Князь Ядыгар (СИ) - Агишев Руслан

– Господин, – черные глаза воина внимательно изучали мое лицо; видимо, эти мои уходы в себя его не слабо пугали. – Тебя беспокоит рана? Позвать лекаря? Или может тебе дать еще целебного афиума?

«Афиум, афиум, что это еще за снадобье? Мухоморчики сушенные? Подожди-ка... Б...ь. Афиум – это же опиум. Они меня опиумом лечат, походу». И, действительно, в руке у Исы появилась серебряная коробочка, украшенная затейливой арабской вязью, из которой он вынул небольшой ложечкой крошечный темный шарик. «Черт, сейчас кайфанешь, а к вечеру, глядишь, добрый Иван Васильевич тебе уже голову рубит. Не-е-т, уж!».

– Выкинь эту дрянь! – телохранитель от такого едва не впал в ступор. – Выкинь, я сказал! Быстро! – не знаю, что он прочитал в моих глаза, но Иса, размахнувшись, с силой запустил драгоценную коробочку со стены, вниз. – Вот так! И чтобы я больше не видел здесь эту дрянь! Ты чего это? Эй, Иса?

К моему удивлению у этого здоровяка, с лицом, словно вырубленным из куска дерева, из глаз текли слезы.

– Прямо как у вашего отца, да будет к нему милостив Великий Аллах..., – бормотал Иса, с детства служивший моему отцу. – И голос, и грозный взгляд, и стать...

Я едва не растерялся от такого, но сразу же взял себя в руки.

– Друг мой, сейчас не время предаваться воспоминаниям об отце. Позже мы восславим его. Сейчас же нужно действовать, – после этих слов Иса тут же подобрался и, глазами пса, преданно уставился на меня. – Видишь туры? Так вот, сегодня ночью их нужно уничтожить. Если там будут пушки, то нужно заклепать их фитильные отверстия. Тогда мы получим передышку.

В принципе, разрушение осадных башен и крепостных орудий, было лишь часть моего плана, а точнее его самая малая часть. Мне нужно было выиграть время, чтобы придумать, как встретиться с царем Иваном и чем завоевать его расположение. А на этом пути стояло слишком много препятствий – стены Казани, множество воинов и с той и с другой стороны, интересы царских бояр к казанским землям и накопленным богатствам, религиозная рознь в конце концов!

– Мы уже пытались, господин. Туры крепко стерегут. Урусу возле них все перекопали рвами, с вершин которых стоят множество воев с громобоями, – угрюмо заговорил Иса, показывая рукой в сторону ближайшего рва и десятков валявшихся в нем тел. – Даже если мы подберемся вплотную, то это дерево не поджечь. Они каждый день поливают его водой. Там все пропиталось водой.

Однако, на этот случай у меня был припасен один сюрприз и звался он в это время греческий огонь. В своей время, готовясь к экспертизе одной занятной статуи византийского происхождения, я перелопатил немало книг по истории Византии, одним глазом пробежав и по книгам о военном искусстве азиатских греков. Словом, это состав этого супер оружия мне был более или менее знаком и оставалось дело за малым.

– Иса, слушай меня внимательно. Сейчас иди к воинам и отбери среди них тридцать человек тех, кто сможет метнуть на пятьдесят шагов … вот этот кувшин, – я схватил небольшой примерно литровый кувшин с маленького столика. – Ничего не спрашивай! Иди и сделай это!

Иса какое-то мгновение внимательно смотрел мне в глаза, пока там что-то важное для себя не увидел. После этого он, ничего не говоря, схватил кувшин, и куда-то побежал. Я же взглядом выхватил из остальных воинов брата.

– У меня есть и для тебя поручение, брат, – внушительно произнес я, давай мальчишке понять, что разговор будет идти об очень ответственном задании. – Я знаю, как справиться с урусутским царем или, по крайней мере, еще пободаться с ним. Ты готов? – судя по очень решительному виду пацана, он по моему слову не только любого прирежет, но, не моргнув глазом, и себе брюхо вскроет. – Возьми с собой людей столько сколько нужно и собери мне в зале всех купцов, что еще остались в крепости. Обязательно, успокой их, что никто не собирается их грабить. Особенно, меня интересны те, кто водят караваны на юг. Понял? – от нетерпения брат и головой кивнул, и кинжалом тряхнул. – Давай, беги.

На по пути в палаты, которые я наметил для встречи с казанскими купцами, я продолжал снова и снова мусолить свой план. «Для греческого огня мне нужна сера, нефть, деготь. Нефть, конечно, сейчас не особо популярна, но что-то обязательно должно быть. Раньше ее вроде бы в лечении использовали. Серу уж точно найдут. Чай алхимиков и всяких сказочников в любом времени хватает. С деготью вообще проблем не должно быть. Ее сейчас куда только не тыкают».

Купцов пригнали довольно быстро. Из-за этого они и выглядели соответственно – испуганно. Не знаю, что они подумали, но успокоить их надо было обязательно.

– Приветствую вас, торговые люди Казана. Хочу сказать вам, что все мы рабы Аллаха на этой земле. Не видит он между нами разницы и с каждого, не зависимо от его богатства и силы, будет он спрашивать после его смерти. Я, хан Ядыгар, обещаю вам, что ни жизнь ваша и ваших близких, ни ваше имущество, не пострадает. Скорое все разрешиться к великой милости Аллаха, – действительно, все должно было решиться в ближайшие несколько дней. – Казани же от вас нужна еще одна услуга...

Как оказалось, торговая Казань, купцы которой ежегодно направляли сотни караванов в Индию, Китай, Персию, Европу и т. д., смогла найти и нефть, и серу, и деготь. Купцы, обрадованные, что их не будут грабить свои же, натаскали со своих складов столько добра, что я и ахнул и охнул. Из принесенного ими можно было не только гранаты с зажигательной смесью делать, но и целый брандер смастрячить.

Варить смесь я посадил в укромное местечко с десяток сидельцев из ханской темницы, которым грозила смертная казнь. Такой отсрочки наказания они были только рады, что они и продемонстрировали усердной работой. В результате уже к вечеру в подвале под ханским дворцом меня встречало около пятисот небольших пузатеньких кувшинов с огнесмесью, к горлышку которого был привязан пучок пеньки, и тридцать добровольцев.

– Это нужно для того, чтобы сжечь укрепления. Показываю, – объяснять приходилось каждый шаг, иначе «наивные дети» этого времени могли меня запросто объявить Иблисом (дьяволом) или спалить самих себя. – Трутом или фитилем поджигаете паклю и сразу же как можно дальше бросаете. Не ждать! Поджег и бросил на бревна! На землю не кидать!

Вглядываясь в глаза тех, кто собрался пожертвовать собой ради города и своего хана, я не тешил себя иллюзиями победы. Мне нужна была лишь отсрочка. Все остальное было вторичным.

– Ничего не бойтесь, я сам поведу вас! Те же, кто погибнут, сразу же попадут в рай, где прекрасные гурии вечно будут ублажать вас. Вы слышите? Каждому мученику, что погибнет во славу Аллаха, Всевышний даст сотню невинных гурий, своей красотой способных свести мужчину с ума. Там вы не будете знать страха, боли, голода, жажды и холода. Вы слышите? – в ответ раздался восторженный рев тридцати здоровых молодых глоток, которые совсем не боялись умирать молодыми и уже видели тех самых прекрасных гурий. – Тогда вперед!

Сложнее было убедить Ису, которой вцепился в меня бульдогом и твердил, как заведенный о моей жуткой смерти. Пришлось, намекнуть на волю Аллаха, который открыл мне ее во время последнего ранения. Правда, ушлого бородача мои слова о мистическом откровении особо не убедили. Более действенным оказался аргумент про переговоры с царем Московским. Пришлось соврать, что царь сам предложил мне тайно встретиться.

Словом, в ночном нападении я практически не участвовал, сразу же в темноте оторвавшись от остальных. И пока тридцать добровольцев закидывали деревянные туры кувшинами с греческим огнем, я терпеливо пробирался по лагерю русских. Заранее одетый в потрепанный русский кафтан с неказистой кольчугой, в добавок, перевязанный какой-то бурого цвета тряпкой, я не сильно выделялся из сотен таких же ратников. Когда же раздались первые вопли о нападении и лагерь превратился в разворошенный муравейник, им вообще стало не до меня.

В поднявшемся столпотворении мне более или менее спокойно удалось добраться почти до самого шатра, где я и затаился в густой траве. Лежа здесь, я выжидал еще около четырех – пяти часов, пока все не успокоятся. Первое время от колотившего меня страха я не чувствовал ни холода, ни жажды. Каждый раздавшийся рядом или вдали звук или шорох мгновенно рисовал в моем мозгу страшные картины крадущихся стрельцов с огромными кинжалами и пистолями. Отпустило меня лишь ближе к утру, когда зарево пожарища вокруг Казани и, собственно, звуки сражения, начали стихать.