Александр Башибузук - Страна Арманьяк. Рутьер

Ну вот и все… С церемониями закончено, теперь, собственно, начинается работа.

Скомандовал:

– Обер-интендант, пробу из котла!

Мгновенно перед строем очутились кресло, столик и исходящая ароматным парком серебряная миска на нем. Петер ван Риис, бугрясь багровой опухолью на месте правого глаза и в заломленном белоснежном колпаке, с поклоном подал мне ложку, предварительно тщательно обтерев ее белоснежной салфеткой. Помнит, как я точно такую же ему в лоб запустил, приметив пятнышко.

Зачерпнул и попробовал похлебку. У-ух!.. Ядреная. Лука, чеснока и перца не пожалел, прохиндей. Но я все равно изобразил раздумья, впрочем, совершенно напрасно, думать было нечего – похлебка получилась неимоверно вкусной, но сыграть пекущегося о желудках своих подчиненных командира никогда не помешает. Облизал ложку и, встав, сказал:

– Одобряю. Приступить к раздаче пищи. Разрешаю вскрыть бочонок эля. Лейтенант, сержанты, обер-медикус, обер-капеллан и обер-интендант – через час ко мне в шатер с отчетами.

Сделал пару шагов к себе в палатку и чуть не упал. Отчего-то мгновенно навалилась дикая усталость. Разрядка началась, адреналин закончился…

– Что-то вы, монсьор, подустали. – Под локоть меня подхватил шотландец.

– Есть немного… Что там с баркой?

– Не извольте беспокоиться, монсьор. – Тук с довольным выражением поцеловал свои пальцы, сложив их в щепоть. – Не барка, а горшочек с медом. Всё уже в лагере. Петер как раз на приход ставит, а для нас – особый подарочек, в вашем шатре уже.

– Что значит «особый подарочек»?! – рыкнул на скотта. – Забыл устав отрядный? Всё на общий приход, затем дележ согласно долевому расписанию. На правеж захотел?

– Это особый случай, – категорично заявил Тук и потащил меня в шатер. – Не беспокойтесь, монсьор. Я порядки назубок выучил, чай не зря вы обер-казначеем меня поставили. Вот сейчас доспех снимете, омоетесь, покушаете, подобреете, а уже потом будем разбираться.

В моей личной палатке – в капитанскую я собрался переселиться только поутру – уже был накрыт стол. Как и обещал Петер, его украшал великанский гусь, запеченный в тесте, вокруг которого стояли блюда поменьше с разнообразной снедью. Причем я заметил много нового. Чего раньше в меню не было: сыр, свежие яблоки, копченые треска и угри. Где-то уже достал, проныра, надо будет похвалить при случае.

Паж воткнул мне в руку кубок с вином и, не говоря ни слова, принялся ловко снимать с меня латы…

– Рассказывай, – приказал шотландцу, развалившемуся в кресле напротив, и жадно отхлебнул рейнского.

– Барку взяли без потерь, только шефу де шамбр мосарабов шестопером по башке угодило. Но ничё… оклемается, – зачастил Тук, тоже набулькав себе вина.

– Что за груз?

– Провиант. Солонина свеженькая. Треска, сельдь, угри в бочках, гуси и утки копченые, все свежайшее и приличного копчения. И сыр! Тридцать больших кругов. И двадцать бочонков рейнского с мозельским. В два приема все вывозили. Даже мальвазия есть.

– Отлично!.. – Приз действительно оказался впечатляющим.

По части провианта мы уже давно поиздержались. Да и остальная армия тоже, даже в большей степени, чем мы. Надо с барского плеча герцогу маленько подкинуть. Лишний раз прогнуться не помешает.

– Проследишь, чтобы прямо сейчас отделили по четыре бочки вина каждого сорта и всего остального долю приличную тоже отправили в ставку. Пусть там разговеются. Да, и… угрей поменьше им… самим мало.

– Уже распорядился… – Шотландец жадно опустошил свой кубок. – Даже на подводы успели сложить.

– Молодец! – Я обернулся к пажу и приказал: – Воду тащите и Матильду пригласи. Мыться буду.

Шотландец подождал, пока паж выйдет, затем, таинственно улыбаясь, выкатил из-под стола небольшой бочонок, примерно литров на десять, и поддел кинжалом крышку. Откинул вощеную бумагу и с видом заправского фокусника подбросил блеснувший серебром кругляш.

– Гульдены! Серебряные! Полный бочонок!.. – восторженно прошептал он.

– Откуда они на барке? – Я немного ошалел от такого зрелища.

Ну право дело, вы видели когда-нибудь бочонок, полный серебра? Я вот тоже – нет. Только во сне.

– Капитан, перед тем как мы его утопили, признался, что должен был отвезти монеты боннским купцам в оплату за что-то там от самого герцога Саксонского.

– Очень интересно… И что ты предлагаешь?

«Капитан в случае необходимости своим единоличным решением раз в год имеет право отделить любую часть добычи для употребления ее в целях формирования и оснащения компании…» – процитировал шотландец устав и потянулся за кувшином.

– Но он «обязан уведомить об этом своих лейтенантов, которые уведомят в случае вопросов остальных братьев». Так ведь? – продолжил я и накинул длиннополый халат.

– Ну да… – недовольно сморщился шотландец.

– Значит, так и сделаем. Призовой команде и себе выпиши премиальные. Сам придумай, в каких размерах. И не жмись. Жалованье погибших разделить на живых с отделением десятой части на нужды компании. Да, почему ты еще здесь? Кажется, пора монету выдавать?

– Пошел уже… – буркнул шотландец и, прихватив со стола добрый кусок ветчины, направился к выходу. – Вот не жалеете вы меня, монсьор.

– Еще как жалею. Кстати, с тебя причитается.

– За что это? – Тук изобразил негодующее лицо.

– За лейтенантский патент. Ты с сегодняшнего дня лейтенант стрелков. Уже поутру представлю тебя. После чего въедешь в мой шатер уже на законных основаниях.

– Монсьор! – ахнул Тук и с ходу бухнулся на колени, чуть не сбив меня с ног.

– Не благодари… – Я небрежно отмахнулся. – Заслужил. Подумай, кто вместо тебя станет сержантом. Все, вали… Стой. Через полчаса притащи сюда того риттера в гербовой котте герцога Саксонского. Поболтаю с ним о выкупе.

Только за скоттом закрылся полог, в шатер величаво вплыла Матильда в сопровождении учеников, тащивших бадьи с горячей водой.

Матильда… В настоящем периоде моей жизни всего две женщины оставили заметный след в моем сердце: Мадлен и Кармен, две неразлучные подруги, по воле случая ставшие соперницами. Мадлен Французская, вдовствующая принцесса Вианская, Беарнская и Андоррская, и тоже вдовствующая баронесса Кармен де Прейоль. Все случилось в кондадо Фуа, куда меня занесло по пути в Арагон…

С Мадлен случилась всего лишь интрижка по воле ее каприза. Результатом этой интрижки стала моя пробитая нога на дуэли с бароном Шарлем д’Айю – баннеретом кондадо Фуа, также претендующим на ее сердце. И всего пара поцелуев контессы. Больше ничего не успели… нелегкая принесла в Фуа послов от Луи, и принцесса, избегая возможных осложнений со своим братцем – а Луи оказался ее единоутробным братом, отправила меня в сундуке под видом багажа отъезжающей баронессы де Прейоль… М-да… как в куртуазных романах…