Владислав Савин - Восточный фронт

— Развитие «фокке — вульфа-190», которые при налетах на Германию доставляли нам массу проблем — заметил Стимсон — русские уверяют, что новая техника нужна им ввиду будущей войны с Японией, но мы‑то все понимаем! У японцев нет бомбардировщиков хотя бы сравнимых с В-17 или «либерейторами», не говоря уже о В-29.

— Также на заводах «хейнкеля» начат выпуск тяжелого бомбардировщика Хе-277, по своим параметрам стоящего между нашими В-17 и В-29 — продолжил Маршалл — однако же темп производства, от пяти до восьми машин в месяц, совершенно недостаточен, чтобы создать авиационную группировку, угрожающую нам.

— В сравнении с более тысячей одних лишь В-29, уже находящихся в строевых частях, с опытными экипажами, а также почти десятью тысячами В-17 и В-24 — усмехнулся Форрестол — это просто смехотворно!

— Мы собираемся воевать с Россией? — спросил Маршалл — лично я считаю, что мы должны сначала присвоить себе плоды победы в этой мировой войне до того как влезать в следующую. Или, по крайней мере, подготовить наш тыл. Джентльмены, я считал и считаю, что у нас есть все шансы победить в торговой войне. Проблема в том, что Сталин дьявольски удачно выбрал момент — пока не закончена война с японцами, у нас просто нет избытка товарной массы гражданского назначения, которую мы можем выбросить на рынок. Оттого Советы осуществляют свою экономическую экспансию в тепличных условиях — подобно тому, как Гитлер поглощал Европу в сороковом — сорок первом. Но мы знаем, чем это для него кончилось — и потому, я не сомневаюсь в нашей конечной победе. Это наше поле, наша игра — вопрос лишь, с каких рубежей мы начнем наступление? А пока, приходится отступать с арьегардными боями — но это лишь до тех пор, пока мы не бросим все ресурсы на этот фронт.

— Однако же, угроза для Америки недопустимо велика — сказал Моргентау — до того, как ваш замечательный план все же заработает, причем в меньшем объеме, все же Германию и Италию мы потеряли, чем мы загрузим нашу промышленность, а ведь послевоенный спад производства неизбежен, если не будет значительного количества иностранных заказов? Раскроете мне секрет, каким образом предотвратить резкий рост инфляции после отмены ограничений военного времени по снятию денег со счетов — если не экспортировать нашу инфляцию европейцам посредством навязывания им доллара взамен национальных валют? Как удержать от экономического коллапса Великобританию, единственного по — настоящему надежного союзника Америки в Европе, если не дать ей возможность хотя бы частично решить ее проблемы за счет Франции — или Вы хотите, чтобы в Англии на выборах победили левые?

— А отчего мы должны защищать британцев? — огрызнулся Маршалл — они не только наши союзники, но и конкуренты, черт побери! Пусть выплывают сами, как умеют — можем дать им кредит, под хороший процент! И кстати, не вижу причин, отчего мы должны уважать британский фунт больше чем франк, дойчмарку, лиру, или хоть датскую крону? Давайте договоримся, какой план осуществляем — мой, который все же имеет шансы сделать Америку властелином мира, пусть через некоторое время, или ваш, уже успевший напугать французов? Кстати, не подскажете, откуда про него взялась утечка информации в прессу? Или ваши друзья в Лондоне уже начали свою игру, забыв предупредить нас? Франция сейчас — ключевое звено моего плана, или вы собираетесь американскую экономику за счет Бельгии с Голландией вытягивать, ах да, там еще огрызок Италии болтается довеском, и что‑то еще по мелочи.

— Простите, Джордж, а не могли бы Вы подробнее рассказать, что происходит во Франции сейчас? — Рузвельт был по — прежнему подчеркнуто мягок и доброжелателен — и каковы наши шансы на успешную игру?

— Если коротко — то это игра на нашем поле, с нашими правилами, и с нашей публикой на трибунах — заявил Маршалл — все дело в том, что французы, в отличие от соседей — немцев, не промышленники, им куда ближе образ рантье. И еще в прошлую Великую Войну, многие французские заказы за их золото делались на наших заводах, за межвоенный период этот совместный бизнес только расширился, и сейчас в него вовлечено, с выгодой для себя, большая часть деловых людей во Франции, Ротшильды в этом процессе выступают лишь администраторами, распорядителями. Отлично налаженная система, деловые связи, обязательства — все это очень дорого стоит. И русским, при всей заманчивости их предложений, пока нечего противопоставить — да, они обещают многое, но в весьма туманной перспективе. Советы пока чужие в большой финансовой игре, и никто не знает, как реально будет работать их «рублевая зона». А говорить о допуске французских товаров на рынки СССР и Восточной Европы просто смешно, с учетом зависимости французских промышленников от наших контрагентских поставок. При том что как я сказал, собственно товары занимают относительно малую долю во французском экспорте, если не говорить о колониях. Франция в основном экспортирует капитал — а русские уже показали, как они относятся к чужим банкирам. Так что в экономическом плане, в игре на французском поле у нас преимущество, как в игре чемпиона лиги с дворовой командой. Если только не вмешается политика — на которой русские и пытаются играть.

— Вы согласны с тем, что французам, коль уж с прочих датчан и бельгийцев взять особо и нечего, придется заплатить нам не только в будущем, но и здесь и сейчас? — сказал Моргентау — далеко идущие планы, это прекрасно, но, позволю себе обратить внимание собравшихся на некоторые мелочи. Мировая экономика устроена таким образом, что денежная масса должна находиться в равновесии с товарной массой — от брюк и шляп до заводов и электростанций. Равно должно быть определенное равновесие между спросом и предложением — на произведенный товар крайне желателен платежеспособный покупатель. Перед войной имелся дефицит платежеспособного спроса, поэтому, чтобы обеспечить загрузку имеющихся мощностей, и было принято решение о беспрецедентном увеличении денежной массы — разумеется, ценой многократного роста государственного долга, не говоря уже об иных издержках. Если бы первоначальные планы были реализованы, то ничего плохого не случилось — денежная масса была бы связана в Европе, а доллар стал единственной мировой валютой, товарное покрытие которой обеспечивал бы весь мир, включая Советы. А сейчас мы имеем полный хаос на мировой шахматной доске. Колонии европейских держав, которые мы планировали включить в систему свободной торговли, выведя из зоны исключительных экономических прав метрополий — надеюсь, вы не забыли содержание «Атлантической хартии»? — дестабилизированы всерьез и надолго, а значит, все планы по превращению их в наших клиентов, покупателей американских товаров, откладываются до неизвестно каких времен. Зато в мировую экономику вдруг вламываются русские, как слон в посудную лавку. Что Сталину удалось договориться с немецкими военными и промышленниками, еще можно объяснить давними связями русских и немцев. Но его сговор с Ватиканом — фактически, это союз старой континентальной элиты с русскими коммунистами! Если вспомнить отношение европейской элиты к большевистской революции — нет, я понимаю, что в России были потеряны огромные вложения французов, бельгийцев, немцев, англичан, не говоря уже о том, что никому не хотелось оказаться в подвалах берлинской, парижской, римской ЧК; мне понятно и то, что с точки зрения экономики Вторая Мировая война была попыткой реванша континентальной элиты у нашего союза с кузенами за их поражение в Первой мировой войне — как, дьявол их побери, они договорились?! Я этого не понимаю! Я уже не говорю об отношении коммунистов к католическому духовенству и наоборот! Этого не могло быть — но это есть! А расплачиваться за эту чертовщину придется нам — вы понимаете, господа, что на горизонте маячит призрак новой Великой Депрессии, если мы не найдем какого‑либо способа решить наши финансовые проблемы?