам думаешь? Я не уверен, но… лучше не рисковать. Спроси у неё… у них обеих.

У Мирны? «… у них обеих…»

– Это у башни-то?! Ваше преосвященство, вы серьёзно? Это же… колдовство!

Епископ похлопывает меня по ножнам Рунного клинка.

– Это – тоже. Допуская одно, как ты можешь отрицать другое?

– Но церковь…

– Ты – Серый. Надо ли мне напоминать, что обычные мерки к тебе неприменимы?

– И… как вы к этому отнесётесь?

– Не заметим. Этого достаточно?

Мы пересекаем двор замка, проходим под аркой ворот внутренней стены. Гройнен поднимает голову и подслеповато прищурившись, оглядывает башню. Вернее – не саму башню, а её входную дверь.

– Вот… – он протягивает руку. – Видишь, над дверью?

– Плита?

– Это не плита. Глина, ею замазали надпись над дверью. Она вырублена в камне, и кто-то распорядился замазать её глиной.

– Зачем?

Вместо ответа епископ разводит руками в стороны.

Оглядываюсь по сторонам и вижу обрубок бревна невдалеке. Упираясь руками, подкатываю его к двери и, поставив на торец, прислоняю к стене. Вытаскиваю из ножен Рунный клинок и, встав на бревно, ковыряю острием замазку. То ли я удачно попал, то ли ещё что – но вся эта маскировка внезапно осыпается вниз, запорошив мне глаза сухой и мелкой пылью.

Отплевываясь, спрыгиваю на землю и, протирая глаза, отхожу в сторону. Гройнен сидит на камне, с интересом наблюдая за моими действиями.