Раиса Сапожникова - Моя Крепость

— Интересно, зачем эта стена так завешена? И в зале такие шторы. Что за ними?

Сорванным тряпкам, однако, было что прикрывать. За двумя слоями грубой материи были, оказывается, окна — пять узких, не шире локтя отверстий в толстой стене с решетками из железных прутьев, но без стекла. Выглянув через это окно, лорд Арден был поражен видом дальней стены ущелья, отстоящей от его глаз на расстояние не менее четверти мили.

Ущелье, впрочем, не было таким уж глубоким, потому что его край — обычный травянистый обрыв — кончался на добрых две сажени ниже окон, через которые он смотрел, и, стало быть ненамного ниже пола главного зала. Тот, кто выбирал место для этой крепости, был докой в своем деле.

— Ты сказал, что смотрел с той стороны? — вспомнил он доклад Торина.

— Как ты туда попал? Далековато, да и прохода нет.

— Проход есть. В той стороне, где каменоломня, распадок совсем узкий, и есть что-то вроде моста, верхом можно проехать.

— Но ты же отсутствовал только час, как можно было обойти все это и вернуться? Или ты смотрел прямо оттуда?

— Да, милорд. Я видел издалека эту сторону крепости, и поверьте мне, высота от крыши до дна ущелья не меньше, чем полных десять саженей. А внизу течет речка, или это большой ручей, так что вода близко. Почти наверняка есть и под замком. Надо только найти.

— Хорошо бы... Ну что же, спустимся и поищем подвал.

Лорд и его первый рыцарь вернулись в холл, где уже не застали суетящихся слуг с их сундуками.

Под руководством бравого Джарвиса и под надзором неусыпного Джона Баррета несколько мужчин устанавливали длинные узкие столы — три параллельно, один напротив у задней стенки. По-видимому, там было возвышение, так как этот стол на глазок казался выше остальных. Это, конечно, для самого лорда, семьи и самых что ни на есть приближенных. Таковы здесь обычаи. Надо привыкать.

— Обед скоро, — остановился граф и задержал своего спутника. — А ты ведь еще не видел, где будешь сегодня спать. Может быть, не искать сегодня подвал? Лучше займись казармой. Да и мне не мешало бы определиться с ночлегом, вообще отдохнуть с дороги.

Он вздохнул.

— Я ведь уже не молод, друг мой. Это мое последнее путешествие, и я рад, что оно закончилось. Тихая пристань, а, Торин?

Молодой рыцарь улыбнулся:

— Вы никогда не состаритесь, сэр Конрад.

— Как? Давно меня так не называли! Сэр Торин Мак-Аллистер, я очень рад свести с вами знакомство. А вообще-то, надо бы привыкать жить по-новому. Был я когда-то Конрадом Ашби... Теперь я граф Конрад Арден.

— И ты тоже, друг мой. Называть тебя просто по имени теперь нельзя. Ты — сэр Торин, барон Мак-Аллистер, и никак иначе. Позаботься, чтобы твои товарищи это помнили. И сами пусть крепко помнят свои благородные имена! Чтобы никаких больше Чаков или Ла Гирров! Как их зовут по-настоящему? Сэр Честер де Ласситер, мессир Лоренс де ла Геррон, сэр Куно фон Лихтенвальд... И так далее. Называть по имени рыцарей лорда Ардена имеют право разве что дамы, и то только высокородные.

— То есть их милости леди Леонсия и леди Хайдегерд? — уточнил сэр барон с легкой усмешкой.

— Вот именно, — подтвердил лорд тоном приказа. — Впрочем, даже и леди Хайдегерд следует усвоить более церемонное обращение. Особенно в присутствии посторонних. А уж милой Тэсс, и всем остальным нашим красавицам я запрещаю фамильярничать с благородными рыцарями, прошу это помнить. Отныне и впредь — вы рыцари, они — придворные дамы.

— И называть их леди Эльфрида и леди Атенаис? Не иначе? — весело уточнил сэр и барон.

— А что, было бы неплохо. Чем вежливее мы обращаемся к женщине, тем лучше выглядим в ее глазах, да и в своих собственных тоже. И потом, только представьте себе, сэр Торин, как возрастет уважение к графу, если все будут знать — в его крепости служат одни только высокородные дамы и господа! Не говоря уже о том, что девица, которую величают “леди“, старается быть леди на самом деле и не вести себя как простая девка. Имей в виду, что здесь в Англии порядки не таковы, как на Востоке, женщины не сидят взаперти в доме. Через день-два, наши девушки увидят местных простолюдинок и услышат их разговоры. Не хотел бы я, чтобы в моем доме начались те же непристойности, что я помню со своей юности... — Он запнулся, но сказал все же:

— Знаешь, Торин... Мне иногда кажется, что я не... не сделал бы то, что я сделал в молодости, если бы не те ужасы, тот разврат, что я видел вокруг себя с детства. Моя христианская душа корчилась, ненавидела это все, и поэтому я оказался не так тверд в вере, как следовало бы.

— Это было давно, сэр — милорд, — сказал Торин с сочувствием. — Мы все были там. Зато теперь мы вернулись. И все по-другому, правда?

— Хотел бы я, чтобы все было по-другому. Думаешь, почему я привел всех вас, кто служил мне дольше других, зачем собирал вас со всех углов, держал при себе с желторотых лет? Зато теперь есть у меня три десятка людей, которым я полностью верю. Моих людей, Торин. Они мои рыцари, и плевать мне что у некоторых нет родовых владений или вообще род неведом. Я сам дарю имена! Сэр Торин Мак-Аллистер, я, лорд Конрад Арден, намереваюсь посетить вас в вашем родовом замке! Не позднее, чем через пять лет.

— От этого замка даже камней не осталось, милорд, — печально заметил молодой рыцарь.

— Камни будут! Разве ты не сказал сам, что они уже готовы и лежат в кучах? Выше голову, сэр Торин! И ступай, наконец, устраивайся, а то не успеешь к торжественному обеду.

Конрад, лорд Арден, отослав своего первого рыцаря, направился в комнаты, предназначенные его жене. В коридоре левого крыла ждал человек, которого он сегодня с утра не видел — его личный слуга.

— Привет, Маркус, ты почему здесь? Госпожа у себя?

— Ваша Милость, — степенно поклонился жилистый Маркус Стоуни.

— Ее Милость графиня в своей спальне. Она велела мне дождаться здесь Вашу Милость и просить проследовать в ее гардеробную, где для Вашей Милости приготовлено умывание.

— Спасибо. Кстати, не стоит постоянно повторять “Ваша Милость” и “Ее милость”, Маркус. Достаточно сказать “милорд” или “миледи”. Или “сэр”.

— Да, милорд, — поклонился усердный слуга и открыл перед ним толстую дверь в жарко натопленное помещение.

Очевидно, Леонсия вполне разумно определила для этой комнаты роль ванной — по крайней мере, на первое время. Там уже стояла широкая деревянная бадья, полная воды и исходящая паром, а рядом — несколько табуретов с грудами чистого полотна.

И сама она тоже была здесь.

— Любимая. — Он подошел и поцеловал жену. — Ты уже искупалась, вижу. Теперь моя очередь?

— Маркус! Помоги, будь добр, твоему господину, — махнула она слуге и улыбнулась мужу.