Михаил Михеев - Адмирал

Однако, принимая на себя всю ярость английских орудий и фактически жертвуя собой, «Шарнхорст» отвлекал их внимание от «Гнейзенау». Артиллеристы последнего вполне отдавали себе отчет, что долго так продолжаться не может, и на всю катушку использовали преимущества необстреливаемого корабля. За время сближения они добились целых пяти попаданий, которые не нанесли серьезного урона огневой мощи «Ринауна» (выбитая батарея из трех четырехдюймовых орудий не в счет), но продемонстрировали англичанам, что броня их корабля попаданий немецких бронебойных снарядов не выдерживает и дальнейшее сближение может оказаться вредным для здоровья.

Убедившись, что проклятые боши и не думают отворачивать, командир «Ринауна» отдал приказ о смене курса. Откровенно говоря, Колесникова он опередил буквально на минуту – тот, убедившись, что дистанция сократилась, и летящие по настильной траектории вражеские снаряды теперь смогут поразить только прикрытый мощным, соответствующим кораблю классом выше, броневым поясом борт, сам готовился отдать аналогичный приказ. Он планировал поставить британцев под продольный огонь, но тем самым давал им шанс отвернуть и разойтись на контркурсах. Однако получилось то, что получилось, англичане начали первыми, и оставалось лишь лечь на параллельный курс и, медленно сближаясь, надеяться на прочность брони и мастерство артиллеристов.

С ничтожной по меркам середины двадцатого века дистанции попадания начали следовать одно за другим. И вот здесь выяснилось, что пятнадцать орудий главного калибра против шести – это здорово! Даже без учета большего количества снарядов, сосредоточенный вес бортового залпа двух немецких кораблей превосходил возможности английского корабля. К тому же теперь в дело включились пятнадцатисантиметровые и стопятимиллиметровые орудия немецких линкоров, намного превосходящие и числом, и весом снаряда артиллерию среднего калибра британцев. Ну, и в качестве вишенки на торте у последних возникла еще одна проблема. Артиллеристам «Ринауна» приходилось распределять огонь между двумя немецкими кораблями, что тоже не улучшало его эффективность. А немецкие артиллеристы, хорошо понимая расклады, в этот момент развили максимальную, почти технически предельную скорострельность, и результат не замедлил сказаться.

Не прошло и получаса, как результат боя стал ясен. Несмотря на шторм, превратившийся в медленно ковыляющую по волнам груду развалин «Ринаун» пылал от носа до кормы. Возле разбитых орудий среднего калибра рвались снаряды, из шести пятнадцатидюймовок уцелело две, но и они могли угрожать наседающим немцам, скорее, номинально. Удары четырех шестидюймовых снарядов практически в упор, с интервалом в несколько секунд, башня пережила. Броня, детище английских сталеваров, оказалась на высоте, но теперь проворачивать стальную махину можно было только вручную, а дальномеры показывали дистанцию от Земли до Марса. Система же централизованного управления огнем отказала еще раньше, когда немецкие снаряды главного калибра вдребезги разнесли дальномерный пост, радар, да и вообще половину надстроек. Скорость корабля упала до жалких шести узлов, борта зияли огромными дырами, а дифферент на корму медленно, но неуклонно нарастал. Словом, имелся закономерный результат неравного боя, и огромный, водоизмещением свыше тридцати тысяч тонн, корабль представлял собой классическую иллюстрацию ужасов войны.

Однако, несмотря на повреждения, тонуть «Ринаун» пока не торопился, и у английских моряков оставался еще неплохой шанс довести его до базы. Ну, или хотя бы приткнуть к берегу, что в условиях шторма выглядело куда предпочтительнее шлюпок. Сейчас, несмотря на серьезные потери в личном составе, аварийные партии все еще боролись – и небезуспешно – с пожарами, ухитрялись локализовать затопления, а механики и вовсе делали чудо. Невзирая на то, что из четырех десятков котлов уцелело не более половины и из пробоин в бортах валил даже не дым – пар – машины все еще работали, и винты, неторопливо вращаясь, толкали крейсер вперед. В общем, шанс был, вот только немцы не желали отпускать свою добычу.

Бой дался эскадре Лютьенса нелегко. «Шарнхорст» с трудом ковылял по волнам, сохранив не более десяти узлов хода, и лишился всех орудий главного калибра. В носовую башню, и без того молчавшую, влетел снаряд, пробивший броню и уничтоживший артиллерийские расчеты до последнего человека. В башне «Цезарь» снаряд угодил в ствол орудия перед самым выстрелом, вызвав детонацию уже находящегося в нем снаряда и приведший к полному уничтожению башни. Теперь ее руины гнилым зубом торчали посреди палубы. Третью башню попросту заклинило. Досталось и всему остальному, но, как ни удивительно, несмотря на ураганный огонь и преимущество в калибре орудий, нанести «Шарнхорсту» повреждения, угрожающие его живучести, британцы не смогли. Броневой пояс толщиной в триста пятьдесят миллиметров выдержал обстрел, и ни разу за весь бой крен корабля не превысил трех градусов, а машины исправно работали. Больше проблем доставлял поврежденный руль, перо которого с трудом установили в нейтральное положение. В принципе, из-за необходимости в шторм управляться машинами и снизился ход. Так что ситуация выглядела тяжелой, но далеко не безнадежной, и за способность корабля вернуться на базу можно было не волноваться.

По сравнению с ним, «Гнейзенау» отделался очень легко. До момента, когда удачным залпом удалось подавить кормовую башню «Ринауна», он получил всего два снаряда главным калибром. Один из них, правда, сделал в носовой оконечности немецкого корабля дыру размером с добрые ворота, и пришлось снизить ход – несмотря на то, что пробоина была заметно выше ватерлинии, волнами ее заливало изрядно. Помпы справлялись, но усугублять положение не хотелось, а общая потеря скорости другими участниками боя позволяла «Гнейзенау» без ущерба предотвратить ускорение затопления. Второй снаряд повредил офицерские каюты – неприятно, но на боевых возможностях корабля это сказалось меньше, чем гибель от того же взрыва десятка матросов. Правда, стодвухмиллиметровых снарядов линейный крейсер успел нахвататься изрядно, однако повреждения надстроек можно было перетерпеть, а борта ими попросту не пробивались. Получить же снаряд в слабо защищенную палубу «Гнейзенау» уже не грозило, на последнем этапе боя траектория их была не просто настильной – противники били друг по другу практически в упор.

По всему выходило, что именно «Гнейзенау» светила полезная, но малопочетная роль палача. Оставшийся практически безоружным «Шарнхорст» мог долбить британцев остатками среднего калибра хоть до посинения без серьезных шансов на успех. Сдаваться английские моряки не собирались, а отпускать их не хотелось от слова «вообще». Не для того дрались, не для того умирали. И потому обстрел линейного крейсера не прекращался ни на минуту. Впрочем, у немецких артиллеристов появились и новые цели.