Карина Шаинян - Игра. Змеиный остров

Они помолчали. Лера мерно качала головой, и от этой гипнотической размеренности Диме становилось все страшнее — как будто это может никогда не кончиться, вечно будет ночь, и костер, и связанная Лера до конца времен будет качать головой, шепча: «Нет, нет, нет…»

— Я не могу придумать, что с тобой делать, — в отчаянии проговорил Дима. — Что со всем этим делать…

— Развяжи меня, — внезапно потребовала Лера абсолютно спокойным, ледяным голосом. Дима опешил, и она тут же сорвалась на визг: — Развяжи меня, ты, урод!

Ничего не соображая, Дима подступил к ней с ножом и, как во сне, послушно вспорол путы. Лера вскочила, разминая запястья, и тут же согнулась пополам, отвернувшись от костра. Дима услышал мучительный стон, громкий, отвратительно густой плеск. В нос ударил запах кислятины.

— Хватит с меня, — сухо сказала Лера, выпрямившись, и вытерла ладонью рот. — Хватит. Мне здесь не нравится.

— Рация…

— Да засунь свою рацию знаешь куда? — заорала Лера. — Какая, к черту, рация, если по миру ходят такие уроды, как ты? Мне здесь не нравится. — Она нервно оглянулась. — Твари эти подсматривающие. И ты еще с ними заодно… к черту. И Кирилл…

Дима гулко сглотнул.

— И что ты собираешься делать? — быстро спросил он, лишь бы не дать ей заговорить о Кирилле. — Ну хочешь, давай я отсюда свалю, а ты выиграешь. Так честнее будет.

— Да пошел ты, — треснувшим голосом проговорила Лера. Ее лицо свело судорогой, будто девушку снова одолевали рвотные спазмы. — Ничего я больше не хочу, понимаешь?

Глаза у нее стали пустыми, как окна заброшенного дома. Она присела на корточки рядом с воняющей гнилыми водорослями кучей жгутов и обрывков веревок и теперь, зажав в зубах фонарик, яростно рылась в этом хламе, брезгливо отбрасывая ненужное. Глядя на ее истерические, разболтанные, как у марионетки, движения, Дима спохватился:

— Лера, а ты пила давно? Извини, но ты не в себе, по-моему.

Девушка равнодушно качнула головой и продолжила поиски.

— Нет, правда…

— Ты тусил в моем теле черт знает сколько, а потом связал, — ровно проговорила Лера. Замерла на мгновение. — Зачем теперь спрашиваешь?

— Извини…

— К черту. Не хочу я пить, понятно? Я все понимаю, в здравом уме и трезвой памяти, не надо корчить из себя покровителя. Просто не хочу больше.

Она застыла, всматриваясь в заросли. Дима проследил за ее взглядом, и ему снова почудились бледные лица, пристально наблюдающие за ними.

— Невозможно так, — со смертной тоской в голосе проговорила Лера. — Ты бы знал, если бы не был таким… таким…

— Уродом? — вздохнул Дима.

Лера равнодушно кивнула, не слушая его. Она разбросала мусор по всей стоянке и теперь вертела, мяла, связывала дикими, причудливыми петлями пластиковый жгут — Дима по привычке все делать тщательно нарезал пакетов с запасом. Лера затеребила узлы, которые сама же и затянула, попыталась распутать их зубами, сломала ноготь и резко опустила руки. Ее лицо снова опустело, уголки рта безвольно обвисли, как будто кончилась вдруг батарейка.

— И что, ты ни одной веревки не нашел? — мертвым голосом спросила она. — Не могу же я с этим… Оно тянется и скользить не будет.

Она брезгливо отбросила нарезанный из пакетов жгут и содрогнулась.

— Нет, тут есть немножко, — смущенно ответил Дима.

Он не понимал, чего хочет Лера, но спорить с ней не хотел. Ее вспышки ярости, так быстро сменяющиеся апатией, пугали. Чтобы не раздражать девушку лишний раз, он зарылся в кучу мусора. Вытащил обрывок толстого, покрытого зеленой слизью каната.

— О, сойдет, — кивнула Лера.

— Погоди…

Только теперь Дима понял, что она задумала, и его охватил ужас. Ничего не понимая, осознавая только, что вот-вот случится непоправимое, он смотрел, как ловко двигаются ее тонкие пальцы, вывязывая узел. Он никак не мог придумать, что сказать. Молчать было невыносимо. Слишком долго он молчал…

— Лера, — окликнул он наконец. — Не надо, а? Лучше ты…

Лера тоскливо усмехнулась, подошла поближе к дереву, пробуя ветки.

— Говорю же тебе, надоело. Устала. А здесь хотя бы компания хорошая, ребята нормальные подобрались…

— Да конечно, — желчно согласился Дима. — Прям ангелочки.

— Если бы Пленский не выдумал эту гадость с помощью, мы бы подружились, — возразила Лера. — Из-за него вся эта дрянь полезла. Да еще эта мерзость твоя головоногая… Не уговаривай.

— Перестань. Не могу же я смотреть, как ты… — забормотал Дима, оборвал себя: — Это ты должна была победить! Я вообще для работы на Пленского не гожусь, какой смысл мне выигрывать, сама подумай? Лучше ты…

Он продолжал говорить, холодно отмечая краем сознания, как то и дело дает петуха, как фальшиво, неубедительно звучит его голос, и все просил мысленно: ну уговори меня. Решись уже… Лера внимательно смотрела на него, почти не слушая, и в светлых глазах девушки он видел тень колебания.

— Отвернись, — попросила вдруг Лера.

Дима с поспешной готовностью повернулся к ней спиной, прикрыл уши ладонями. Зажмурил на всякий случай глаза. Идеальная поза для того, чтобы разбить ему голову или воткнуть под лопатку нож. Интересно, Лера это видит? Наверняка. Скорее всего, именно на это и рассчитывала, когда разыгрывала свой спектакль. Блестяще задуманная и выполненная манипуляция. Осталось одно движение — и она победила. Подло, конечно, но кого это будет волновать? Точно не саму девушку.

Кончики пальцев заныли, требуя прикоснуться к холодной металлической фигурке. Дима еще может успеть, может придумать что-то, чтобы выжить. Но тогда… Тогда ему придется ждать, пока придет Антон. Стоило подумать об Антоне, и волосы Димы встали дыбом, тело похолодело в предсмертной тоске. Мертвый выйдет из джунглей, скажет: «Давай, не тяни, ботан», и за его спиной будет маячить Кирилл, обиженный, как ребенок, и на его голове будут копошиться мелкие крабы…

Нет. Лучше уж живая Лерка, чем ходячий мертвец. Дима сам говорил, что хочет ее победы. Он всю игру поступал нечестно и заслужил все, что она сейчас сделает. Наверное, мир станет лучше, если убрать из него такого урода, как он… Что она выберет, нож или камень? Камень или нож? Или веревку? Веревка разумнее всего, будет похоже на самоубийство. Но Дима надеялся, что Лера не будет так жестоко рациональна и выберет что-нибудь другое. Веревка — это еще и медленно…

Сквозь сжатые пальцы донесся какой-то смутный звук, похожий на тоскливый шепот, и Дима плотнее прижал ладони к ушам, чтобы наверняка ничего не услышать, чтобы его глупые инстинкты не помешали Лере поступить так, как надо. Он непроизвольно напряг спину, ожидая удара, сведенные судорогой мышцы пронзило болью, но Дима так и не пошевелился. Не захотел.