Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей

Длинные очереди стали косить высокую траву, поднимая в воздух не только высохшие стволы растений, но и кровавую взвесь пробитых пулями тел негритянских воинов. Чернокожие воины открыли огонь из винтовок, но всё было тщетно. Адские молотилки перемололи первую волну, не оставив им ни единого шанса, и потянулись своими очередями к остальным, не успевшим ещё лечь на сухую землю, воинам.

«Огонь!», «Огонь!» — орал я, бессильно глядя на своих умирающих солдат. Рявкнули орудия из моих боевых порядков. Но снаряды унеслись в разные стороны, даже не задев земляных укреплений английского лагеря.

Чуть ли не со слезами на глазах, с помощью артиллеристов, я вытянул орудие. Наскоро приникнув к прицелу, направил его на ближайший ко мне пулемёт.

«Снаряд!!» Один из негров кинулся к снарядному ящику и, вытащив стальной конусовидный цилиндр, с лязгом воткнул его в казённую часть. Захлопнув орудийный замок, я нажал на рычаг. Грянул выстрел.

— На, сука… на. Снаряд!..

Второй снаряд покинул своё место в деревянном гробу. Выстрел.

— Снаряд! — выстрел. — Снаряд! — выстрел.

Земляная насыпь взорвалась, похоронив под собой пулемётный расчёт. Замолчал и второй. Поняв, откуда надвигается опасность, все английские батареи перенесли огонь на неожиданно «кусачего» врага.

Взрыв. Куски земли забарабанили по моей спине. «Аааа» — рядом разрывался в крике один из воинов, зажимая руками культю оторванной ноги, рваной красно-чёрной тряпкой лежащей неподалёку от него.

— Снаряд, снаряд, — как зацикленный орал я.

И снаряд прилетел, но не мой. Громкий взрыв оглушил меня, куски металла пронзили всё тело, разорвав артерии и вены, пробив лёгкое, почки, печень. Истекая кровью, я рухнул на землю, сознание медленно погасло.

— Опять этот гадский котёл, — подумал я, глядя на закопчённую железную посудину для приготовления пищи, стоявшую совсем рядом, и очнулся. Всё тело ломило, по телу текли реки пота, несмотря на то, что солнце ещё толком и не поднялось. Во рту явно резвилась стая кошек, оставив после себя все свои испражнения.

Я сделал шаг, и сознание снова померкло, а потом вновь стало ярким.

— Батареи в центр! Окопаться! Насчёт второго было бесполезно и говорить, что невыполнимо, то невыполнимо. Воины стали стаскивать орудия в центр, кроме пушек ложной батареи. Собрав орудия в центр лагеря, все укрылись по моему приказу в высокой траве.

Англичане, не дождавшись атаки, открыли огонь сами. В ответ, Семён открыл огонь, сначала с ложной батареи, а потом, поняв, что её заметили, убрался оттуда, переместившись ко мне.

Здесь уже, ориентируясь по дымным следам, оставляемым вражескими батареями, открыли огонь и мы, завалив весь английский лагерь беспорядочно летевшими снарядами, которые, в конце концов, благодаря моей корректировке с помощью бинокля, стали чаще попадать в цель.

Завязавшаяся артиллерийская дуэль закончилась вничью, а потом я двинул свои сотни в атаку, но не лавиной, а редкой цепью. Загрохотали пулемёты, которые мы стали подавлять своим артиллерийским огнём.

В самый разгар сражения, позади моих боевых порядков, раздался многоголосый рёв, и на нас в атаку бросились наёмники. Но, быстро смяв заградительный отряд из тысячи воинов, они нарвались на огонь замаскированных пулемётов, и стали нести огромные потери.

В этот момент огонь, ведущийся по английским позициям, ослаб. Причина? Закончились снаряды! Этим воспользовались англичане, и огнём оставшихся пулемётов стали косить моих наступающих воинов, погнав их обратно.

Поднявшиеся в атаку англичане устремились вслед моим отступающим воинам. Заметив это, ещё минуту назад готовые отступить и бежать, бельгийские наёмники усилили нажим, несмотря на потери. Один из пулемётов «закипел», не выдержав интенсивной стрельбы. Просто пулемётный расчёт не удосужился запастись достаточным количеством воды.

Наёмники, которых было в три раза больше, чем моих воинов, воспользовавшись этим, обрушились на нас, и пошли врукопашную. Волна сражающихся, быстро докатившись до меня, увлекла за собой.

Снова я стрелял, колол и бил. Удачный выстрел пробил мою грудь, а такой же негр, как и я, подскочив, вонзил мне в сердце штык. Последним усилием я пробил его голову зажатым в кулаке ножом. Сознание померкло.

Я вглядывался в котёл, стоящий прямо передо мной, на его дне плескалась чёрная маслянистая жидкость, в которой отражалось моё лицо, и не только оно. Рядом с ним колебалось под невидимой рябью лицо человека-змея, сложившего кольцами своё огромное змеиное тело.

Позади него стоял суровый легионер, одетый в кожаную кирасу с накладными железными пластинами. На его голове возвышался стальной шлем, увенчанный пышным плюмажем, в виде поперечного гребня, по бокам располагались длинные нащёчники. В руке он держал массивное копьё, с необычным наконечником, очень похожим на мой кинжал.

— «Природа статична, а вероятность пластична» — внезапно прозвучало в моей голове.

— Ты видел веер вероятностей! Теперь дело за тобой! — и я окончательно очнулся.

Меня трясло, как в лихорадке. Я стоял на коленях, а вокруг меня столпились воины и испуганно таращились. Я же, мокрый, как мышь, трясся, словно от холода, или, как осиновый лист на ветру. Голову разламывала просто невыносимая боль. А кожа отчётливо посерела. Вытерев с лица сопли, пот и слюни, я поднялся на ноги.

— Вот это и есть моя жизнь с нуля! — произнёс я отчётливо вслух, заставив сначала вздрогнуть, а потом попятиться от меня всех присутствующих.

— К бою! — заорал я, — враг не дремлет. Жизнь только в наших руках. Мамба — или смерть! К бою!

Американское колонизаторское общество, внезапно и по неизвестным причинам, было экстренно воссоздано и реабилитировано, получив вторую жизнь. Президент САСШ Стивен Гровер Кливленд, полный величавого достоинства, взошел на ораторскую кафедру в американском Конгрессе, где, положив руки на прекрасно сделанную из красного дерева трибуну, начал свою речь.

— Уважаемые конгрессмены, я взошёл сюда с непростой целью. Все вы знаете положение в нашем обществе чёрного населения Америки, попавшего сюда не по своей воле. Несомненно, они являются полноправными гражданами нашего великого государства.

— Но, каждый из них полон горечи прожитых поколений. Оглядываясь назад, они видят горькие напоминания о только недавно сброшенных оковах рабства. Не все, из белого населения, смирились с тем, что бывшие рабы и их дети получили свободу.

Взгляд президента недвусмысленно направился на конгрессменов, представленных южными штатами.

— Мы все испытываем чувство большого долга перед этими несчастными. Многие из них льют слёзы, вспоминая о своей далёкой от них родине. Американское колонизаторское общество за последние пятьдесят лет прикладывало максимум усилий для помощи в переселении чернокожего населения.

— К сожалению, пока не возможно полностью справиться с этой проблемой, которая носит застарелый характер и, как заноза, сидит в теле нашего свободного государства. Мы должны предпринять новые усилия, и помочь нашим чернокожим гражданам осуществить свою африканскую мечту.

— Проект «Либерия», по разным причинам, не оправдал наших надежд… Но сейчас… возникли обстоятельства, в корне меняющие весь расклад сил на чёрном континенте.

— Наверное, кто-то из вас слышал из газет о новом вожде из Африки! Его зовут Иоанн Тёмный, и более он известен под именем Мамба. Это, несомненно, великий африканский лидер, борющийся с европейскими колонизаторами. Америка против колоний, и против рабов. Я во всеуслышание заявляю об этом с трибуны, обращаясь ко всему цивилизованному миру.

— Мы должны помочь своим бывшим гражданам в переселении их на чёрный континент, а такой христианский лидер, как король Иоанн Тёмный, несомненно, сможет их всех принять. Дать им смысл жизни, работу. Накормить, в конце концов. Я верю в это!

— Сейчас там идёт война. Иоанн Тёмный, с негритянским войском, смог разбить французские колониальные войска и освободить от них территорию Габона. Я предлагаю оказать ему помощь переселенцами и предметами первой необходимости, вместе с запасом продовольствия и одежды, чтобы он смог организовать для наших бывших граждан новую жизнь.