Пилюля (СИ) - Алексеев Александр

– Поверят, – говорю, будущему Мастеру, – ты запиши всё, и в издательство…

– На построение, – прозвучала команда дежурного.

Приехавший замначальника МУРа товарищ Тыльнер, поблагодарил за службу, прочитал список на представление за ликвидацию банды. Там были и лейтенант Старков, и старшина Медведев (тоже известная фамилия), я, Абрамян с Попандопуло, Екатерина Кузнецова и Любовь Кляйнберг (о, как).

Одесит Стёпа, как знаток ответвления древнего языка, под хохот присутствующих переводил на русский:

– Холмова, Пригоркина, а может даже Сопкина?

– Не, она Возвышенская или Господствующая, – коверкал перевод Любиной фамилии на русский ещё один полиглот армянского происхождения.

Захожу в общежитие. Клавдия Петровна зачитывает бумажку:

– В понедельник к 18–00 Юрию Жарову надлежит быть на собрании в Спорткомитете СССР по вопросу формирования сборной СССР по хоккею с шайбой.

Когда я начал подниматься по лестнице, комендантша заметила:

– А у нас новый начальник. Светка и этому прозвище дала – Циркуль.

Достаю заныканную книгу. Бухарин Н.И. Теория исторического материализма. Пробита почти насквозь в серединке. Спасибо тебе, Николай Иванович. Отдираю обложку и первые-последние страницы. Книгу лишённую компромата отношу на подоконник в коридоре. Заваливаю кучей драных газет идущих на самокрутки. Увесистый истмат с дымом табака уйдёт в небо, а не на подтирку в сортире…

Лежу, читаю в "Комсомолке" полный драматизма рассказ южнокорейского товарища о восстании патриотов на острове Чеджу. Присланные демократическим правительством войска, зачищая остров от сторонников коммунизма, залили остров кровью восставших и мирных жителей. Автор просил товарищей с Севера отомстить за погибших. Ниже была фотография украденная у американского инструктора. На ней запечатлена группа повстанцев перед расстрелом.

Тут заходит Колобок. Я молчу. Повесив пальто сосед бросает:

– А ещё друг называется. Мне Абрамян всё рассказал. Гад ты, Юрка. На разведку сходим, на разведку. Там даже Любочка была. Подземный ход до сарая видел? Ара видел. А правда, что Катюша чуть главаря не убила? Геройская девчонка, а на вид не скажешь. Она хвалилась, что в радиокружок записалась…

И когда она всё успевает. Вот же, блин, радистка Кэт.

– А подруга твоя, – продолжает Васечка, и быстро поправляется, – то есть наша. На канатной фабрике наверное будет работать. Верёвки вьёт из всех. Попросила меня сходить с ней вечером на "Пармскую обитель". Ну, как ей откажешь… Она с тренером так поцапалась, что он её чуть из секции не выгнал. А ей только четырнадцать будет в этом году… Представляешь, заставила его вписать себя в уже утверждённый список на динамовские соревнования. Этож подлог. Её ж не утвердили. Соревнования в следующую субботу на "Динамо". Пойдёшь?

– Не. Не получится. Я Боброву звонил. Команда вчера с Урала прилетела. К нам на этой неделе чешская… то есть чехословацкая сборная приедет. Будем на "Динамо" играть. Так, что Ингу с подругами на другой стадион скорее всего задвинут.

– А кто против чехов? ЦДКА или Динамо? (и мечтательно) А может мы?

– У нас сборная первый матч сыграет. Сборная СССР.

Колобок застыл с открытым ртом, потрясённый моей новостью.

Перед сном решил почитать журнал "Наука и Жизнь" 02–03 от сорок пятого года. Там на глаза попалась статья академика Опарина "Происхождение жизни". Сразу вспомнилось как весело Анечка прыгала на его лекции, чтобы задать свой вопрос.

Колобок выключил свет бурча под нос:

– Завтра тренировка. За ночь дождь поле в кисель превратит.

Я закрыл глаза, и увидел другое поле. Ржаное…[55]

27 февраля 1950 года.

После утренней тренировки Абрамян попросил у Кати разрешения проводить до подъезда. Та согласилась. Больший и Меньший аж позеленели от поступка своей королевы. Провожать её до подъезда было их привилегией.

– Пропал хлопец. Зник, – констатировал Стёпа, глядя вслед удаляющейся паре.

Вот это радистка Кэт… Всё успевает.

Коротков перед началом хоккейной тренировки отвёл в сторонку и сказал:

– На прошлой неделе заседание комиссии по созданию хоккейной сборной было. Я, Гранаткин, генерал Апполонов и двое из ЦэКа партии. Цэковцы сразу запели, что рано, опозоримся, кто отвечать будет и всё такое. А Апполонов на удивление встал на нашу сторону. Сказал, что ответит лично. По составу тоже были вопросы. Цэковцы тряся твоим личным делом кричали: "играл в чемпионате Рейхскоммисариата… запрет играть на полгода". А генерал им сказал, что видел твою игру с ЦДКА… Так, что ты в сборной. Для медали нам нужно завтрашний матч у Свердловска выиграть. Ты встанешь. Приедут Чернышов с Тарасовым. Их тренерами сборной назначили… Ну, иди переодевайся. А, да. Василия Иосифовича повысили. На Большую Пироговку переезжает. Заместитель главнокомандующего ВВС. Всю команду пригласил в ресторан на послезавтра. Футболистов тоже. И друзей лётчиков. Все придут с жёнами и подругами… Ах, да… Извини… Хоть там и артисты будут, генерал попросил снова спеть своих. Я Майю позову, а ты с Колобковым приготовь что-нибудь новенькое. Там вроде Будённый придёт с Ворошиловым….

Майя. Майя Кристалинская…

– Павел Михайлович. Я песню новую услышал на стихи ленинградской поэтессы Риммы Казаковой. Текст и аккорды для гитары я напишу. Передадите Майе? Спасибо.

Перед и после тренировки игроки обсуждали тему сборной. Сошлись в том, что создание футбольной тоже не за горами. Иду в Центральный дом Советской Армии. С танцами опять пролёт – на собрание вечером. Захожу. А мне администратор говорит:

– А занятий сегодня и так не будет – все преподаватели на больничном. Приходите через неделю. И, да запишитесь у старшей по группе. Вон у окна стоит…

У окна спиной к нам стояла невысокая худенькая девушка в красивом пальто. На секунду у меня ёкнуло сердце… Не, не она. Так не бывает… Собрав мысли в кучку, подхожу:

– Юрий Жаров. Лейтенант ВВС.

Девушка оборачивается. Окинув меня строгим взглядом, говорит в ответ:

– Гвардии капитан Антонина Зубкова.

У меня в голове проносится вихрь…

Госпиталь. Чуб. Петрович… Надька вся в кровище под ногами валяется. Зубок плачет за штурвалом, но самолёт ведёт…

Само собой как-то произношу:

– Зубок?

– А откуда Вы меня знаете?

– Товарищи, помогите корреспонденту "Комсомольской правды", – обращается к нам администратор, – ему нужно фото танцующей пары, а кроме вас никого нет.

Зубкова скривила рот, но промолчала.

– Хорошо, – говорю за двоих, – только быстро.

Тут появляется Аджубей с фотоаппаратом на груди. Зло таращится на меня и замечает:

– А ты у нас братец – многостаночник.

– Да я… да мне, – мямлю я, не зная что сказать.

– Снимите пальто и встаньте в центре зала как-будто собираетесь танцевать вальс, – Чётко командует зять Хрущёва, – Так, Жаров, опусти руку пониже, а то Звезду не видно. Ещё ниже… Ох, блин… Мадам, он же Вам не на задницу руку положил. Зачем Вы его ударили?

Потираю щеку и иду вслед за нервной Героиней на ходу застёгивая шинель.

– Послушайте, Тоня, – начинаю я.