Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор

Ох уж эти бабы, она что, думает, он со своим крепостным драться собирается?

– И ногами тоже, – медленно сказал Андрей, – сказала, что вы мне будете должен.

И спросил у толпы:

Немного подождал, не бросится ли к нему кто-то со стороны. Типа «очень надо, просто сил нет».

Но любимая его дочь (традиция и обычаи!) одна ехать не могла. Даже петровское общество не восприняло бы скромную девушку, поехавшую одну. А нанимать для нее некоего мелкого дворянина, как это делали другие семейства в этом случае, он стеснялся. Все-таки княжна из старинного рода! И он приехал с ней, бросив все затеи.

Он поспешил в свой дом, взяв только одного Андрея.

Англичане быстро поняли ситуацию и поспешили откорректировать свой разговор.

Поэтому, даже торопясь в ассамблею под угрозой ругани и опалы, завернул на завод. От опалы, в крайнем случае, он не загнется, отбрешется. А вот если металлургическая технология не пойдет, то полетит все: и опала, и половина хозяйства и, похоже, свадьба!

В каюте было сухо, тепло, был современный на уровне ХХ века санузел. И он понастальгировал, сидя на унитазе. А какая там была ванна! После мытья у костра холодной водой это был настоящий рай!

Глава 12

В парадном зале дома князей Трубецких народу было много. Высокая фигура Петра среди такой массы не терялась, а вот Дашу он не видел, хотя и чувствовал – здесь!

Пока царь был занят, он бы с нею поговорил, расцеловал. Сколько они уже не общались!

Петр хмыкнул, что-то хотел сказать, махнул рукой:

В принципе, ему было все равно. Взрослый мужчина, целый князь! Не может же с ним чего-нибудь встать? Но раз невеста беспокоится…

Что уж она там перестроить в доме, осталось в тайне, поскольку пришел Петр, громко ругающий шагающего рядом Меньшикова. Александр шутливо отбивался, но чувствовалось, что он обескуражен и обеспокоен.

– Вы смотрели мой дом, – перевел тему Дмитрий, – как он?

Половозрелый «дитятя» выглядел действительно нехорошо, но жалеть его Дмитрию не хотелось. Он скосил на него свой взгляд, понял, что совершить подкоп под его позицию ему не удалось, но и тому как-то пошатнуть его позиции в глазах государя не получилось.

До сих пор действовало. Она переставала умничать и привередничать. Правда, здесь было много людей и все сразу обращали внимания, как правило, покрываясь черной завистью.

Дмитрию это все меньше нравилось.

Но если не сможет – больше не будешь менять ругать. Обижусь.

– Трудно мне с ним говорить, – сказал князь, – полчаса побеседовали, в как будто весь день камни в каменоломне таскал. Как ты, князь Дмитрий целыми днями говоришь.

– Нам, Господом Нашим Вседержителем, сильно повезло. Он дал его, – кивнул он на Дмитрия, – тебя – прекрасного мужа, а мне – старательного поданного.

Даша, по княжеской чванливости, не хотела с ней ни здороваться, ни разговаривать. Но Дмитрий буквально заставил ее произнести несколько слов.

Петр поговорил с Дмитрием и Дашей минут десять, пока ему не надело. После этого он пробормотал то ли извинение, то ли ругательство в адрес одного лентяя, и вышел на улицу искать Меньшикова.

– Позволь, родственник, пристать тебе к докукой. Лезвие шпаги у меня тоже сломалось. Не заменят ли кузнецы? А я уж постараюсь, оплачу и кузнецам за работу и за сталь.

– Ого! – удивился Петр, – деньги взял?

Царь поощрительно ему улыбнулся и предложил:

– О-о-о! – удивилась она, – если бы батюшка так настаивал, он давно был бы казнен, а я отправлена в Сибирь, в ссылку простой селянкой. Ведь Уложение 1649 года ясно говорит, что оскорбление правящей фамилии и как за него наказывают. М-м-м.

Дмитрия уже начала надоедать ссылки на Дашу. Кто же так настропаляет Петра в его отсутствие?

Отец и дочь Хилковы переглянулись, глазами посоветовались. С одной стороны, свадьба дело неторопливое и уж, тем более, не княжне торопиться. С другой, – государь спрашивает. У него забот и тревог много. Откажешь – как бы себе не хуже сделать. И так уже с помолвкой протянули. Хотели в этом году в Москве, да Дмитрий никак не вырвался.

Дашка! – восторженно он прошептал.

Петру это понравилось:

– Даже щербинки нет. Либо у Федора Матвеевича шпага такая дрянь, либо у тебя сабля столь хорошая. От шпаги мне пользы никакой нет, а саблю дай. Понравится, в кавалерию отдам. А то там клинки разные, и, как правило, дрянь. А тебе свою отдам.

– Ну ты, красавец, – обратился он к Апраксину, который был одним из самых громких, – давай сравнимся. Рубанемся, у кого сломается, тот отдаст свой клинок.

– Никто! – твердо сказал Дмитрий, – зуб дам!

– Я посмотрел. Медь лучшего качества. Хоть на пятаки, хоть на пушки. Ведь нашел же!

Петр подозрительно на них посмотрел:

– Хм, заменишь?

Царь, занятый строительством и обороной, только крякнул на чужое амурное счастье. Самому его с женитьбой не повезло и он немного завидовал всем удачным семейным парам.

Взгляд Петра стал колюч:

Она прижималась ко мне, – счастливая и умиротвореная – и на все ей было наплевать. Нет не на все. Она оторвалась от меня и внимательно осматривала окрест, игнорируя любопытные взгляды:

Дмитрий не возражал. Сабля была абордажная, массивная, шпага гораздо тоньше, скорее сломается.

Войдя в дом, Петр увидел Дмитрия, и вцепился в него. Рев царя испугал всех собравшихся на ассамблее гостей и обеспокоил Дмитрия: – а как у него сердце не выдержит от такого крика?

Дмитрий не успел ни согласиться, ни отказаться.

– Пару дней сам поношу, а потом дам кому из новиков, пусть иву порубает, да мне скажет.

– Свадьба когда будет? А то выпить хочется, да и времени нет свободного.

– Как прикажите, государь, – покорно поклонился князь Александр.

– Благословляю вас, – серьезно сказал он, – желаю всего лучшего: деток, семейного достатка, счастья.

– Мы, государь, ту же проблему решаем, что и Федор Матвеевич. Нужно сломанный клинок у князя заменить.

Пришел этот неумеха, этот нелюбитель современной науки и молча за пару суток нашел!

Как оказалось, такой безмолвный ответ вполне устраивал Петра. Он принялся сам объяснять деятельность