Александр Михайловский - Бремя русских

– Да? – удивился Илья Николаевич. – Абсолютно не представляю сходства вашей многоязычной Югороссии и Российской империи.

– Сходство имеется, – сказал я, – ведь в России проживает около двух сотен различных народностей, включая и те, чьи языки считаются изолированными и не похожими ни на какие другие. Да и местные говоры великороссов зачастую настолько различны, что архангелогородский помор порой плохо понимает речь уральского казака. Все это придется нивелировать и приводить к общему знаменателю – литературному русскому языку, при этом бережно сохраняя местные языки и диалекты. Единство в многообразии. Ну, до России еще не скоро руки дойдут, а пока давайте поговорим о Югороссии.

Я вздохнул:

– А начать вам, Илья Николаевич, придется с ликбеза…

– Простите, не понял, с чего начать? – изумленно переспросил Ульянов.

– Ликбез, – ответил я, – означает ликвидацию безграмотности всего населения. Она и должен стать первой ступенькой к всеобщему начальному образованию. А потом и к всеобщему среднему…

– Любопытно, любопытно, – пробормотал удивленный и немного заинтригованный господин Ульянов, – и как же вы намерены преодолеть эту первую ступень?

Заметив мой укоризненный взгляд, Илья Николаевич поспешно извинился:

– Простите, Александр Васильевич, я хотел сказать – как же МЫ собираемся это сделать?

«Ну, вот и отлично, – подумал я, – кажется, господин Ульянов клюнул и загорелся энтузиазмом. Теперь надо рассказать ему о плане, который был задуман его сыном и воплощен в жизнь Сталиным».

– Так вот, Илья Николаевич, – начал я, – Ликбез должен начаться с агитации. Да-да, именно с агитации. Надо везде пропагандировать пользу грамотности, рассказывать всем, что только наличие образования позволит детям тех, кто даже не мечтает вывести их в люди, добиться такого места в жизни, которого они никогда бы не получили, будучи неграмотными. Надо агитировать с помощью плакатов, печатного слова, общественного мнения. Впрочем, как я уже успел убедиться, большинство простого народа все понимает правильно, и долго преимущество грамотности им доказывать не придется.

Далее, в каждом населенном пункте, с числом неграмотных свыше пятнадцати, нужно будет организовать «школу грамоты». Срок обучения в такой школе, по нашим расчетам, будет составлять от трех до четырех месяцев. Программа обучения будет включать чтение, письмо и счет. По мере обучения будут вводиться дополнительные занятия с целью научить читать ясный печатный и письменный шрифты; делать краткие записи, необходимые в жизни и в работе; читать и записывать целые и дробные числа, проценты, разбираться в диаграммах и схемах.

Да, я забыл вам сказать, что учиться в этих «школах грамотности» будут не только дети, но и взрослые…

– Взрослые! – воскликнул удивленно Илья Николаевич. – А будет ли у них желание учиться? Ведь они работают, зарабатывают на пропитание своей семье… Да и времени для занятий они вряд ли найдут.

– Мы сделаем так, – сказал я, – чтобы для взрослых учащихся сокращали рабочий день с сохранением заработной платы. А тем, кто работает индивидуально, мы будем выплачивать пособие. Ну, и конечно, «школы грамотности» будут снабжаться за счет государства учебными пособиями и письменными принадлежностями.

– Да, но где же мы найдем требуемое количество учебников, письменных принадлежностей, а главное – преподавателей?! – воскликнул Илья Николаевич. – Задача, которую мы намерены разрешить – грандиозная, благородная, но, как мне кажется, неразрешимая…

– Извините, – ответил я, – но я вам и не обещал, что сия, как вы правильно сказали, грандиозная и благородная задача будет решаться в течение одного года. К тому же потребуется определенный подготовительный период. И тут нам понадобятся ваши знания и ваш опыт педагога, Илья Николаевич.

Надо будет составить программу для «школ грамотности», подготовить методическую литературу для будущих преподавателей – а их, действительно, понадобится много. Придется привлекать для работы в «школах грамотности» всех мало-мальски образованных людей.

Кроме того, вам надо будет написать учебники для занятий по русскому языку, а также арифметике. Надо будет красочно их оформить, чтобы детишки, да и взрослые тоже, с интересом учились, лучше запоминали то, чему их будут учить.

Ну, а для изготовления учебников и учебных пособий мы найдем лучшие типографии, которые напечатают их. И только когда будет все готово, тогда мы и приступим к выполнению задачи по ликвидации неграмотности.

– Как вам такая перспектива, Илья Николаевич? – спросил я у своего визави, слушавшего меня, что называется, открыв рот от изумления.

– Да, Александр Васильевич, – сказал Ульянов, – умеете вы удивлять своих собеседников. Конечно, как практик и педагог со стажем, скажу вам, что трудностей будет очень много. Но зато какой размах, какое поле для дальнейшей работы. Вы ведь, как я понял, на этом не остановитесь?

– Не остановимся, Илья Николаевич, – смеясь ответил я, – мы, югороссы, все время совершаем одно невозможное дело за другим. И пока у нас это получается. Думаю, что и на сей раз получится… Так что, если вы не передумали, возьметесь за ликвидацию у нас безграмотности? Как я уже говорил, впоследствии это должно послужить отличным примером для руководства России и ваших тамошних коллег.

– Нет, Александр Васильевич, – сказал Илья Николаевич, – не откажусь. Я почему-то уверен, что нам удастся превратить Югороссию в страну, где все поголовно будут уметь читать и писать. А если Бог даст мне сил и здоровья, то и нашу матушку Россию тоже…

Штабс-капитан Сергей Иванович Мосин – человек, имя которого золотыми буквами вписано в историю оружейного дела. Его трехлинейная русская магазинная винтовка образца 1891 года в свое время не только на несколько лет опередила всех возможных немецких, американских и британских конкурентов, но еще стала лучшим из всех видов несамозарядных винтовок, исходя из таких показателей, как надежность конструкции, кучность огня и останавливающее действие пули.

Перед тем как пригласить этого человека, у нас состоялся длительный и обстоятельный разговор с императором Александром III, в котором также приняли участие в качестве экспертов и сопровождавшие меня в этой поездке старший лейтенант ГРУ Бесоев и старший лейтенант морской пехоты Синицын. Ну, какой из меня, адмирала, эксперт по стрелковому оружию? Как моряк, я совершенно не воспринимаю всерьез калибры меньше ста миллиметров и вес конструкции менее полутора тонн. А вот два наших молодых офицера вполне могли осветить вопрос об оружии пехотинца, каждый со своей стороны. Ведь спецназ – это спецназ, а пехота, пусть даже и морская – это все-таки пехота.