Александр Больных - Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин!

– Вы проницательны, ваше высочество, – кивнул Шувалов. – Например, вполне естественно будет предположить, что они лишь выполняли поручения некой высокопоставленной особы. Ведь всем прекрасно известно, что канцлер Бестужев поддерживал отношения самые приятельские с графом Кауницем. Вполне вероятно, что мальчишки думали, будто выполняют поручения государственного мужа. Дело за малым – чтобы канцлер Бестужев подтвердил, что сносился тайно с венским двором.

– Канцлер?

– Канцлер. Но что вам до него, ваше высочество. Ежели он виноват, так он ответит.

– Действительно, – облегченно согласилась Екатерина. – Пусть отвечает по закону.

Шувалов сокрушенно покачал головой и с крайне задумчивым видом пробормотал:

– Но письма, письма… Когда бы только к австрийскому канцлеру. Но были и другие. Правда, их, наоборот, не успели доставить в Россию. И тоже хорошо зашифрованные, здесь нам не удалось установить, кому письма адресованы. Хотя мы узнали, кто их писал. Фридрих Прусский. Интересно, кому из своих конфидентов в России мог писать король?

Теперь Екатерина побагровела:

– Граф, прекратите эту игру. Скажите прямо, чего вы хотите?

– Я хочу долгого и благополучного царствования вашему… величеству. И мы, верные ваши слуги, будем денно и нощно служить вам, охранять вас, беречь. Я уверен, что вы станете поистине великой правительницей и Россию под вашим скипетром ожидает золотой век. А письма… Каким-то письмам лучше остаться непрочитанными, не так ли, ваше высочество?

Войны начинают политики, но вести их приходится генералам. Это давно и хорошо известно, хотя дальше их пути расходятся. Если война проиграна, да еще с треском, политики спешат переложить всю вину на генералов, они, дескать, недосмотрели, не увидели, не подумали и вообще неправильно командовали. А то, что это король бросился, как ополоумевшая моська на слона, никому не интересно. Зато, если война выиграна (генералами, между прочим!), политики тут как тут. Они сразу со смаком начинают подводить итоги и делить завоеванное, при этом в упор не замечая генералов.

Вот и сейчас, когда окончательно стало понятно, что Пруссия разгромлена наголову, как засуетились петербургские персоны! Да, конечно, воевать на паркете Зимнего дворца гораздо легче и проще, чем на Зееловских высотах, оттуда гораздо ближе к монаршему уху. И главное, не победить противника, а вовремя и правильно доложить государыне-матушке, благо женщина по слабой своей натуре не склонна читать реляции с полей марсовых, но шепотки будуарные слушает очень даже охотно. Вот потому, едва только стало известно, что имперский сейм собирается рассмотреть итоги войны и принять надлежащие решения, как немедленно вынырнул на поверхность канцлер Бестужев со сворой прихлебателей. Чего уж он там напел Елизавете Петровне, неведомо, только отправила она его в славный город Потсдам, где сейчас квартировала русская армия, для ведения надлежащих переговоров и заключения приличной армисциции. Туда же направлялись представитель Австрии фон Колленбах и Саксонии фон Фрич. Дела английские и французские до России не касались, а потому императрица милостиво разрешила им отдельный договор с Пруссией заключить.

Но Александр Иванович Шувалов недаром командовал Канцелярией тайных и розыскных дел. Все ему было ведомо, все он знал заранее, правильно про него говорили: хитрый змий. А потому он, не щадя коней, сам помчался в Потсдам, дабы предупредить брата Петра Ивановича о сем стеснительном обстоятельстве. Кроме того, Александр Иванович решил, что лучше будет, если он лично возьмет на себя надзор за делегациями как союзников, так и противников. А за ними требовался глаз да глаз! Скажем, Август III Саксонец, союзничек русский. Такой увертливой и скользкой твари свет не видывал! Как курфюрст саксонский он воевал с королем Фридрихом, правда, кончилось это для него, скажем прямо, прескверно. Всю свою армию противнику сдал, после чего она в полном составе встала под прусские знамена. Зато как король польский и великий князь литовский он в этой войне соблюдал сугубый нейтралитет, бывают же такие странные комбинации. И за это у русского командования была на него обида великая, потому что сын его Карл-Христиан, которому по милости императрицы позволили стать герцогом курляндским, чинил армии русской многие препоны. Отказывал полкам в праве прохода по территории Курляндии, не говоря уже о поставках провианта и всяческого иного припаса. Вот потому Александр Иванович и намеревался вскорости посчитаться с королем Августом.

Поэтому, прибыв в королевский дворец Сан-Суси (Фридриху в нем оставили целых три комнаты), в коем должны были идти переговоры, Александр Иванович первым делом направился к брату. О чем совещались они, нам доподлинно неведомо, известно только, что Александр Иванович спешно вызвал к себе подполковника Валова и имел с ним длинную беседу. Петенька вышел от начальника озадаченный до чрезвычайности, задумчиво почесывая затылок. Погоревав немного, потому что подобных заданий он до сих пор не получал, подполковник послал своих верных сержантов за мастерами, строго наказав разыскать столяров, мастеровых по железу и иных до тонкого дела способных в самое короткое время. Ну, Германия не Россия, мастеровыми людьми всегда была богата, потому привели их к Петеньке заробевших. И то, помнили пруссаки походы русских конных отрядов!

Подполковник поглядел на них сурово, от чего у мастеров окончательно душа в пятки ушла, и обстоятельно изложил, что именно им сделать надлежит. Теперь пришла уже очередь мастеров удивиться, но подполковник пообещал за работу хорошие деньги, и мастера согласились, хотя не без сомнений. Петенька несколько раз повторил, что работу надлежит сохранить в сугубой тайне, но сами немцы прекрасно понимали, что, когда русские уйдут, король Фридрих строго спросит за некие усовершенствования с его дворцом. Правда, один из мастеров отказался, и подполковник незамедлительно отправил его на гауптвахту, но не за строптивость, как он особо подчеркнул, а для того, чтобы слухи не поползли. Содержали его там со всей возможной предупредительностью. К его огромному удивлению, вскоре там же оказались и остальные работники, как только закончили свои секретные работы под надзором сержантов Тайной канцелярии. Петенька клятвенно пообещал, что, как только закончится мирная конференция, все мастера будут незамедлительно доставлены к своим семьям, им даже доплатят за неудобства. Хотя служба в Тайной канцелярии сурова и не предполагает слезливых сантиментов, но Петенька сохранил отвращение к ненужным смертям. Конечно, можно было бы без всяких проблем убрать мастеров, но зачем? Повторим: они гораздо больше подполковника были заинтересованы в сохранении тайны.

Надо сказать, что господина подполковника сейчас занимали и другие мысли. Граф Александр Иванович перед отъездом из Петербурга настоятельно посоветовал ему побывать у княжны Шаховской, правда, при этом как-то нехорошо усмехнулся. Потом подумал немного, приказал подождать, а сам отправил слугу с каким-то поручением к графу Ивану Ивановичу. Словом, свежеиспеченный подполковник отправился с визитом, вооруженный письмом от его высокографского сиятельства.

В особняке Шаховских его встретили более чем странно, никто не обрадовался, а мажордом сразу провел в кабинет князя Михаила Ивановича. И только когда клокочущий злобой старик влетел туда, с треском захлопнув дверь, выяснилась тайна преужасная. Петенька перестарался, слишком жарким оказалось его последнее свидание с княжной, которое поставило юную невинную девицу в интересное положение. Сначала князь чуть не набросился на Петеньку с кулаками, но увидел подполковничьи эполеты – карьера изрядная, прочел письмо любимца императрицы и отмяк сердцем. А когда подполковник заявил, что единственная его пылкая мечта поскорее жениться на княжне Даше, успокоился окончательно и даже разрешил повидать ее, дабы объясниться окончательно. Сговорились свадьбу сыграть после возвращения жениха из Пруссии с мирной конференции, потому что сейчас невесте было бы неловко стоять под венцом.

Теперь братьям Шуваловым предстояло решить новую сложную задачу: каким-то образом оттереть канцлера Бестужева от ведения переговоров, что было не в пример сложнее, потому что он привез полномочия, конфирмованные самой государыней императрицей, а с такими бумагами спорить себе дороже выходит. Поэтому Александр Иванович предложил вывести его из игры негласно, воспользовавшись сведениями, каковые будут получены при помощи усовершенствований, сделанных во дворце. Петр Иванович поразмыслил и согласился. Вместе с Бестужевым прибыл граф Никита Панин, как бы для ведения переговоров, но зачем в действительности – никто сказать не мог. Зато все помнили, что он в свое время был куда как близок с малым двором наследника-цесаревича.