Фидель Кастро - Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто

Мы говорим именно об этом: надо найти окончательное решение проблемы.

Но произойдет то, что я тебе сказал: империализм и капиталистически развитые страны постараются избежать решений, разделить народ, раздать немного тут, немного там, чтобы у каждого был свой большой крестный путь, и даже не крестный путь, а эти огромные мучения: толкать камень вверх по склону и никогда не достичь вершины.

И естественно однажды народы спросят: «Ну, так и до каких же пор мы будем жить в этих условиях?» - и станут искать выход. Но повторяю, я предпочитаю упорядоченное решение, внутренне единство, внешнее единство, реальное и окончательное решение проблем зависимости и отсталости.

Потому я думаю, что у Бразилии и у нас есть много общих интересов. Однако мы не оказываем давления в вопросе установления дипломатических отношений.

Мы говорим бразильцам, как говорили уругвайцам и другим, что в плане формальных отношений пусть они делают то, что более соответствует их непосредственным экономическим интересам. Мы знаем, что они договариваются и передоговариваются насчет своих долгов, и янки, которые являются крупными кредиторами, при мысли

об этих возможных отношениях начинают выходить из себя. Мы не хотим, чтобы из-за Кубы эти страны оказались в трудном положении. У Кубы нет этих проблем, и Соединенные Штаты уже не в состоянии причинять нам большие неприятности. Мы можем ждать без нетерпения и спешки, чтобы эти страны выбрали самый подходящий момент для восстановления дипломатических отношений. Я думаю, что так по-настоящему доказывается искренняя и бескорыстная политика нашей страны. Нам от ожидания нет никакого вреда; они должны рассматривать вопрос о своих отношениях с Кубой в плане, который действительно наиболее способствовал бы демократическим процессам и решению их самых насущных экономических проблем. Такова наша позиция.

Фрей Бетто.  Спасибо, Команданте. Последний вопрос я задаю с мыслью

о бразильской молодежи. Из ста тридцати трех миллионов жителей Бразилии около восьмидесяти миллионов имеют возраст менее двадцати пяти лет. Большая часть этих молодых людей горячо восхищается двумя вашими близкими товарищами – Камило Сьенфуэгосом и Эрнесто Че Геварой. Я попросил бы вас поделиться личными впечатлениями об этих революционерах.

Фидель Кастро.  Это трудно сделать в сжатой форме, но я могу сказать тебе в двух словах, что Че был человеком большой личной и политической честности, большой моральной целостности.

Фрей Бетто.  Сколько вам было лет, когда вы познакомились с ним?

Фидель Кастро. С Че я познакомился, когда вышел из тюрьмы и уехал в Мексику; это было в 1955 году. Он уже установил контакты с некоторыми находившимися там товарищами. Он приехал из Гватемалы, где пережил драму интервенции ЦРУ и Соединенных Штатов, свержение Арбенса[X4] , преступления, совершенные там; не знаю, было ли это через посольство, но каким-то образом он сумел уехать. Незадолго до того он получил свой диплом врача и раз или два уезжал из Аргентины; он объехал Боливию, другие страны. На Кубе даже живет аргентинский товарищ, который ездил с ним, его зовут Гранадо, он ученый исследователь, работает здесь с нами. Он сопровождал Че

в одном из путешествий. Они добрались до Амазонки, были в лепрозории, вроде двух миссионеров, уже дипломированные врачи.

Фрей Бетто.  И он был моложе вас?

Фидель Кастро.  Думаю, что Че был моложе меня, может года на два. Кажется, он родился в 1928 году.

Он закончил медицинский факультет. Изучал марксизм-ленинизм, самоучкой, изучал очень серьезно, очень убежденно. И жизнь учила его, опыт того, что он видел повсюду, так что когда мы встретились с Че, он был уже сложившимся революционером; кроме того, большой талант, большой ум, большая способность к теоретическому мышлению. Поистине печально, что он умер молодым и не смог запечатлеть в трудах и книгах свои революционные идеи. Он очень хорошо писал, очень хорошим слогом,

в реалистической и выразительной манере, скажем, прямо как Хемингуэй, немногими словами, находил нужное, точное слово. Ко всему этому присоединялись еще и исключительные человеческие качества – товарищество, бескорыстность, альтруизм, личная храбрость. Конечно, мы не знали этого, когда познакомились с ним. Нам нравился этот человек, аргентинец – поэтому мы называли его Че, - который говорил о гватемальских делах. Как он сам рассказывает, после недолгих разговоров мы решили, что он примкнет к нашей экспедиции.

Фрей Бетто  Вы назвали его Че, или его уже звали так?

Фидель Кастро. Кубинцы, находившиеся там, звали его Че; если бы там был другой аргентинец, его тоже называли бы Че, как обычно называют аргентинцев. Дело

в том, что Че приобрел такую известность и такой престиж, что завладел этим прозвищем. Так его называли товарищи, и по этим именем узнал его я.

Он был врачом и вошел в нашу экспедицию как врач; он не ехал как солдат. Конечно, он получил подготовку, некоторые инструкции для партизанской борьбы. Он был дисциплинированным, хорошо стрелял; это ему нравилось, и спорт тоже нравился. Почти каждую неделю он старался подняться на Попокатепетль, это никогда ему

не удавалось, но он пробовал снова и снова. У него была астма, и надо высоко ценить все его упорство и физические усилия, потому что он страдал астмой.

Фрей Бетто. Он готовил также хорошо, как вы?

Фидель Кастро. Ну, думаю, что я готовлю лучше, чем готовил он. Не скажу, что я лучший революционер, но что я лучший повар, чем Че, - это да.

Фрей Бетто.  В Мексике он готовил хорошее мясо.

Фидель Кастро. Он понимал некоторый толк в жареном мясе по-аргентински; такое жаркое можно делать только на воздухе, в поле. В мексиканских тюрьмах, где мы сидели вместе за нашу революционную деятельность, моим делом было готовить рис, фасоль, спагетти в разных видах. Я действительно был специалистом в вопросах кухни, хотя он тоже кое-что знал. Я должен защищать свою профессиональную гордость, как защищал бы ее ты, и как защищала бы ее твоя мать – она настоящий ученый кухонного дела.

Ну хорошо, Че стал выделяться благодаря всем своим качествам – человеческим, интеллектуальным, а позже, на войне, и военным, с его способностями командира, с его храбростью. Иногда он был таким безрассудным, что мне приходилось его несколько сдерживать. Я контролировал или даже запрещал кое-какие операции из тех, из тех, что он планировал, потому что, когда начинался бой, он очень воспламенялся; кроме того,

в боевых действиях он был упорным, настойчивым. Понимая степень его отваги и его способности, я делал с ним то же, что и с другими командирами: по мере того, как они приобретали опыт, я подыскивал новые кадры для тактических операций и сохранял самых закаленных для операций стратегических; то есть наступал период, когда простые, хотя и опасные операции я поручал новым проявившим себя бойцам, чтобы они приобретали опыт командования мелкими частями, и сохранял самых опытных для стратегических заданий.

Че обладал, кроме того, большой моральной целостностью. Он доказал, что был человеком глубоких идей, неустанным тружеником, неукоснительно и методично выполнявшим свои обязанности, и особенно он убеждал своим примером, что было очень важно. Он был первым во всем, жил строго в соответствии с нормами, которые проповедовал, и пользовался большим авторитетом, имел большое влияние на товарищей. Это одна из великих фигур нашего поколения латиноамериканцев, и никто не знает, какие деяния он успел бы совершить, если бы остался в живых.

С тех пор как мы были в Мексике и он включился в наше движение, он заставил меня пообещать, что после победы революции на Кубе я позволю ему уехать, чтобы дальше бороться у него на родине или ради Латинской Америки. Так что несколько лет он работал здесь на важных постах, но всегда думал об этом. В конце мы выполнили данное ему обещание не удерживать его, не мешать его возвращению. Даже помочь ему: мы помогли ему: сделать то, что он считал своим долгом. В тот момент мы не задумались, может ли нам это повредить. Мы честно выполнили данное ему обещание, и когда он сказал: «Я хочу уехать, выполнить свой революционный долг», я ответил ему: «Хорошо, мы сдержим свое слово».

Он сделал все в полном согласии с нами. То, что говорилось о предположительных разногласиях с кубинской революцией, было подлой клеветой. У него был свой образ мыслей, свои критерии, мы по-братски спорили на разные темы, но между нами всегда царило согласие, взаимопонимание, полное единство во всем, у нас были прекрасные отношения, потому что, кроме всего прочего, он был человеком крайне дисциплинированным.

Когда он уехал, долгое время ходили слухи о том, что были проблемы с Че, и что Че исчез. В действительности Че был в Африке, выполнял важную интернациональную миссию в Африке, сражался там вместе с группой кубинских интернационалистов, рядом с последователями Лумумбы после смерти этого авторитетного африканского руководителя в бывшем Бельгийском Конго, позже известном как Заир. Там Че пробыл несколько месяцев. Он старался помочь чем только мог, потому что чувствовал большую симпатию к африканским странам и солидарность с ними, и к тому же приобретал там дополнительный опыт для своих будущих битв. После этой интернациональной миссии,