Евгений Щепетнов - Здесь слезам не верят

– Не стоит этого делать! – вдруг снова сказал парень. – Я хороший. Не нужно хорошему убивать хорошего. Это ни к чему. Опусти оружие, мы просто поговорим. А потом ты меня отпустишь. Договорились?

– Опустить оружие и поговорить – это я могу! – буркнул майор, сердце которого норовило выскочить из груди. – А вот отпустить – нет!

Он опустил автомат, показывая, что выполняет требование безумца, и стал лихорадочно размышлять, как выйти из ситуации, в которую сам себя загнал. Загнал? Вообще-то, все сделано по инструкции, писанной потом и кровью – близко не подходил, стоял на расстоянии трех метров, что вполне достаточно для того, чтобы отреагировать на любое, самое быстрое нападение. Кто же знал, что этот парень окажется ТАКИМ быстрым? Нечеловечески быстрым!

И сама собой закралась шальная мысль – а человек ли он?!

Мысль была изгнана, как не заслуживающая доверия, и майор приготовился к длительным переговорам, надеясь, что они окажутся успешными. Нужно было уговорить парня сдаться, вот и все. Первый раз, что ли?

Незнакомец ослабил захват, потом совсем убрал руку, но из-за спины не вышел. Майор чувствовал его присутствие и знал, случись какая-то заваруха, первым умрет он, Кирсанов. И это никак не входило в его ближайшие планы. Потому нужно как следует поработать головой! В хорошем смысле…

– Я слушаю тебя, – внешне бесстрастно сказал майор, зная, что его слова сейчас слышит вся группа (он включил рацию на передачу). – Что ты хочешь предложить?

– Я уже сказал, ты нас отпускаешь, мы уходим. Обещаю, что тогда никто не умрет. В том числе и те люди, что сейчас подкрадываются к нам вдоль стены. Прикажи им, чтобы остановились, иначе мне придется тебя убить.

– Всем стоять. Не двигаться. Слушать. Парень… тебя Юра звать, да? Юр, ну сам пойми, ты со своей подружкой забрался в охраняемую зону. Вас засекли датчики движения, и к вам была выслана группа захвата. Все это отмечено в журнале дежурного, и как теперь, скажи на милость, я могу вас отпустить? Я вообще не понимаю, зачем ты так рвешься уйти? Тебя допросят, помурыжат с неделю, а потом отпустят! Не ты первый, не ты последний! Оружия у тебя нет, взрывчатки тоже, вреда ты никому не нанес. Ну, забрался под землю, решил в тишине и темноте романтично трахнуть подругу – так что с того? Повторюсь, не ты первый, не ты последний! В чем дело-то?

– Если я окажусь в тюрьме, меня убьют, – тихо и убежденно ответил незнакомец своим бархатным голосом. – Мне нельзя сдаваться. Но я не хочу вас убивать. Что мне делать? Что нам делать?

– Юр, да никто тебя не преследует, ну что ты придумываешь?! – бодро начал Кирсанов и тут же прикусил язык, так это все звучало глупо, напыщенно и «по-отцовски». Откуда он знает, в самом деле, преследует кто-то парня или нет? Может, и правда забрался в подземелье, спасаясь от какой-нибудь шпаны? Хмм… только шпана-то в тюрьме ФСБ точно не достанет. А вот если кое-кто покруче шпаны… но это все фантазии безумца!

– Юр! – снова подала голос женщина. – А может, я сдамся? А ты уйдешь? А потом ты меня вытащишь! Я знаю – вытащишь, не бросишь! Или дождешься. Ну, правда, не убивать же их всех?

– Не убивать же нас всех? – неожиданно для себя хохотнул майор. – Юр, сдавайся уж ты, а? Всем будет легче! И мы живы, и ты – накормлен, напоен, а потом и домой, к мамочке!

– У меня нет мамочки, – голос незнакомца вдруг стал слегка печальным. – Она умерла во время чумы. И отец тоже.

– Какой такой чумы? – поразился Кирсанов. – Да чумы нет уже лет… лет… триста? Четыреста? Ты чего, парень? Чумка – есть. Собаки болеют. А чуму давно уже искоренили! Какая там чума?!

– Не знаю, – незнакомец слегка помотал головой. – Я не помню. Кое-что помню, а кое-что нет. Скажи, а это правда, то, что помурыжат неделю и отпустят?

– Да, чистая правда! – слегка покривил душой майор, с облегчением отмечая, что дело сдвинулось с мертвой точки. – Неделю, не больше!

Он врал. После того как парень ему угрожал, неделей здесь уже не ограничишься. Допрашивать будут с пристрастием, раскопают всю подноготную до седьмого колена, вывернут наизнанку, в том числе и с применением химии. Сейчас с подземельями все очень строго, очень. Оно и понятно – террористы уже всех достали! Не зря у него полная свобода действий в отношении нарушителей. Пусть спасибо скажут, что автоматические пулеметы не поставили, все-таки гуманная власть не хочет мочить всех подряд!

– Я сейчас поговорю с моей женщиной, а ты стой на месте, хорошо? Мы поговорим и решим.

– Давай, давай! Решай! – совсем уж воспрял духом майор Кирсанов, которому вообще-то и не хотелось лить кровь этого парня. Пусть даже он безумец со светящимися глазами.

Хмм… и правда, а что у него с глазами? Да нечего голову ломать – эксперты разберутся. Яйцеголовые за то и зарплату получают, и кабы не побольше, чем у него, ветерана!

Майор смотрел на то, как парень подходит к девушке, что-то шепчет ей, и у него вдруг снова проснулась интуиция – что-то не то. Зачем она сказала, что хочет остаться, чтобы парень шел один? Сразу на это внимания не обратил, а теперь… теперь все стало выглядеть в ином свете – оставит девчонку и предпримет попытку к бегству. Точно. Конечно, никуда он не убежит, заслон не пройдет, а вот насчет оросить пыльное дно тоннеля своей кровью – это запросто. Ну дурак же, дурак, а? Ну почему молодые такие глупые? Почему они никогда не слушают старших?!

– Приготовились… – майор сказал это едва слышно, но чуткий микрофон рации, вделанный в кислородную маску, передал все в эфир четко, без искажений. – Не даем уйти. По возможности – брать живым!

И тут же добавил громко, для нарушителя:

– Парень, не дури! Сдавайтесь вместе, уйти тебе все равно не дадут!

– Она остается, – бесстрастно сказал парень, выпрямляясь во весь рост. – Она устала и хочет есть. Помоги ей… как тебя звать?

– Майор Кирсанов, – не думая, бросил командир группы и тут же спохватился: – Как это – остается? И ты остаешься! Мы так не договаривались!

– Помоги ей, майор Кирсанов, – повторил незнакомец, потом наклонился и поцеловал девушку в губы. Та вздохнула, лицо ее скривилось, будто она удерживалась от плача, затем резко отвернулась к стене, похлопав своего спутника по плечу.

И парень снова исчез! На том месте, где он стоял, осталось лишь облачко пыли, а затем… раздались выстрелы.

Как бы ни был быстр Охотник, расстояние до сидевших наготове бойцов достаточно велико, чтобы вовремя заметить приближающуюся опасность. И кроме того, это были лучшие из лучших, обученные, подготовленные, тренированные мужчины, готовые к любым внештатным ситуациям. Настоящие волкодавы, каждый из которых стоил десятка обычных бойцов.

Капитан Соломин увидел светящуюся фигуру и прежде, чем успел что-то осознать, выстрелил, выцеливая грудь противника. Это произошло совершенно неосознанно, на уровне подкорки – атака – реакция!

А реакция может быть только одна – очередь из автомата, выстрел из пистолета или удар ножом. И только так. Иначе – смерть!

Он попал. Он просто не мог не попасть. Оружие давно стало частью его организма, когда стреляешь, не видя мушки, прицела, на одной интуиции, указывая стволом в сторону цели будто пальцем руки и попадая всегда, как попадает ребенок в своего воображаемого врага.

Бах! И супостат повержен.

Бах! И лежат враги, прошитые воображаемой сверхпулей.

Капитан видел, как из спины парня буквально выплеснулись фонтанчики крови, пули прошили его навылет, но он продолжал мчаться, как олимпийский бегун, и через секунду необходимость в автомате отпала – нельзя стрелять, когда противник находится между тобой и другими членами группы. Да и какой смысл стрелять, если беглец сам влез в центр ловушки, состоящей из четырех здоровенных, тренированных бойцов, привыкших получать и возвращать удары, каждый из которых может перебить кость у неподготовленного противника? А сзади бегут еще пятеро бойцов, сорвавшиеся с места сразу же, как прекратилась стрельба. До них всего метров сто – сто пятьдесят, и если они не пробегут это расстояние секунд за двадцать, капитан очень удивится. В общем, шансов у парня никаких.

Эта мысль мелькнула в голове капитана Соломина перед тем, как он полетел в стену тоннеля и врезался в нее, хрустнув костями. Уже после того, как все закончилось, когда он вышел на поверхность, шатаясь, выблевывая содержимое желудка, выяснилось – сломаны три ребра, сотрясение мозга, трещина в ключице. Врач, который его осматривал, сказал, что такие травмы бывают при дорожно-транспортных происшествиях, а конкретно – у пешеходов, после наезда на них автомобиля, движущегося со скоростью около ста километров в час.

Беглец врезался в группу спецназовцев, как шар врезается в строй кеглей, стоящих на дорожке кегельбана. За капитаном полетел прочь лейтенант Сидорчук, позывной которого был «Слон». Стодвадцатикилограммовый тяжеловес, который казался толстым, как бочка, а на самом деле состоял из одного лишь мяса, ни капли лишнего жира на могучих, природой данных стальных мышцах.