Александр Прозоров - Освободитель

Егор тихо рассмеялся. Похоже, правителя Бретани одолевали точно такие же сомнения, как и его самого.

– Передайте своему господину, – выехала чуть вперед шевалье Изабелла, – что я тоже не терплю пролития крови! Ради спасения душ христианских я готова сойтись с ним в честном рыцарском поединке, один на один, в центре этого поля. И пусть небеса решат, кто из нас прав!

Переговорщики переглянулись, повернули коней, умчались прочь. Однако очень скоро вернулись:

– Законный герцог Бретани решил, что недостойно мужчине сражаться с женщиной. Сия победа не принесет ему чести. Он предлагает поединок полусотни рыцарей против полусотни, и при условии, что ты не станешь прибегать к колдовству и дашь в том твердую клятву, поцелуешь крест и вступишь в бой, надев на шею ладанку с мощами святого Ива Справедливого[45].

– Я согласна! – тут же кивнула шевалье Изабелла.

– Тогда через час наши отряды должны сойтись в центре бранного поля! Но прежде того ты обязана дать клятву на кресте перед духовником герцога Жана. Он приедет сюда, надеясь на твое милосердие и благоразумие.

– Священнику нечего бояться в моих землях.

Переговорщики вновь умчались.

– Я надеюсь, среди вас найдутся храбрые рыцари, готовые сразиться за честь прекрасной дамы? – поворотила своего белого скакуна воительница.

– Да! – выехал ей навстречу Егор.

– И думать не смей, великий князь! – встрепенулся барон ван Эйк. – Ты не должен так рисковать.

– Да ты с ума сошел, друг мой! – оглянулся на него Вожников. – Женщина будет сражаться, а я в безопасности отсиживаться? Чтобы потом слухи ползали, будто великий князь за бабьи спины прячется?! Тут я соглашусь с Жаном Мудрым. Такая победа чести мне не принесет. А уж поражение и вовсе позором станет. Лучше на траве порубленным остаться. Так что я сражаюсь! В остальном полагаюсь на твой опыт, ты не первый год войной живешь. Командуй.

– А мы?! Мы тоже драться намерены! – громко выкрикнул боярин Даниил.

– Барон? – посмотрел на наемника Вожников.

Ван Эйк помялся. Он явно предпочел бы своих, проверенных бойцов. Но тут дело уже стало сползать в политику, и голландец кивнул:

– Я лично выберу из твоих охотников двадцать четыре воина. И чтобы без споров! Двадцать пятым будет великий князь. А с моей стороны двадцать пятой станет рыжая герцогиня.

– Монах идет! – предупредил боярин Даниил. Шевалье Изабелла выехала навстречу, спешилась, преклонила колено. Барон ван Эйк направился к русским сотням.

Обе армии тем временем расслабились, потеряли строй, стали растягиваться в два полукруга. Воины снимали шлемы, откладывали копья. Смертная битва нежданно превратилась для них в увлекательное зрелище. Герцоги собрались решить свои споры сами и только меж собой. Ну и слава богу!

Воительница вскоре вернулась, держа ладанку на тонкой веревочке. Голландец бросился к ней:

– Говори быстро, чем он славен, этот Жан, и почему Мудрый? Где воевал, с каким успехом, против кого, какие рати водил?

– Ему двадцать пять лет. Известен тем, что заключил воинский союз со всеми, кто только есть во Франции: и с королем, и с англичанами, и с арманьяками, и с бургиньонами… Но при том ни разу ни с кем и ни за кого никогда не воевал. Всегда от такой необходимости уклонялся, не нарушая вместе с тем своих договоров.

– Ушлый малый! – восхитился Егор. – Как ему «темную» до сих пор еще не устроили?

– Его отец известен тем же и часто выступал как посредник.

– Я же говорил! – щелкнул пальцами барон. – Никакого боевого опыта… Раз так, будут действовать прямолинейно, бить прямо и в лоб. Если в лоб – лучшие бойцы встанут в центре, слабые по краям. И это хорошо. Слушайте меня, бояре! Первой атакой идем до конца прямо, за полста шагов расходимся и сносим их фланги. И у нас сразу появится численное преимущество. После того разворачиваемся и тараним середину. Наденьте на Изабеллу второй поддоспешник и еще одну панцирную кольчугу, и дайте латные перчатки. Ее будут бить все, кто только дотянется. Императора ставим в четвертый ряд четвертым слева.

– Почему сзади? – возмутился Егор.

– Здесь кто командир?

Вожников фыркнул и смиренно поднял руки.

– В двух бронях я не смогу сражаться! – мотнула головой Изабелла.

– Ты наша дама, – преклонил перед ней колено наемник, взял за руку и коснулся губами пальцев. – Ты наш платок на плече. Ты наше знамя. Так будь им! Подними его над нашим преданным полком.

– Хорошо, – улыбнулась ему воительница, и Вожников внезапно ощутил слабый укол ревности.

– Проверяем снаряжение! – поднялся барон. – Ремни, подпруги, нагрудники, ножны, щиты. Все! Мелочей не бывает. У нас не больше четверти часа.

Вскоре от рыцарского построения герцога отделился небольшой отряд.

– По коням! – крикнул ван Эйк, и полусотня ведьмы двинулась навстречу противнику.

Шевалье Изабелла, удерживая одной рукой полосатое знамя, проехала по широкому кругу, показывая всем ладанку с мощами святого, потом демонстративно надела ее на шею, отвернула к своим и въехала примерно в середину строя.

– Все помнят, что нужно делать? – привстал в стременах барон. – Тогда вперед!

У него эта схватка не вызывала ни малейшего трепета. Очередная драка, одна из многих сотен. Просто работа.

Бояре с громким звяканьем опустили личины, черные всадники загрохотали забралами, и отряд стал быстро набирать скорость, ровно держа строй – каждый ряд стремя в стремя, хрипящие лошади вытянули морды, словно по ниточке.

Бретонцы такой четкостью похвастаться не могли, их отряд был, скорее, рыхлой толпой, многочисленной у середины и редкой по краям.

Три сотни шагов. Переходя с рыси на галоп, «ведьмины» воины дружно опустили копья.

Герцогский отряд последовал их примеру, и…

Черные и сверкающие всадники отвернули в разные стороны, проходя мимо вражеского центра по скользящей, и передовые всадники, нанося удары по два-три копья в каждого противника, легко вышибли из седел по семь-восемь врагов с каждой стороны, опрокинули чужих лошадей и, потеряв сами по одному человеку из-за споткнувшихся скакунов, промчались дальше. Развернулись, снова смыкая строй, пропуская оставшихся без копий товарищей в середину, снова разогнались в галоп, опустив рогатины.

Бретонцы, несясь навстречу, сильно отклонили свои копья, готовясь колоть расходящегося в стороны врага – но только понапрасну открыли свои тела. Полусотня вошла в самый центр их отряда, в самую гущу – копья в копья, щиты в щиты. От стремительного столкновения лошадиных туш всадники поднимались на дыбы и опрокидывались, оглушительно трещали древки и кости. Заорали умирающие люди и заржали скакуны, везде внезапно стало невероятно тесно – Егор вдруг понял, что уже дотягивается до ближних рыцарей, качнулся и ударил одного рогатиной, вкладывая в удар всю силу и еще не до конца потерянную скорость. Наконечник пробил кирасу, примерно на ладонь ушел в глубину. Вожников выдернул копье, попытался достать другого, но безуспешно.