Радик Соколов - Холера. Дилогия (СИ)

Сидя в кресле у огромного окна парадной залы, Софья Генриховна наблюдала за затухающим солнцем. В окно попадали редкие капли дождя, которые по стеклу сбегали вниз, оставляя за собой водяные дорожки. Настроение у нее было отличное. Сегодня, ей прислуживала новая служанка, которая оказалась очень расторопной и исполнительной девицей. К тому же она не задавала глупых вопросов и не бросала на свою хозяйку молчаливых осуждающих взглядов. Было у новой служанки и еще одно преимущество. Ее графиня выбирала сама, без всяких подсказок со стороны постылого супруга.

Несмотря на прекрасное самочувствие, признаки недавно перенесенного недуга еще можно было разглядеть даже сквозь толстый слой пудры.

Лицо выглядело слегка отечным, но в глазах уже загорелись жадные и сердитые огоньки.

После легкого стука дверь в зал отворилась, и показался ожидаемый гость.

— Я смотрю, ваше недомогание вовсе отступило. — Василий подошел к креслу и поцеловал протянутую ему руку.

— Присаживайтесь. — Хозяйка указала на загодя поставленное рядом кресло и вопросительно приподняла брови.

— Дождливая нынче погода. — Офицер словно не замечал нетерпения хозяйки. Говорят, правда, что это ненадолго.

— А я люблю дождь. Вот такой как сейчас. Грибной. В детстве бывало, я специально выходила из дома в парк, чтобы побродить по аллеям под моросящим дождем. — Тетушка отвернулась от «загадочного» племянника, заговорившего не о деле, а о погоде. Она справедливо решила, что он теперь не решился бы подтрунивать над ней, если бы их затея провалилась.

— Этот дождь нам тоже на руку. Все одно к одному. Сегодня удача на нашей стороне. — Василий расплылся в улыбке. — По правде сказать, скрывать свою радость он был более не в силах.

— Вы говорите загадочными фразами, дорогой. Извольте изъясняться яснее. — Софья никак не могла присоединиться к веселью пока не будут известны подробности. — Справились ваши порученцы? — Проявите для меня свое красноречие. — Как же он мне надоел. — Подумала она. — Сойтись с таким ничтожным позером! Где были мои глаза?

— Недешево это встало. — Тон храбреца-офицера изменился. Денщик мой, каналья, все ваши деньги истратил. Пришлось занимать.

— И сколько? — Ироничный взгляд устремленный на собеседника говорил: «Кто бы вам хоть копейку в этом городе ссудил».

— Ничуть не боясь выглядеть лгуном, коим он на самом деле и являлся, Василий озвучил цифру. — Глаза его алчно горели.

— Мне больно видеть, когда вы столь бездарно врете. В ваших словах мне слышится признание в отсутствии актерского дара. Друг мой, вы и в карты проигрываете потому, что у вас все на лице написано. Несчастный вы человек.

— Оставьте ваши нравоучения для кого-нибудь другого, а со мной извольте рассчитаться. Да не векселем, а ассигнациями. Обойдусь как-нибудь без учителей. — Внезапно Василий переменил роль. Что послужило к этому толчком, он и сам не знал. — Клянусь, я люблю вас и сейчас. Я жизни не щадил, чтобы оградить вас от напасти, а вы меня обвиняете в меркантильности и прочей чепухе. Сие — недостойно.

— Что вы вскочили, голубчик, что смотрите на меня с яростью во взоре. Я уже сказала, что вас не боюсь и ваши сцены наигранны и бездарны. Короче. Мои письма. Вы их принесли?

— Я не понял, — проговорил, запинаясь, Василий, — ведь их надо было уничтожить? — На его губах появилась глупая усмешка.

— Бред какой. Конечно. Об этом мы и договаривались. Где письма и векселя? Вы понимаете, что я отдала в заклад фамильные драгоценности, чтобы вы добыли письма обратно. Скажите мне правду. — Софья была взбешена. Она с ненавистью смотрела на подельника.

— Я их сжег. Только попали они ко мне в руки, так я тут же удостоверился в их подлинности и отправил все в камин. — Василий встал, сделал несколько шагов и опустился перед Софьей Генриховной на колени. — Как перед богом клянусь. — Он размашисто перекрестился.

— Пусть так… Но вы должны были сжечь их при мне. Как вы это не поняли?

— Да говорю я вам, что все сгорело. Это совершенная, правда.

— Какое комическое положение, — думала меж тем Софья, — связаться с дураком и одновременно мерзавцем. Совершенно не понять, что он мог сделать. Мог ведь и правда сжечь, с него станется. — С другой стороны, что он бросил в камин? Черт его знает.

— Слово мое крепкое. — Продолжал меж тем племянник, не обращая внимания, что тетушка его не слушает. — Все за что брались нанятые мастера — исполнили. — Попытка говорить иносказательно вызывала только жалкую улыбку на устах очнувшейся от дум хозяйки. — Осталось только с лекарем повстречаться.

— Что! — На лицо Софьи наползла злобная гримаса. — Мы о чем говорили? Важно было, чтобы все случилось одновременно. Нам даже слухи опасны. Где теперь докторишку искать. А ну как в бега ударится или язык распускать начнет.

— А с помощницей его что?

— Сгорела, погибла в злобном пламени пожара. — Василий вдруг сам стал сомневаться в словах денщика. Голос его сделался неуверенным и даже обиженным. — Вот так. Чтобы избежать глупых вопросов, в случае если заинтересуется полиция.

— То есть и тут нет уверенности. Пустомеля. А я дура, что с вами связалась. Хороша парочка.

Времени для переживаний не осталось. Саблин понял, что на него объявлена охота, но уходить без документов и денег не хотелось. С другой стороны возвращаться в свою каморку тоже было опасно. Предаваясь подобным размышлениям, Женька уже отдалился от пожарища. «Чем бы вооружиться?» — Женька рыскал глазами по окружающим лавочкам. Покупать холодное оружие не имело смысла. С ним его шансы на выживание возрастут совершенно незначительно. Огнестрельное оружие для него предпочтительнее, хоть оно и примитивное, но действенное.

Впереди мелькнула лавка с изображением охотника. Обрадовавшись, Женька ускорил шаги. «Сколько там у меня осталось?» — Саблин потянулся рукой к мешочку, что заменял кошелек. Рука нашарила пустоту. Столь подлого удара судьбы Женька не ожидал. Вот так в одночасье лишиться карманных денег. Накатил смех. Умение взглянуть на ситуацию с юмором не раз выручало Женьку. Сейчас Саблин представил себя в виде Маугли. Вокруг джунгли, а он словно голенький мальчик.

— Я в пролете, — на лицо Саблина наползла улыбка. — Значит пролетарий.

— Что является оружием для меня?

— Камень! — Вот такая цепочка мыслей.

Внутренний диалог прервался тем, что Женька присмотрел вполне приличную каменюку и зажал ее в руке.

— Так даже спокойнее.

Женька ускорил шаги и почти бежал. Стремление как можно быстрее взять в руки верную вертикалочку с новым прикладом и удостовериться, что его бумаги никуда не делись, подгоняло вперед.