Карина Шаинян - 10 Че Гевара-2. Невесты Чиморте

— А знаешь, зачем родители таскали тебя в поход по Саянам? — внезапно спросил майор. Андрей машинально кивнул, но майор продолжал: — Они хотели как бы случайно устроить встречу с шаманом. Он зарезал черного петуха… Удивительно, — пробормотал майор как бы в сторону, — эти шаманы и колдуны, чуть что, бросаются резать черных петухов. Никакой фантазии. Но ведь работает! Своим здоровьем и жизнью ты, Андрей, обязан знахарю. Оттого у тебя и интерес к этой области. Думал, мы не знаем? Твои родители до сих пор считают, что им удалось сохранить тайну, но ты бы мог и не быть таким наивным.

«Вот так… Мама. Отец. Что теперь с ними будет? Растерзают на бесконечных собраниях? Заставят положить на стол партбилеты? У отца проблемы с сердцем, да и мама уже не слишком здорова…»

— Я готов… — выдавил Андрей. — Если надо искупить…

«Боже, что я несу, — мелькнула мысль. — Какое искупление? Чего? Что за детский сад…»

Но страх за родителей не отпускал, парализуя и лишая способности думать.

Майор раскатисто захохотал.

— Не надо ничего искупать, — весело ответил он. — За родителей не волнуйтесь, за несознательность и суеверность сейчас всерьез не наказывают. И кстати… возможно, мы позаботимся о том, чтобы ты продолжил образование и смог заниматься наукой. И я сейчас не о кукурузе говорю. Ты же хочешь двигать науку?

Андрей замороженно кивнул.

— И опыт помощи братским странам у тебя есть. Ты для нас находка, Андрей. Сынок, у Родины есть для тебя великое дело.

Андрей, пошатываясь, вышел из кабинета и слепо пошел прочь. Когда-то он постоянно терялся в запутанных, полутемных коридорах биофака, полных неожиданных запертых дверей и лестниц, и сейчас вновь чувствовал себя первокурсником, не понимающим, куда он идет. Он знал только, что не может выйти на улицу — там слишком светло, а ему хотелось спрятаться, стать невидимкой. Андрей шагал и шагал, сворачивая наугад; застывшее, как ритуальная маска, лицо могло напугать кого угодно, но здание факультета опустело, и Андрей никого не встретил.

Всеведающий майор не знал одного: Андрей боялся и ненавидел магию. Он до сих пор помнил лицо шамана, его удушающий запах, гортанное пение… Помнил мучительную неловкость и стыд родителей, старательно отводящих глаза. Шаман излечил тело мальчика, но повредил душу. Родители, убежденные коммунисты, доведенные до отчаяния болезнью сына, так и не смогли простить себе этот поступок. Андрей вырос под грузом вины перед ними — ради его здоровья родителям пришлось переступить через себя, и никто в семье не смог этого забыть.

Его острый интерес к шаманизму был интересом убийцы. Он хотел разобрать волшебство на части, разложить по полкам, стреножить трескучими научными терминами. Изучить, чтобы уничтожить — или хотя бы нейтрализовать. Андрей никак не мог понять, поможет ли ему дело, предложенное майором, или сведет с ума.

Андрей очнулся в виварии, полном резких запахов и звуков, освещенном яркими лампами. В руке дрожал тетрадный листок с адресом, по которому ему нужно было явиться завтра. Беседа, инструкции, прививки. Академический отпуск в университете «по семейным обстоятельствам». Курсы выживания, изучение языков и обычаев, знакомство с уже собранными материалами. Самолет. Африка.

Андрей с трудом попал в карман пиджака, чтобы спрятать листок. Пальцы ощутили какую-то бумагу.

Это был билет в Новокузнецк — в общем-то, шанс сбежать. Можно было бы спрятаться в каком-нибудь угольном поселке в области. Конечно, его найдут, если захотят, но захотят ли? Вряд ли он уникален; одна из кандидатур, не более. Устроиться шахтером. Бросить учебу, бросить надежды. Оказаться один на один с тоской и стыдом.

Андрей медленно изорвал билет в клочки и просунул их сквозь прутья ближайшей клетки. Огрызки бумаги медленно просыпались на опилки, и тут же с насеста спрыгнула большая птица и боком подскочила к нежданному дару.

Андрей смотрел, как черный петух склевывает остатки билета, и безумно ухмылялся.

В тот вечер он решил напиться. К полуночи Андрей обнаружил себя в комнате, набитой счастливыми однокурсниками, — затиснутым в угол кровати, на которой сидели еще пятеро, со стаканом портвейна в руке. Табачный дым плотными сизыми слоями качался под потолком. Все орали, девчонки заливались визгливым смехом; что-то шаркнуло Андрея по уху — он поднял глаза и обнаружил, что двое сидят на шкафу, болтая ногами. «Слушайте! — орал кто-то. — Да дослушайте же, чуть-чуть осталось!» Кто-то перевернул бутылку, и она с дробным грохотом покатилась по вздувшемуся паркету, оставляя полумесяц густой красной жидкости. «Да дослушайте же!» Андрей стал слушать. «Через год я прочел во французских газетах! — надсаживаясь, выкрикнули под ухом. — Я прочел и печально поник головой! Из большой экспедиции к Верхнему Конго! До сих пор ни один не вернулся назад!»

Рука Андрея дрогнула, и портвейн расплескался на чью-то спину.

— Что? — громко спросил он. — Что?!

По белой рубашке расплылось красное пятно. Андрей с досадой поставил стакан на кровать и попытался встать, отпихивая чьи-то ноги, плечи, бока. Но кто-то уже орал новый стих, и Андрея никто не услышал.

Чако Бореаль, Боливия, ноябрь 2010 года

Еле заметная тропа, явно протоптанная какими-то животными, снова раздвоилась. Юлька устало остановилась, стряхнула со штанины очередного огромного муравья с пугающих размеров челюстями и вытерла лицо. Никогда раньше ей не случалось зябнуть и обливаться потом одновременно, но в душной сырости сельвы это было неизбежно. Тело зудело от укусов комаров — репеллент их совсем не отпугивал, а может, его просто сразу смывало потом. На плече вздувался огромный волдырь, оставленный крохотным ярко-красным муравьем, невесть как забравшимся под рукав. От влажной одежды уже попахивало плесенью, а о том, что творится в хлюпающих кроссовках, и думать не хотелось. Время шло к шести вечера. Пора было искать место для ночлега, и побыстрее — в начале седьмого уже станет темно. Сумерек здесь, вблизи от экватора, практически не знали — дневной свет гас так быстро, будто кто-то повернул выключатель.

Две тропинки, но компас показывает прямо между ними. А идти дальше надо — стоит чуть надавить ногой, и из-под слоя палой листвы проступает вода, да и москитов здесь, кажется, еще больше, чем обычно. Правая тропа шла чуть вверх — может, там найдется место посуше. Юлька сделала было шаг, и тут в кустарнике впереди мелькнула рыжая пятнистая шкура. В запахи прели, зелени, грибов, в тонкий аромат каких-то крошечных цветочков под ногами вторглась горячая звериная струя. Девушка замерла, чувствуя, как встают дыбом мельчайшие волоски на теле. Бежать? Заорать и замахать руками в надежде, что ягуар испугается? Едва дыша, она вытащила нож, раскрыла. Узкое лезвие показалось ей жалким и смешным перед животной мощью. «Ну, ты! — просипела Юлька и сделала шаг вперед. — А ну брысь!»

Животное вышло на тропу, и Юлька рассмеялась от облегчения. Ягуар ей почудился со страху. Перед девушкой во всей красе стоял оцелот, небольшой дикий кот со злыми зелеными глазами, яркий и изящный, как цветок, гроза мышей и индейских курятников. Оцелот прижал уши и сердито разинул пасть, демонстрируя блестящие клыки. Мышцы переливались под лоснящейся шкурой, кончик хвоста нервно подергивался. Юлька попятилась. Оцелот зашипел, сделал выпад лапой; еще одно плавное, едва уловимое движение — и кот растворился в зарослях.

Юлька облизала пересохшие от страха губы и вытащила бутылку с водой. Сделав пару глотков, она остановилась. От двух литров воды осталась хорошо если четверть, а ведь она идет всего несколько часов. Если экономить — хватит до вечера; на завтра есть еще одна бутылка, а что дальше? В руку впился очередной комар; Юлька машинально прихлопнула его ладонью и поежилась. Она вдруг сообразила, что не ягуаров здесь надо бояться и даже не змей. Вот главные опасности — неумолимо убывающая питьевая вода и москиты…

Вспомнились рассказы деда о том, как он погибал от жажды вот в таких влажных тропических лесах — таблетки для дезинфекции воды кончились, а развести огонь почему-то было нельзя. Юлька покачала головой. Как можно быть такой наивной?! Как можно верить в то, что дед — простой ботаник, после всех его рассказов? Как можно не заметить, что с Алексом тоже все не так просто? А с другой стороны… Ну разве в состоянии нормальный человек предположить, что его новый знакомый — агент ЦРУ? С такими подозрениями надо сдаваться в дурдом, а не гордиться своей проницательностью. Алекс и воспользовался этим. Еще обижался, когда она начинала чувствовать неладное…

От злости Юлька машинально топнула ногой; из-под кроссовка вылетело что-то темное и длинное. Девушка завизжала и шарахнулась прежде, чем успела сообразить, что это всего лишь обломок ветки. Надо было сосредоточиться; так можно и в змеиное гнездо наступить по рассеянности и невнимательности. Задумавшись, Юлька даже не заметила, сколько прошла. Очень хотелось пить. Юлька с подозрением взглянула на неторопливый ручей, беззвучно текущий между корнями. Дно его выстилала почерневшая от влаги листва. Вода казалась совершенно чистой, прозрачной и прохладной. Но Юлька догадывалась, что стоит выпить хоть глоток — и ее маме уже не надо будет мотаться по бактериологическим лабораториям: живности, поселившейся в дочке, хватит на пару диссертаций. И прокипятить воду не в чем, даже несчастной консервной банки под рукой нет.