Сапер. Том II (СИ) - Вязовский Алексей

Так и простояли до вечера, когда казалось, что на сегодня уже всё, отложат атаки до завтра. Но то ли там на месте был кто-то упрямее остальных, то ли сверху приказали закончить одним днем, но уже почти в сумерках пришлось отражать еще одну атаку. Вяленькую, будто уставшие за день солдаты неприятеля не очень-то и стремились к победе, а просто отбывали номер.

Тупиков слышал, лежа на нарубленном для него лапнике, как фашисты откатываются назад. Слабость была такая, что и голову поднять не смог. Вдруг что-то ударило в грудь, да так больно, что враз перехватило дыхание и потемнело в глазах. Кто-то рядом крикнул: «Командующего ранило!» и перед тем как скатиться в черноту, начальник штаба Юго-Западного фронта успел подумать: «Чего кричат? Ведь командующий — я».

***

К вечеру стрельба и взрывы с запада утихли и вскоре потянулись первые немцы. Сначала разведгруппы, рыскающие по улицам как мыши, потом передовое охранение, ну и за ними основные силы. Они перли без остановки всю ночь, деловито гудя моторами и время от времени стреляя куда-то.

И утром движение не прекратилось, будто где-то вытащили пробку и теперь вся эта масса в серо-зеленой форме пыталась заполнить собой всё доступное пространство.

Мне на это дело смотреть надоело быстро. Одно и то же тыщу раз подряд. Зачем мне такое счастье? Один хрен, ни сегодня, ни завтра подпольщики не выступят. Вот и нам надо ждать, ждать и еще раз ждать, как учил нас великий… Кто там из великих говорил о пользе ожидания? Не знаю, но наверняка в тридцать пятом томе сочинений кого-нибудь такие слова есть. Или в двадцать четвертом.

Любопытные киевляне, впрочем, стояли на тротуарах и тоже смотрели. Не густо, но было. Вот машина остановилась, вылез офицер и спросил что-то. Тут же выпрыгнул на дорогу шестой номер червонной масти, начал кланяться, показывать. Ну, такие всегда найдутся, им всё равно чей зад целовать. Наверное, надеется на теплое местечко, пойдет в управу служить. А потом, когда эти с собой не возьмут, а наши вернутся, будет на суде рассказывать, что он оккупантам служил только для того, чтобы простым людям помогать. Тьфу на них, на дух такой народ не переношу. На зоне такая гниль сразу к параше попадает и в стукачи записывается добровольно.

Вот Ильяза хлебом не корми, дай на фашистов посмотреть. Он и разглядывает их в бинокль, что-то бормоча себе под нос. Понятное дело, до этого противника он только на рисунках в газете «Красная Звезда» видел, где их изображали ужасными животными со скрюченными харями и метровыми когтями. А тут оказалось, что с когтями у них напряг, и рожи от наших не очень отличаются. Особенно на таком расстоянии. Снимешь с него форму и окажется, что и вовсе отличий нет. Только в голове. Вот там говна намешано по самую маковку. Как же, высшая раса, арийцы, вперед за вождем нации, брать жизненное пространство. А Ильяз пусть посмотрит, проникнется. Заодно и поймет, что они, так же как и мы, устают, натирают ноги при ходьбе и мучаются от жажды и поноса. Легче лупить будет. И к местному населению, опять же, с осторожностью относиться.

Я ему, конечно, рассказал про охочих до чужого добра крестьян, которые меня чуть не ухайдокали за пару ношеных сапог, но видел, что не дошло тогда до него. Война, она такая, человека сразу показывает таким, какой он есть. Вот одни как крысы домой добро тянут, ничем не гнушаются. А другие раненых и евреев по подвалам и чердакам всю войну прячут, хоть и знают, что за такое будет.

Эх, что-то меня на мудрствования потянуло. От безделья, наверное. Значит что? Поспать надо, Петя! Во сне все тревоги проходят, и голова очищается.

***

Первый взрыв случился на третий день после начала оккупации. Жахнул кинотеатр на углу Крещатика. Мощно, аж уши заложило. Судя по истерично забегавшим немцам и куче машин, устремившихся к месту события, в это время там не кинофильм «Свинарка и пастух» для жителей города демонстрировали.

Следующий взрыв прогремел со стороны Лавры. Там сама собой просилась точка ПВО, вот ее, наверное, и приголубили.

Потом опять на Прорезной, и еще дважды там же. Вместе с взрывами занялись и пожары. Смачно дымело. Хорошо, хоть ветер не в нашу сторону дул, а то впору было бы противогазы надевать. Которых у нас нет.

Следующим вроде почтамт громыхнул в тот же день. Скажете, что мало? Дорогие друзья, просто вас там не было. Поверьте, на тот день немчикам радости хватило. Весь центр перекрыли, пыль столбом вперемешку с дымом, трупы грузовиками вывозят.

На следующий день четная сторона Крещатика преподнесла немцам еще больше сюрпризов. Взорвалось чуть не с десяток зданий, и почти везде начались пожары. Так что я дал команду младшему по званию задраиться, а то так недолго себя и кашлем демаскировать.

Не знаю насчет хваленого немецкого порядка, может, он где-то и есть, но в центре Киева всё напоминало развороченный муравейник. Труповозки врезались в пожарные машины, кто-то стрелял, где-то что-то взрывалось, но уже по мелочи. В итоге пожары обычным способом они потушить не смогли. И решили взорвать остальные здания, чтобы не сгорел весь город. Это веселье у них еще неделю продолжалось.

Жаль, у нас не было кинокамеры. Отличное кино получилось бы.

Празднование по поводу захвата украинской столицы в итоге отодвинулось на почти две недели. Пока всё потушили, потом разгребли завалы и привели в божеский вид остатки Крещатика — это ж сколько сил и времени потратить надо.

***

Трибуны на площади возле университета начали возводить пятнадцатого октября. Мне был виден только кусочек, а так тянет обозреть всё! Хоть иди и смотри. Ага, сходи и не вернись. Ничего, потерпим, немного осталось.

Начался ли в этой истории Бабий Яр? Я не знал. Боясь подставиться, рисковать не стали и спрятались у себя на верхотуре. Там и сидели, не то что на улицу, даже за пределы убежища не вылезая. Так что перед нами был изученный до мельчайших подробностей городской пейзаж: площадь Калинина, кусок Крещатика, улицы 25 Октября, Карла Маркса, Маяковского… Вот и всё, пожалуй. Остальное — за крышами.

Так что если немцы что и объявляли, то нам это было неизвестно. Понятно, что после взрывов надо срочно назначить виноватых, предъявить начальству результаты. Но евреи город покинули почти все. Некоторые, правда, без пендаля с места трогаться не хотели и надеялись неизвестно на что. Таким ускорение придавали специальные люди. Цыгане, которых фашисты «любили» как бы не больше всех остальных унтерменшей вместе взятых, оказались намного умнее. Эти сказок про «культурную нацию» не слушали и рассосались еще летом. По крайней мере, я их не видел в Киеве.

Значит, соберут бывших совслужащих, пленных командиров, еще кого-то. Но на это ведь сколько времени уйдет? Это не евреи, которых даже собирать особо не надо: сами придут и в кучу соберутся. Так что вряд ли, нет того масштаба.

Это я себя сам успокаивал, если что. Кормил надеждой. С Ильязом я своими сомнениями не делился. Зачем еще и его напрягать? Да и как ему объяснить свои знания об этом кошмаре? Так что пусть лучше книжки читает, за окрестностями следит. А потом и выясним всё.

Вдруг со стороны Карла Маркса раздались выстрелы. Я выглянул, интересно же, кто нам тут веселье устроил. К дому пытался добраться кто-то мужского пола, постреливая на бегу. Вот бы узнать, это он от избытка чувств или у него патронов до хрена?

Долбодятлы! Другого слова нет. Подпольщики не только не убрали из небоскреба свой склад, а еще и навели на него немцев. Кудря! Увижу гада, порву тыл на британский флаг!

Я до боли впился глазами в окуляры бинокля. Молодой паренек, выписывая круги, мчался к Гинзбургу. За ним лениво постреливая, бежали трое немцев. Судя по обычной форме — из патруля. Подпольщик палил из пистолета, но в молоко. Сколько раз он уже выстрелил? Семь? Или восемь? Наверное, у этого деятеля не один пистолет. Не с товарищем же маузером двадцатизарядным он по Киеву гулял? Еще скособоченный — похоже его зацепили. Дурак с Карла Маркса свернул прямо к зданию, вбежал во второй подъезд.