Невеста Короля-Феникса (СИ) - Токарева Мария

Ничего подобного она раньше не ощущала, ни с Денисом, ни с глупыми юнцами, с которым встречалась в старших классах. Бенну оттеснил их всех, растворил туманными образами в смутных воспоминаниях. Раньше она хотела просто найти парня, возможно, вовсе не из любви, а потому что так положено, потому что надо чем-то хвастаться в компании подруг. Но теперь… все изменилось, перевернулось песочными часами времени.

Никогда ее не затопляло столь острое всеобъемлющее чувство. Она хотела распробовать этот поцелуй и приникнуть к Бенну всем телом, но он снова уходил, оставляя в индиговых сумерках наступающей ночи.

– Я вернусь за тобой! Обязательно вернусь завтра утром! Только дождись! – жарко и трепетно обещал он на прощание, возвращая обратно в покои и уносясь последним лучиком заката. Аля осталась в звенящем одиночестве тягостного ожидания.

Бесконечностью слов в одиноком забвенье тянулась ночь, и вместе с ней сплеталось цепью время вне ожидания и радости, вне страха и надежд. Лишь сердце обжигал каленый прут тоски, как будто солнце поглотил голодный темный Змей. Спасение от гарпий превращалось в губительное бремя. И хотелось сгинуть на безвестном острове, чем погубить своим решеньем Бенну. Он был готов на все: оставить службу, броситься в бега. Но Аля не хотела этой жертвы. Она боялась за него, а не за себя.

И чем светлее делалась кромка рассвета, тем больше таяла уверенность, что он вернется. Ведь обещал забрать утром, но солнце уже преломило тяжкий полог тьмы, а над атласом моря не вился ни единый феникс. Лишь сторожа спокойно и размеренно ходили вдоль стен, как будто стерегли тюрьму для вольных мыслей и слишком смелых чувств.

Ничто становилось всем. Ничто росло в тяжелом сердце прикосновеньем пустоты. Никто не приходил. Никто – конечно, Бенну. Весь мир свернулся в эту ночь до обещания свободы вместе с ним. Все прочие отступили смутными тенями в бессонные минуты, когда плечи и пальцы сковывала дрожь. А так бы хотелось тонуть в колыбели покоя, нежиться в согревающих объятиях сильных рук, ощущать вкус губ. Мирно спать под взглядом Великого Феникса, соприкасаясь не телами, а душами, навечно предназначенные друг другу магией древнего духа.

Но в эту ночь сон не смежил отяжелевшие веки: Аля сидела прямо, как дозорный на посту, сцепив руки на коленях. Едва она пыталась немного подремать, как ее выламывал нежданной судорогой всеобъемлющий ужас. Чудились веревки на запястьях, темное святилище и сырая тюрьма, куда ее тащили вместе с Бенну. Лучше уж вместе, чем его одного. Она бы приняла и такой исход.

В смутных видениях не раз она увидела их вдвоем на высоком эшафоте или на погребальном костре. На них взирал безликой маской сам Король, а пестрый двор кивал в немом согласии. Но видения таяли, стекали туманом в расселины холмов, и наставало утро. Конца отбора или утро казни? Равноценно.

«Рассвет, уже рассвет! Но где же ты? Где?» – кричала изъявленная душа, а сердце заходилось в исступленном предчувствии беды. Его уже поймали? Возможно, вели на допрос после дерзкого разговора с Королем. Возможно, уже казнили как бунтовщика. После войны с гарпиями на острове Фрет не осталось пощады к идущим против древних закостенелых правил, начертанных на разворотах трухлявых пыльных книг.

«Бенну! Где же ты? Где?» – кричала Аля, когда пробил сигнал к завтраку. Эрукил Санни первым последовал распорядку гарема. Подбежав к мисочкам, он принялся за фрукты и овощи, удивленно взирая на хозяйку. Маленький зверек не подозревал, что у нее давно уже нет аппетита. И вообще не хотелось выходить из комнаты.

Аля надеялась, что скоро Бенну постучит в окно. Из вещей она наспех скатала узелок из простыни с предметами первой необходимости и шароварами, костюмом, в котором тренировалась для первого испытания. Больше ничего подходящего для скитаний в шкафу фарфоровой куколки, кандидатки, не оказалось. А иных вещей, которые бы Аля считала по-настоящему своими, не было. Получалось, что она и впрямь была готова нестись босой по снегу, не заботясь о безопасности. Лишь бы с Бенну, лишь бы не оставаться в гареме женой или наложницей Короля. Только Бенну все не приходил.

Из коридоров потекли привычные звуки, шелест неудобных длинных юбок, шепотки служанок, склочная болтовня кандидаток. Где-то там, по ту сторону деревянной двери, шла другая совершенно чужая жизнь, где все отвечало старинным традициям, выдуманным давними предшественники Павены.

Аля не двигалась с места, она все еще ждала, надеялась. И ужасно боялась, что выйдет из комнаты, пропустит заветный сигнал, ведь Бенну ничего не сказал о времени. Он обещал поговорить или обещал унести из дворца? Они оба не знали, ни о чем не условились. И от бессилия оставалось только плакать, но после похищения не осталось слез, как будто в сердце просверлили бездонный колодец.

«Я не должна вызывать подозрений. Значит, надо показаться за завтраком», – решила Аля, заставляя себя переодеться в привычное зеленое платье, напоминавшее сари с коротким паллу. Смутно до нее долетела странность этого бесконечно тягостного утра: не донимала трескучей болтовней вездесущая Зиньям. Служанка непозволительно опаздывала, хотя только накануне кидалась в ноги с мольбами не вышвыривать из дворца.

– Ох, госпожа! Умоляю, простите! Сейчас-сейчас, я вам помогу собраться, – точно вняв отстраненному удивлению Али, воскликнула Зиньям, вихрем врываясь в комнату.

– Уже ничего не надо, я собралась сама, сейчас пойду завтракать, – механическим голосом заводной куклы проговорила Аля, в доказательство расправляя несуществующие морщинки на юбке.

– Ох, ох, как же я могла… право, сейчас так голова кружится все еще, – оправдывалась нерасторопная служанка, навязчиво поправляя мозолистыми руками локоны Али. Странная дрожь пробежала по телу от этого прикосновения, отозвалась неприятными покалываниями под ребрами, как будто на мгновение кто-то схватил за шею, перекрыв доступ воздуху. Впрочем, в это утро что угодно могло вывести из равновесия. Хватило бы и незримого касания ветра, чтобы болезненно напомнить о пронзающем хладе сквозняка подземелий и ледяных прикосновениях неизбежного рока.

Разрушенное святилище и гарем сливались единым каменным орнаментом бесконечных коридоров и колонн. Здесь, на острове Фрет, все выглядело благородным и красивым, но сердце вырывалось из груди, скованное прутьями незримой клетки, когда Аля медленно шла в трапезный зал.

Не согревали ни яркие улыбки Павены, ни появление Исиф на привычном месте, ни виновато-дружелюбное приветствие Эрин. Все новые подруги в это утро представали врагами, которые могли заподозрить неладное, выдать Королю, обвинить в связи с Бенну. Огвена наверняка что-то знала, подозревала, предчувствовала. Она явно надеялась, что Король своей милостью отдаст Алю в жены главе Тайной Службы. Но теперь блестящего командира бесславно усылали на дальнюю границу, где в любой момент могло случиться новое нападение гарпий. Ускользающий шанс на мирный исход отбора таял и рушился, особенно когда над столами разнесся торжественно-приторный голос Павены:

– Это было последнее испытание.

– Последнее? Как? Уже? – тут же возмутились многословные глупые девицы.

– А как же ужин с Королем в маске? – посетовала одна.

– Я слышала, это было важное испытание, – поддержала вторая.

– Да! И певческий конкурс! – напомнила третья, кажется, готова тотчас продемонстрировать свои способности.

– Верховая езда!

«До чего только ни додумывались правители прошлых лет. Зачем фениксам верховая езда? Может, еще фехтовать невест заставили бы? Протыкать друг друга саблями», – с отвращением молча дополнила Аля, а кандидатки не унимались:

– Полоса препятствий!

Они развлекались, пользовались благами гарема, нежились на пуховых перинах и гуляли у прохладных фонтанов, похоже, не понимая до конца, с какой целью всех их собрали. Или они просто никого не любили, лишь желая остаться в роскоши. И только Огвена, Исиф, Эрин и Аля сидели в задумчивой напряженности. Каждая по своей причине, разделенные, отчужденные чередой разных мыслей и целей.