Евгений Токтаев - Пес и волчица

Обиженных легионеров происхождение варваров интересовало в последнюю очередь. Они пришли бить морды и немедленно претворили свое желание в жизнь. Варвары в долгу не остались, тем более, что каждый из них превосходил большинство римлян ростом, самое меньшее, на полголовы. Драка вспыхнула молниеносно, без предварительных толканий и взаимных поносительств. Очень скоро стало ясно, что ударной силы в виде Лапы и еще пары крепких ребят, легионерам не хватает и тогда в расположение шестой центурии десятой когорты помчался гонец с возбуждающей вестью: "Наших бьют!" Подкрепление прибыло во главе с центурионом, который для начала своротил челюсть первому попавшемуся светловолосому верзиле, а уж потом, отбив у противника наиболее пострадавших подчиненных, зарычал ливийским львом, требуя отставить беспорядки. К месту побоища явилось начальство: примипил, центурион Гарса и пара трибунов, одним из которых оказался Глабр.

Зачинщиков драки повязали и упекли в яму, а Северу приказали проследовать под очи легата. Глабр предложил провести открытое разбирательство возле претория, но Базилл его не поддержал, мотивируя тем, что сбежится весь легион, а "нечего устраивать зрелища, раздувая обычную драку до масштабов Троянской войны".

Алой[4], пришедшей к Базиллу, командовал префект Гней Осторий, прослывший первым мечом в армии наместника Гая Сентия. Его слава гремела далеко за пределами Балкан, многие ветераны были наслышаны об искусстве префекта, а некоторым довелось лицезреть Остория в деле. Именно он, как командир "пострадавшей" стороны, выступил обвинителем.

Легат обвел взглядом собравшихся в палатке командиров, задержавшись на "марианце", и приступил к разбору происшествия. Тратить на это занятие много времени он не собирался. Собственно, причина драки его не интересовала. Дисциплина нарушена? Нарушена. Виновные будут наказаны. Вмешательство командующего в таких случаях не требуется, младшие командиры знают, что делать. Легат посмотрел на Гарсу.

— Смутьянов сечь розгами, — решение Базилл обдумывал недолго, — по десять ударов.

Командующий посмотрел на Севера. За этим следовало приглядывать. Драку начали солдаты его центурии, среди зачинщиков, как доложили, есть марианцы. Бардак творится в шестой центурии, десятой когорты и командир пресечь его не может. С другой стороны, центурион действовал правильно, драку прекратил, восстановил порядок.

— Центуриону выговор. Квестор, урезать центуриону выплату на двадцать денариев.

— Единовременно? — поинтересовался квестор.

— Да. Свободны, — легат вернулся к свитку, который изучал до разбирательства.

Месячное жалование центуриона. Север даже не поморщился, он уже и не помнил, когда последний раз задумывался о деньгах.

Квинт не стал оспаривать решение командующего, признавая его справедливость: хороший командир всегда знает, что на уме у его подчиненных и случаев, подобных этому, не допустит. Однако кое-кому из присутствующих озвученного наказания показалось мало.

— Легат! — вскричал Осторий, — это же марианец!

— И что? — командующий поднял глаза на префекта.

— Он мятежник! Подрывает дисциплину в легионе! Эти марианцы...

— Какой ты ретивый, префект, — поморщился Базилл, — копытом землю роешь. Сулланцы, марианцы... Тебя даже не было в Риме, когда случился этот досадный раскол. Чего ты громче всех орешь?

— Вообще-то, мой легат, я поддерживаю Остория, — сказал Глабр, — центурион с нами всего несколько дней, а уже дважды отличился.

— Дважды?

— Он покалечил своего опциона.

Легат посуровел.

— Почему не доложили? Центурион, какова причина?

— Неподчинение приказу.

— Какой был приказ?

— Исправить небрежную установку палисада.

Легат поднял бровь.

— Не вижу ничего противозаконного. Центурион пекся об обороноспособности лагеря. Его прямая обязанность. Насколько серьезны увечья?

— Зубы выбил, — буркнул Гарса.

— И все?

— Ну, синяков наставил.

— То есть, опцион остался в строю и просяную кашу есть может. Инцидент исчерпан.

Командиры вскинули руки в салюте, и вышли из палатки. Снаружи Севера поджидали его легионеры.

— Ну что? — спросил Барбат.

— Выговор.

— И все?

Квинт усмехнулся.

— И все.

— Ну, вот и хорошо! — расплылся в улыбке Барбат, — я наслышан о Базилле. У него репутация уравновешенного и справедливого человека. Не то, что некоторые здесь...

— Ты что там гавкаешь, пес смердящий? — поинтересовался Осторий из-за спины Севера.

Квинт обернулся.

— Попридержал бы ты язык, префект.

— Что ты сказал, ублюдок?

— Рот закрой, говорю! — повысил голос Север.

Подошел Глабр.

— Центурион, тебя недостаточно наказали? Только что легат избавил твою спину от заслуженной порки, а ты снова нарываешься?

— Никак нет, трибун.

— Тебе невероятно повезло сегодня. На твоем месте я был бы ниже травы.

"Я запомню, Клавдий Пульхр, каким бы ты был на моем месте".

— Всем разойтись! — крикнул трибун.

Легионеры потянулись к своим палаткам.

На следующий день, вскоре после начала марша, Квинт увидел, что из головы колонны приближается несколько всадников. Скордиски, во главе с Осторием.

Поравнявшись с Севером, префект остановил коня. Квинт не замедлил шага, не обращая внимания на непрошеных гостей, и вся центурия протопала мимо скордисков. Солдаты подозрительно поглядывали на варваров. Те восседали на рослых конях, укрытых двойными попонами. Нижняя, широкая, служившая потником, притянута троком, нагрудным ремнем и подхвостником. Верхняя, узкая, пристегнула к нижней. Варвары одеты в кольчуги, за спинами на ремнях овальные щиты и высокие конические шлемы. На поясе мечи, в полтора-два раза длиннее солдатских гладиев. У Остория два меча: на правом боку гладий, а галльский пристегнут к переднему краю верхней попоны.

— Эй, марианец! — крикнул префект, поигрывая плетью, — мы с тобой не закончили.

— Чего ты хочешь? — Север отошел в сторону от продолжающих движение солдат.

Префект пустил коня шагом, неторопливо приблизившись к центуриону.

— Восстановить справедливость.

Свистнула плеть, рассекшая пустоту: центурион умудрился увернуться, словно был налегке, не обремененный тяжестью поклажи. Квинт скинул фурку[5] с мешками и щит на землю и, когда префект размахнулся снова, подставил под удар руку. Плеть намоталась на голое предплечье, нарисовав на нем красный браслет. Север рванулся и Осторий, не ожидавший от центуриона такой прыти, слетел с коня лицом в грязь. Самовольно остановившиеся легионеры захохотали. Осторий вскочил, выхватил гладий и сразу же сделал выпад. Квинт отпрыгнул и тоже обнажил клинок.

— Командир! — с акцентом, похожим на галльский, пролаял один из скордисков, — не надо. Видоков много. Донесут легату.

— Да плевать! — рявкнул префект.

Несколько легионеров во главе с Барбатом бросились к Северу, выхватывая мечи.

— Стойте! — поднял руку центурион, — я сам разберусь.

— Это Гней Осторий, — мрачно сказал один из солдат, — он был первым мечом в легионе Гая Коскония.

— Хочешь сказать, он столь же вероломен[6]?

— Он один из лучших бойцов в Риме, — сказал другой легионер, — я бы не стал с ним связываться, командир.

— Что ты предлагаешь, Авл? — спросил Север, разминая кисть, — позволить выпороть себя? Может, сразу раком стать? Плетью порют лишь рабов!

— Мы не допустим.

— И розгами уже не отделаетесь.

— Он тебя убьет, — обеспокоился Барбат.

— Значит, судьба.

— Попрощался со своими козлами, скотоложец? — оскалился Осторий.

Север не ответил.

Префект атаковал с показной небрежностью. Квинт с первых секунд понял, что громкая слава Остория — не пустые разговоры. С трудом отразив пару ударов, Север купился на обозначенный укол в бедро и, реагируя на него, подставился. Кончик клинка префекта, разрывая звенья кольчуги, впился под левую ключицу. Центуриона выручило лишь то, что спасаясь, он отшатнулся, и Осторию не хватило длины руки для того, чтобы пронзить Квинта насквозь.

Рана была незначительна и центурион немедленно контратаковал. Ему удалось заставить префекта пару раз шагнуть назад, вот и весь успех, а потом роли опять поменялись. Снова финты, глубокий выпад, центурион смог уклониться, но потерял равновесие и едва не упал, коснувшись земли рукой. Однако развить преимущество префект не смог и Север, уйдя из-под удара, вновь занял удобную позицию.

"Вставай. За ногами следи".

"Разве другие следят? Ты вообще не смотришь!"

"Ты, молодой господин, не знаешь, куда я смотрю и о чем думаю"...

Осторий увертку оценил. Он опустил меч и пошел кругом, огибая Севера. Тот поворачивался вслед.

— Кто тебя учил?

— Раб.

— Оно и видно.