Константин Калбазов - Фаворит. Стрелец

Оставив Илью, глянул в сторону Виктора. Тот сосредоточенно колдовал над станком, зарядив в него заготовку под ствол. Ну и пришлось же им помучиться с этим станком, пока наконец сумели довести до ума. С точностью, конечно, вышел полный швах. Ее на таких станках особо и не добьешься. Но хотя бы сам процесс глубокого сверления удалось наладить, уже хорошо.

Еще в самом начале несколько стволов отковали. Надо сказать, адова работенка, даже с учетом использования механического молота. Так что на нескольких образцах и остановились. Сам процесс попробовали, прочувствовали, и в сторону этот метод, потому как неэффективен. Сверлить куда сподручнее. Правда, хватило трудностей и с самим станком, и со сверлами, и с подачей масла самотеком. Но ничего, управились. Жаль только, калибр стволов меньше одиннадцати миллиметров никак не получался. Ну да они не в претензии.

Чуть дальше стоит махина – станок для проделывания нарезов. Нет, они закон не нарушают. Ну почти. То есть несколько стволов с нарезами конечно же изготовили. И даже отстреляли их. В том числе и на револьвере Коллиера. Но после удовлетворения собственного эго поспешили их демонтировать, почистить и определить на склад. Изготовление самого по себе нарезного ствола – вовсе даже не преступление. Зато и сами сделали, отработав технологию, и показали народу, как оно может быть.

Иван прошел еще дальше. Ему предстоит отковать десяток верхних пластин, с помощью которых ствол будет крепиться к казенной части и прикладу. У этого образца, что револьвера, что карабина, рамка как таковая отсутствует. Вообще-то серьезный такой недостаток, сказывающийся на прочности всей конструкции. Но они ведь делают точную копию существовавшего образца. Вот и приходится компенсировать это сталью такого качества, о котором в те времена не могли и мечтать…

Когда они начинают что-то новое, то могут засидеться в мастерской и за полночь. Новое оно всегда притягательно и увлекательно. Когда же головоломка разгадана, инструмент приготовлен, процесс отлажен и приходит черед простой механической работы, азарт пропадает. Поэтому и задерживаться особого желания нет. Опять же помощники – молодые и неженатые ребята. Найдут где провести время с куда большей пользой.

Что же до самого Ивана, так ведь нельзя все время предаваться удовольствиям. Нужно еще помнить и об обязанностях. Например, перед семьей. Ждут его дома. Всегда ждут. Да и не сказать, что ему самому не нравится посидеть с близкими и посмотреть какой-нибудь семейный фильм. Только без пальбы и не бесконечное мыло.

Вот и сегодня они закончили в семь. Нормально поработали, чего уж там. Все указывает на то, что через пару дней партию карабинов они победят. А там, если не найдется какой особый заказчик, можно будет браться и за отливку пушки. Они уже имели подобный опыт, но отливали тогда все же чугунную пушку. А еще отлили целую кучу разных сковород, чугунков, утятниц, скороварок. Раздали потом родным и знакомым. Те до сих пор нарадоваться не могут.

Хм. Вообще-то Рогозин и сам весьма даже жалует, когда жена готовит на чугуне. Что ни говори, а вкус у давно известных блюд получается весьма своеобразный. К примеру, он не любитель плова. А вот стоит приготовить его на чугуне, как за уши не оттянешь.

Выехал с тихой улочки. Глянул по сторонам. Никого. Вывернул руль вправо и вдавил педаль акселератора. Коробка-автомат сработала именно так, как и должна была. То есть проигнорировала педаль, вдавленную в пол, и «кореец» плавно тронулся с места, входя в поворот. Н-да. Мощности двигателя явно маловато для особой резвости.

Впрочем, Иван об этом даже и не подумал жалеть. Еще чего не хватало. Если бы он хотел чего иного, то купил бы другое авто или хотя бы механику. Нет, его все вполне устраивает. Просто отчего-то вдруг вспомнилась дочь, которая сегодня не без лихости сорвалась с места. Накатывает порой детство, хочется полихачить.

Скорость пятьдесят. Поворот с густой растительностью на обочине. Привычно сбросил до сорока. Видимость на этом участке так себе. Никакая, одним словом. Поэтому из-за поворота появляешься, как чертик из табакерки. Зимой еще ничего, листвы на кустах нет. А вот с весны начинается. И ведь никто не озаботится тем, чтобы убрать это безобразие. Впрочем, и пешеходы тут не ходят…

Иван резко крутнул руль влево и, не трогая педаль тормоза, въехал в высокий бордюр на противоположной стороне дороги. Тормозить не стал, боясь, что машину в повороте может занести даже на такой скорости. А тогда уж она приложится задним крылом. Ребенку ведь много не надо. Вон он в зеркале заднего вида. Стоит мальчуган лет четырех, выпучив от страха глазки, замер на месте, словно истукан. И как таких оставляют без присмотра?! Ну где эта чокнутая мамаша?!

Мысли текли как-то сами собой. Плавно. Рогозин даже особо не нервничал по поводу произошедшего. Подумаешь, отдаст машину в ремонт. Похоже, передней подвеске кирдык. Ничего страшного. Дочка повозит в мастерскую и обратно. А то и вовсе на велосипеде педали покрутит. Пожалуй, так и поступит. Оно и для здоровья полезно. Хотя с его увлечением он и думать забыл об избыточном весе.

Еще подумалось о несработавшей подушке безопасности. Странно как-то. Удар-то вышел солидный. Вон как руки гудят. Упирался в руль всеми силами. Ну и ногами тоже. Они пусть и не гудят, однако слабость какая-то ощущается. А еще знакомый холодок зародился в животе и мурашки по спине табунами бегают.

Н-да. О чем только не подумаешь. А между тем тело все делает само. Вышел из машины. Мальчонка все так же неподвижно стоит, прижимая к груди голубой в белую полоску резиновый мячик. И даже не моргает. Разве что нижняя губа трясется. Еще малость, и разревется.

Вот секунду назад никого не было. И вдруг из переулка вынеслась черная, затонированная в хлам «Приора» с подрезанными пружинами. Участок дороги тут извилистый, но асфальт хороший. И этот урод, причем не факт, что молодой, вдавил педаль в пол. В поворот войдет минимум на семидесяти километрах. И ребенка он точно не видит.

Ур-р-ро-о-од!

Иван сорвался с места и, подбежав к мальчонке, только и успел что пнуть его ногой, отправляя в жидкие придорожные кусты. Ничего другого он просто не успевал. Потому что именно в этот момент бампер машины ударил его пониже колена, отрывая от земли.

Мысль еще успела выхватить то обстоятельство, что с ноги слетела туфля. А это очень нехорошо, когда пострадавший теряет обувь. И ведь скорость не такая большая. Одновременно мир закрутился в каком-то сумасшедшем калейдоскопе. К лицу приблизилось лобовое стекло. Рогозин даже услышал звук удара головой…

Уже готовый раскаленный клинок с шипением опустился в узкую и высокую емкость с маслом. Вокруг него тут же заплясали языки пламени. Наконец он погрузился в масло по самый срез рукояти, и языки пламени начали лизать парусиновые перчатки. Смысла и дальше медлить уже нет никакого, а вот подпалить перчатки очень даже можно. Поэтому кузнец поспешил выпустить практически готовую саблю и накрыть емкость крышкой.

– Ну что, сынок, вроде получилось, – утирая пот со лба и добавляя тем самым разводы копоти, произнес дюжий мужик с окладистой бородой.

– Ну, конечно, получилось, батя, – уверенно ответил крепкий парень.

Отблески пламени горна плясали на мокром мускулистом торсе, частично скрытом кожаным фартуком.

Не косая сажень в плечах. Но и не малец какой. А с годами обещает превратиться в дюжего мужика, не обделенного силушкой. Это заметно уже сейчас. Не всякому по силам весь день махать молотом. Не то чтобы без перерывов, но все же. Взгляни со спины, и сразу же надбавишь с пяток лет, а то и поболее. Но стоит заглянуть в его лицо, как тут же становится ясно, что это всего лишь юнец. А кто еще-то, коль скоро над верхней губой едва только пробивается светлый пушок?

– Конечно, – передразнил его отец. – А ну как не вышло у меня ничего?

– Да все получилось, батя. Не сомневайся даже.

– Ох, Ванька, гляжу я на тебя да думаю, и в кого ты такой уродился? А главное, откуда все и взялось?

– Да говорю же, в книжке вычитал.

– И где та книжка?

– Бать, а тебе не все равно?

– Ты как с родителем разговариваешь? – с грозным видом надвинулся на сына кузнец.

– Прости, батя, – тут же пошел на попятную парень.

– Гляди у меня, Ванька, вот возьму розги, да так отхожу, что небо с овчинку покажется. А ну сказывай, где та книжка.

– Нет ее, батя.

– Это как это нет?

– А вот так. Был тут один в Немецкой слободе, Фраем звали. Тонуть он как-то начал, а я вынул его из воды. Вот у него я ту книжку и увидел. Попросил почитать. Он дал, потому как благодарен был. А там та наука и была прописана.

– И что же он о том не ведает? У него такое богатство в руках, а он ни в зуб ногой? – с явным недоверием произнес отец.

– Так по-русски писано, – пожал плечами юнец. – А он по-нашему и говорит-то с трудом, а уж читать так и вовсе не умеет.