Зов ааори (СИ) - Сухов Лео

Эрл сошёл со сцены и направился к выходу. За ним потянулись тысячник и мудрец. В полной тишине, мимо расступившихся лори, которые так и не решились покинуть зал Совета, делегация покинула зал.

– Мы соберёмся снова… – проговорил эр Ненари. – Всем нам придётся решать, что делать. Я тоже не могу заставить никого из вас присоединиться к подавлению бунта. Но я прошу всех вас подумать о том, что случится, когда придёт имперская пехота. И прошу вас помнить о том, что мы обязаны помогать Мобану в защите от нежити, изменённых… и ааори. Таков древний договор. И не выполнить его – стать клятвопреступниками. Спасибо всем, что пришли и выслушали.

Ненари и Энари покинули зал Совета в такой же мёртвой тишине, как и послы. Решив больше не задерживаться, я встал и потянул за собой Пятнашку. Мы были первыми, кто решился уйти сразу за эром. Стоило нам выйти, как девушка зашипела мне на ухо:

– Шрам, ты промолчать не мог?

– Не мог, – хмуро ответил я. – Если бы мог – промолчал бы.

– Проклятье! – в сердцах бросила моя добропорядочная домохозяйка. – Сраные мобанцы, чтоб им пусто было!

– Им уже пусто… – позразил я. – И будет ещё хуже. Надо поговорить с нашими воспитанниками и ветеранами…

Убедить бойцов помочь мобанцам я не мог, да и не пытался. Я пытался добиться хотя бы того, чтобы никто не присоединился к восставшим. Кремень, несколько лори и пара сотен нори всё-таки покинули Форт. Они старались, убеждали, злились, но против них встали все эры и оставшиеся лори. А потом появились первые беженцы. Я наблюдал за ними с другого берега, когда наведался в лабораторию Ксарга и Соксона.

Тысячи две крестьян и горожан – женщины, мужчины, старики и дети. В оборванных одеждах, исхудавшие, с потухшими глазами – а за спинами почти пустые мешки. Они пришли с севера. Со стороны Пущи. Их вели три десятка молоденьких ааори. Парни и девушки, такие же тощие и голодные. Уже потом я узнал, что сначала ааори было больше. Но часть так и осталась на дороге, повстречавшись с Кремнём. Они жертвовали жизнью, чтобы дать беженцам добраться до Форта.

Скас потом пересказал мне их историю. Он лично присутствовал на допросе. Слова Ре-лена подтвердились. Те ааори, что пришли с беженцами, были среди восставших. Они выпустились осенью, перед первыми заморозками. И почти сразу узнали о Вспомнившем. Для них, повидавших унижения и оскорбления, воззвания к сплочению были не пустым звуком. И когда ночью, перед зачисткой предместий города, появилось последнее из воззваний, они, как и все, бросили мобанцев с нежитью и кинулись к школе нерождённых.

Огромная армия, нагруженная припасами, оружием и повязанная кровью, пересекла Граничные и обрушилась на посёлки со стороны Виора. Людей вырезали жестоко, но при этом в их армии поддерживалась жесточайшая дисциплина. Резали всех, не оставляя в живых никого. Склады с провизией опустошили, и у них появился обоз. Но вот Вспомнившего, который носил закрытый шлем с маской, описать ааори не смогли. Однако сразу рассказали, что Виор лидера восставших не волновал. Вспомнивший жаждал поквитаться с Мобаном.

Армия повернула на восток и двигалась до торгового тракта, вновь устремившись по дороге на юг вдоль берега Мелкого моря. Следующий удар они нанесли по Горной крепости, где стоял объединённый гарнизон мобанцев и виорцев. Крепость в горах и стала опорным пунктом восставших. Оттуда они грабили все проходящие на юг и на север караваны, реквизируя весь товар. Оттуда совершали набеги на северные области княжества. Оттуда их армия вышла к Тулье.

Именно там, в предместьях Тульи, первые ааори не выдержали и бежали. Зная про Форт, они помогли многим местным уйти на юг. При этом если сначала ааори было две сотни, то до Форта добралось значительно меньше. Перед степью они наткнулись на отряд Кремня – и тот попытался добить и беженцев, и «предателей», как он назвал бежавших ааори. Однако многие шедшие с ним из Форта нори встали на сторону беглецов. В быстром бою часть людей полегла, и Кремень отступил с пятьюдесятью бойцами, преследуемый теми, с кем вместе покинул Форт.

Об их судьбе узнать удалось от новых беженцев, также пришедших в сопровождении безымянных. Кремень, трое лори и шестеро нори добрались до восставших. Эта колонна беженцев встретила их отряд у Пущи, но нападать Кремень не стал. Спустя два дня беженцы наткнулись на следы жестокого боя. Нори, пытавшиеся остановить Кремня, всё-таки догнали остатки его отряда. Помог им в этом отряд разведчиков Форта. К тому моменту Кремень уже совершил преступления, за которые его можно было смело вздёрнуть на первом же суку.

За считанные дни отношение к восстанию начало меняться. Город наполнялся всё новыми и новыми беженцами, приносившими с собою истории зверств восставших. Ре-лен снова не соврал – они вырезали всех. Насилие, зверства, издевательства… Вспомнивший вёл за собой не людей, а ополоумевшую армию спятивших. И даже поддержавшие его ааори начинали бежать в единственный оплот здравомыслия, как теперь называли среди них Форт. И это название переняли беженцы – те, кто ещё вчера презрительно плевались при виде ааори, теперь пытались спастись в оплоте «порченых».

– Кровь и боль меняют людей, – мрачно заметил Воас, когда я с Пятнашкой, Ножом и Одноглазым сидели в «Старике вэри», обсуждая новости. – Вчера они ненавидели нас и презирали, а сегодня уже бегут искать у нас защиты.

– Лучше бы они раньше об этом подумали! – сплюнул сквозь зубы Нож. – Когда мы шли к Пуще, я не заметил разницы между поведением обозников и стражников.

– Тогда они были в силе… Чувствовали себя хозевами… – заметил старик, ставя нам на стол бочонок с элем. – А теперь и сами познали чувства ааори. Боюсь только, судя по новостям, нас уже объявили среди восставших предателями и трусами.

– А я не боюсь… – ответил я. – Это им надо бояться, а не нам.

Беженцев становилось всё больше с каждым днём. Люди бежали от Тульи, оказавшейся в осаде. К чести местного гарнизона и части ааори, защитники города встали насмерть. Забыв былые обиды и взаимную ненависть, глядя, как горят посёлки вокруг, слушая рассказы беженцев, город сплотился – выставив на стены десять тысяч защитников. Пусть большинство из них были лишь ополченцами, впервые взявшими в руки копьё и лук, но и среди нападавших хватало бойцов почти без опыта. И армия ааори отступила к Аи-рене.

Вот только они не стали там надолго задерживаться – и обрушились на разорённые за несколько лет до того окрестности Тури. Сунуться к Аангу ааори пока боялись, не зная, как отличить мобанцев от жителей имперского посёлка, куда тоже бежали выжившие. Однако армия восставших регулярно теряла бойцов – разочаровавшиеся в восстании ааори на баржах или через Линг устремлялись в Форт. Рассадник порчи неожиданно стал символом надежды и спасения.

Однако были в новостях и особенно тревожные детали. К ааори начали присоединяться аори. Сброд из Виора и Мобана стягивался под знамена Вспомнившего, пополняя ряды армии. Те, кто давно уже оказался на задворках жизни, с удивлением почувствовали своё родство с теми, кого всегда унижали. Теперь летучие отряды восставших практически перекрыли сообщение между Тульей с одной стороны, Мобаном, Аангом и Тури – с другой, а с Виором – с третьей. Весна уже началась, и времени на то, чтобы решить, чью сторону занять, у Форта оставалось всё меньше и меньше.

В любой другой год уже вовсю бы шла подготовка к походу в Пущу. Но не этой весной. Во-первых, восставшие вряд ли бы упустили момент пощипать силы Форта. Во-вторых, разведчики сообщили о начале нашествия, и тысячи ааори выдвинулись к Стене. Нашествия ждали давно, а потому времени на подготовку хватало. Ни я, ни мои бойцы, ни вверенные мне новички в боях участия не принимали.

Мы остались в Форте и продолжили тренировки. Сотня уже раздулась до ста пятидесяти человек — Энари заботливо отправлял ко мне всё новых и новых ааори. От них я и узнавал всё больше подробностей про то, что произошло в Мобане и почему началось восстание. Я с удивлением понял, что даже постоянная «чистка рядов» ааори, которую устроил князь, не дала оборваться памяти нерождённых.