Александр Конторович - Черный снег. Выстрел в будущее

— Миша, ноги делаем!

— Добро, командир. Нашумели мы тут.

Подхватив с земли чей-то автомат, кидаю его Плиеву. Не останавливаясь, на ходу, он сдирает с лежащего немца ремень с подсумками. Бегом несемся по улице. До леса не так уж и далеко, всего метров пятьсот. Шанс уйти все еще есть. Был…

Над нашей головой злобно посвистывают пули, заставляя резко изменить направление движения. Быстрый взгляд назад. На перекрестке разворачивается грузовик. И через его борта уже спрыгивают солдаты.

Михаил прыгает за угол дома и, вскинув автомат, длинной очередью лупит в направлении грузовика. Отпрыгнув за сруб колодца, поддерживаю его огнем. Парочка немцев рухнула на землю, остальные, как тараканы от тапка, бросились врассыпную. Но, надо отдать им должное, быстро опомнились. И от сруба колодца во все стороны полетели щепки. По мне лупили минимум из четырех-пяти стволов. Перекатившись на спину, меняю магазин в автомате. Выдернув из кармана гранату, изо всех сил запускаю ее в сторону немцев. Долететь до них она, конечно же, не долетит, но где-то близехонько шлепнется. Заставит кое-кого башку спрятать. А я в этот момент из-за сруба-то и смотаюсь.

Вышло все аккурат наполовину. Огонь со стороны перекрестка действительно затих, зато с левой стороны ударил пулемет. И мне сразу стало кисло. От первой очереди, которая имела все шансы перепилить меня наполовину, удачно спас лежащий сбоку штабель бревен. Большая часть пуль попала именно в него. А от остальных я успел удрать, ничком упав на землю.

Вот теперь действительно плохо. Пулемет не даст мне поднять головы, да и Плиева они зажмут в полпинка. С этой стороны и он у них как на ладошке. А за это время подойдут немцы со стороны перекрестка. И слепят нас без особых затруднений.

— Михаил! — кричу я, повернувшись в сторону. — Уходи! С пулеметом тебе бодаться не резон.

— А ты как?

— Поближе подпущу, пулемет стрелять уже не сможет. А вблизи посмотрим, кто кого сожрет.

Он что-то кричит и исчезает за углом дома. Разобрать его слова я не могу. Поскольку пулеметчик снова влупил длинной очередью по колодцу, и кроме звука попадающих в колодец и бревна пуль я ничего не слышал.

Немцы действительно попались грамотные, и со стороны перекрестка послышались звуки команд. Как раз в этот момент пулеметчик прекратил огонь, видимо, меняя ленту. И мне удалось это расслышать. Приподнимаюсь над срубом и выпускаю несколько коротких очередей по поднявшимся фрицам. Двоих или троих я завалил, в результате чего все прочие тут же залегли. На этот раз по колодцу стреляли прямо-таки с каким-то фантастическим остервенением. Лезу в карман и достаю предпоследнюю гранату. Немцам до колодца бежать еще метров пятьдесят, стало быть, секунд пять у меня в запасе еще есть. Пока остается надежда на то, что хотя бы часть немцев я прихлопну гранатами. И тогда получится, прикрываясь оставшимися от пулемета, уйти в проход между домами. Правда, еще есть одна проблема: добежать до леса. Там почти сто метров открытого пространства, укрытий никаких, и задача эта, даже на первый взгляд, выглядит практически не решаемой.

Снова топот ног — немцы поднялись. Разжимаю усики на предохранительной чеке. Сейчас у меня кто-то огребет… Но взрывы вдруг гремят и без моего участия. Один, второй, третий… Длинными, захлебывающимися очередями, бьет автомат. Пользуясь замешательством в рядах противника, поднимаю голову.

Плиев! Судя по тому, куда стреляют уцелевшие от разрывов немцы, он каким-то образом умудрился обойти их сбоку, и теперь лупит почти что в спину. Дистанция у него короткая, и он их расстреливает как в тире. Ну, если это не подарок богов, то я уж и не знаю, что еще сказать. Зашвыриваю им свою лимонку. Пулеметчик немедленно переносит огонь на Михаила. Но каких-либо результатов его стрельбы не видно, автомат продолжает стрелять. А вот это он зря торопится! Патронов-то у него не мешок…

Впрочем, эти мысли я додумываю уже на бегу. Выскочив из-под прикрытия сруба, я укатываюсь не туда, куда логичным было бы предположить мое отступление, а на ту сторону улицы, откуда стреляет пулемет. Вот такой наглости от меня точно никто не ждет. Под прикрытием домов огибаю пулемет со стороны края деревни. Где же он, подлюка, засел?

Искомый субъект обнаружился достаточно быстро по звуку выстрелов. Заворачиваю за угол и вижу стоящий между двумя домами бронетранспортер. Надо полагать, немцы остановились тут на ночлег и, когда завязался сабантуй, решили принять в нем посильное участие. Около распахнутых задних дверей сидит на обрубке бревна меланхоличный немец и снаряжает пулеметную ленту. Второй же фриц торчит в кузове у пулемета. Больше никого я здесь не нахожу. Судя по всему, все прочие побежали на перекресток. На мое появление заряжающий не отреагировал вообще никак. По-видимому, он принял меня за своего. В принципе, это было не удивительно: форма у меня немецкая, оружие — тоже. В кого там стрелял его первый номер, он, скорее всего, не видел. А выяснить это уже не успел. Под неумолчный грохот пулемета забираюсь в кузов. Мне остается сделать к пулеметчику всего пару шагов, как вдруг он перестает стрелять.

— Дожали его! Наконец-то! — он с восторгом ударяет кулаком по корпусу бронетранспортера.

— Кого? — интересуюсь я.

— Да этого сумасшедшего.

— Отчего ты так думаешь?

— Надо быть полным идиотом, чтобы выскочить из-под прикрытия на открытое место. Вон, посмотри! — и пулеметчик тычет рукой вперед.

Поднимаю глаза и вижу кучку солдат, столпившихся посередине улицы. Они с остервенением пинают лежащее на земле тело. Вижу разорванную в клочья плащ-палатку. Это Михаил. Зачем он выскочил из-за угла дома, я могу только догадываться. Патроны у него уже давно должны были кончиться. А винтовку он бросил еще на месте схватки с фельджандармами. Гранат у него было три, и разрывов было три. Оставался еще пистолет, но, зная его нелюбовь к данному виду вооружения, можно было предположить, что он, как и двадцатью минутами раньше, полез с ножами врукопашную. Увы, в данном случае это была плохая идея.

До немца тем временем остался всего один шаг. Он оборачивается, и на веснушчатом лице появляется удивленное выражение.

— А где Ганс?

— Это твой второй номер?

— Ну да.

— Там же, где и был, на улице.

Пулеметчик совершенно автоматически поворачивает голову в сторону задних дверей. Я закрываю ему почти весь обзор, и ему приходится наклониться вбок. Видимо, в последний момент он успел что-то сообразить и открыл рот, собираясь крикнуть. Удар ножом заставляет его согнуться пополам. Добавляю еще разок для верности и перекидываю тяжелое тело через борт.