Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Пошатнулся.

Рухнул на левое колено.

Продержался так секунду, другую. И хотел было уже упасть, но ему не дали. Ближайшие к нему люди подхватили под руки. И он услышал крик Царя:

– В палаты его несите! К лекарю!

А потом все. Мобилизация спала и организм отключился…

1555 год, 13 августа, Москва

Тишина.

Разве что уже изрядно доставшие мухи жужжали.

Ночь была короткой. Андрей ее даже не заметил. Разве что в кромешной тьме проснулся, оправиться в горшок, чтобы снова заснуть. Рядом была сиделка, которая и помогла.

Сейчас эта уже немолодая женщина тоже была рядом. Присматривала, тихонько сидя в уголке. Парень же делал вид что спит, а сам обдумывал произошедший поединок.

Судебный поединок.

Пользуясь эффектом неожиданности, из-за неготовности француза к бою с незнакомой ему сабельной школой, Андрей мог бы победить быстро. Буквально с первой атаки. Но так поступать было нельзя. Победа не должна выглядеть случайной. Однако и промедление выглядело смертельно опасным.

Рапира – самое смертоносное одноручное клинковое оружие для ближнего боя, рядом с которой сабля – просто бесполезный кусок железа. С ней шутки плохи. Вон, чуть-чуть увлекся в этой демонстративной игре и чуть не «откинул копыта». Спасла только техника, к которой Анри не успел адаптироваться. Да и то – чудом спасла. По грани прошел.

Султан сделал правильный выбор.

Сабельных школ еще не существовало. Из-за чего местные адепты сабельного боя не представляли для Андрея никакой угрозы. Даже запредельно быстрые от природы. Ибо техника – великая вещь. А рапира – уже прославилась. В том числе как лучшее оружие для дуэлей и не только. На войне она активно входила в обиход, находя все большее распространение в европейских армиях.

Кем был Андрей в глазах султана как воин? Просто от природы одаренный парень, который, скорее всего брал в поединках за счет скорости. Как и прочие успешные ценители сабель в те годы. Зачем рисковать с таким и искать еще более быстрого, когда можно ведь воспользоваться проверенным способом?..

Дверь скрипнула.

В помещение кто-то тихо вошел.

– Как он? – спросил женский голос.

– Спит, Государыня.

Андрей от удивления открыл глаза. Появление Царицы было неожиданным.

– Проснулся… – тихо прошептала сиделка.

– Я не спал, – ответил парень, осторожно садясь на постели и морщась от боли. Ибо чуть растревоженная левая рука заболела.

– И давно ты так лежал? – поинтересовалась Анастасия Романовна.

Он ее видел впервые.

Это была женщина невысокого роста с удивительно правильными чертами лица, длинными, густыми темными волосами и удивительно черными глазами. Влажными и внимательными. Чуть припухлые чувственные губы аккуратного рта были единственным ярким пятном на ее лице с бледной, просто мраморно-белоснежной кожей. Отчего в ее внешности прослеживалась какая-то мистическая невероятность.

Фигурой она была не худой, но и толстой. То есть, «округлости» явно прослеживались, но не являлись выдающимися. Из-за чего Царица выглядела достаточно ладной. Хорошо скроенной и верно сшитой.

– Только проснулся, – ответил парень, немного нахмурившись. – Прошу прощения, что встречаю тебя так, Государыня. Что привело тебя сюда?

– Хотела увериться, что ты жив… – с легкой усмешкой произнесла она.

– Жаль, что разочаровал тебя, Государыня.

– Разочаровал?

– Моя смерть от ран после выигранного поединка была бы очень удобной. Меньше хлопот. Впрочем, все в руках Всевышнего. – произнес Андрей. Это был приватный разговор, поэтому присутствие сиделки несколько напрягало. Однако выгнать ее было нельзя. Неприлично оставаться с замужней дамой наедине. Тем более Царицей. Да и не посадили бы за ним присматривать кого попало. Так что парень постарался отрешиться от присутствия прислуги. Благо, что саму Государыню это ничуть не напрягало.

– Твоя правда, все руках Всевышнего, – благосклонно ответила она, прекрасно поняв куда клонит Андрей.

– Как там Анри? Выжил ли?

– Анри?

– Генрих как там его… – махнул рукой парень. – Этот франк, с которым я дрался. Ну, наверное, франк. Так-то под рукой Руа ля Франц много всяких народов. И бретонцы, и бургунды, и прочие. От франков там больше название.

– Жив. Пока жив. Бледный лежит и без сознания.

– Если выживет, то поединки проводить больше не сможет. И было бы недурно взять его на службу.

– Это еще зачем?

– Рапира – тот клинок, которым он дрался, очень опасное оружие. И он в нем сведущ. Если подобрать Государю телохранителей да обучить ей – они станут серьезной помехой на пути злоумышленников.

– Однако ты его победил.

– По воли Всевышнего. И то, только от того, что я знал, с чем столкнулся, а он – нет. С саблей так, как я, никто не управляется. Да и вообще, сабля – это оружие всадника. На земле от нее толку мало. Воины же с рапирами и добрыми бронями – страшная преграда. Только брать в них нужно людей худородных, не связанных ни с какими боярами да князьями. И возобновлять убыль из таких же, не давая потомкам до десятого колена служить ту же службу.

– Отчего же?

– Чтобы они были преданы Государю и наследнику его, всем обязанные. И оттого бы опасность заговоров с их участием свести к ничтожности. Брать недорослей. Кормить-упражнять. Потом лет десять держать в телохранителях и отправлять на покой, давая содержание. Ибо рапира – оружие быстроты, а с возрастом она уходит. Они же, уходя на покой, служили бы другую службу, все также обязанные Государю своей судьбой и благополучием.

Царица с каждым словом парня все сильнее прищуривалась и напрягалась. Словно пантера перед прыжком.

– Ты что-то знаешь? – наконец, спросила она.

– Ты сама видишь, как все душно в державе. Многие князья да бояре недовольны выбором Государя своей жены. Полагая, что это их ущемляет и оскорбляет. А потому они смогут воспользоваться любым подходящим поводом. Неудачной войной или голодом из-за неурожая. Посему было бы недурно подготовиться и к такой беде.

– А ты доволен выбором Государя?

– Это его выбор. А потому я его уважаю. К тому же, какой бы выбор он не сделал, князья да бояре не приняли бы его. И если ты падешь, то дальше будет только худе. Вкусив крови они, как бешенные псы, будут рвать всех следующих женщин, что Иоанн Васильевич станет приближать к себе. А вместе с ними и потомство, надеясь протолкнуть девицу из своих, дабы утвердиться у престола. Или ты думаешь, что гибель твоего сына – случайность?

Глаза ее вспыхнули, а рот чуть приоткрылся в оскале. Эмоции, видимо, женщину переполняли. И боль от утраты ребенка еще не утихла. Тем более такой нелепой утраты. Андрей же продолжил.

– Человека можно заставить пожертвовать своей жизнью, совершив непотребство, угрожая расправой с близкими ему людьми. Поэтому… – развел он руками и поморщившись, взялся за раненное плечо.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Худшее, что может случиться в державе – это Смута. Если Иоанн Васильевич не оставит потомства, которое унаследует престол после его смерти, то державу ждет беда. Во всяком случае, сейчас на Руси дела сложились таким образом, что все претенденты на престол ничтожны, кроме его отпрысков.

– Ты не ответил. Какая тебе в том польза?

– Когда Святослав умер, не уладив дела промеж братьев, Рюриковичей было мало. И они с обнаженными клинками быстро выяснили, кто из них будет править. После смерти Владимира ситуация повторилась. Однако после съезда в Любиче начался раскол и Смута. Русь распалась на мелкие осколки, которые начали отчаянно бороться друг с другом за верховенство. Отчего она ослабла, придя в ничтожество. И ее растерзали, разодрав промеж себя соседи. Даже те, кто совсем недавно и головы поднять на нее не смели. Но князья Московские смогли отчасти ее собрать обратно, скрепив своей властью. Если Смута произойдет сейчас, то это будет конец. И моя выгода в том, чтобы это предотвратить.