Юрий Валин - «Мы одной крови». Десант из будущего

— Это чего за агрессивный стриптиз? — удивился Коваленко.

— Вызывали, пробежался немножко, — прокряхтел Женька, отклеиваясь от стены.

— Давай, в порядок себя приводи. Совещание у нас намечается.

Дверь в Расчетную группу была распахнута, там спорили на повышенных тонах. Вероятно, срочные координаты вводят. И что это за полундра, интересно?

Женька проскочил к себе, окончательно содрал спортивное. Запрыгнул в камуфляж. Что могло произойти? До операции в Румынии еще месяц времени по отсчету «Ноля»…

Требовалось умыться. Женька двинулся к душевой, увидел сидящих в пищеблоке начальника Отдела подполковника Александра Александровича Варшавина и Коваленко.

— Рожу умой, и сюда, — не оглядываясь, приказал Варшавин.

— …а как это могло случиться, он же в тылу был? — скованно спросил Коваленко.

— При такой работе… — Сан Саныч мерно постукивал фильтром по сигаретной пачке…

Женька пытался осмыслить. Майор Варварин пропал. Очевидно, погиб. «Разбился». Нет, как-то вообще не складывается. Женька знал Варварина лично. В 1943-м почти неделю вместе работали, и в Крыму 44-го мельком пересеклись. Профессионал. Конечно, он не первый из агентов «К», кто не вернулся в Отдел. Но «разбился»… Быть такого не может. Дезинформация? Ошибка? Вообще откуда эта шифровка взялась? Некому ее было отправить. Да и вообще чушь какая-то в ней…

— Разбор версий отложим, — сказал Варшавин, швыряя раскрошенную сигарету в мусорное ведро. — Пошли в кабинет. Аналитика сейчас подтянется, все нам растолкует…

Кабинет начальника Отдела был распахнут. Внутри стоял, заложив коротенькие руки за спину, Виктор Иванович и любовался висящим на стене, прикрученным к красивой дубовой дощечке, маузером К-96. Пистолет был, конечно, макетом, но хозяин кабинета Сан Саныч почему-то игрушкой чрезвычайно гордился. Возможно, из-за шутливой именной надписи на рукоятке.

Женька огорчился. Мог бы и сразу допереть, что совпадений не бывает. Значит, расследование будет вестись совместными силами. Ну, ведомство Виктора Ивановича особой любовью в армии не пользуется, хотя, с другой стороны, человек он знакомый. Можно сказать, «с рекомендациями».

— Знакомьтесь, — сказал Варшавин. — Собственно, с Земляковым товарищ майор уже знаком.

— Так точно, мы уже поздоровались, — признался Женька.

Варшавин представил гостю нового начальника Полевой группы.

— Смена, значит? — Попутный оглядел старшего лейтенанта, потом кивнул Женьке: — В камуфляже-то оно привычнее, а, Евгений? А то красный как помидор — «Меня мама не отпускала…»

Сан Саныч посмотрел на подчиненного и сказал:

— Заканчивай, Виктор Иванович, подчиненных мне смущать. Не то настроение.

Попутный вздохнул:

— Понимаю. Но все еще вполне может разъясниться. Давайте будем оптимистами.

В коридоре заговорили — прибыл представитель АЧА[15].

Дело рядовых — помалкивать, пока начальство прямо не спросит. Женька и помалкивал. Поскольку вообще мало что понимал.

— …Собственно, это не шифровка. Зашифровано лишь название аэродрома. Довольно примитивно, зная, где находился пропавший агент, раскрыть код несложно. Остальной текст сообщения вполне обычен, стилизован под черновик письма домой. Второго и третьего смысла в послании мы не обнаружили. Насколько я понимаю, ваш внедренный агент постоянно придерживался подобной практики, — представитель АЧА закрыл крышку ноутбука, демонстрируя, что общий анализ послания закончен.

— По сути, нас лишь уведомляют, что Варварин больше на связь не выйдет? — уточнил майор Попутный.

— Полагаю, что так, — подтвердил аналитик АЧА. — Написано стандартным карандашом ТМ. Скорее всего производства фабрики имени Сакко и Ванцетти. Варварин пользовался таким же. Бумага «Для заметок» писчебумажной фабрики им. Горького широко использовалась в штабной работе. Возможно, здесь будут еще какие-то уточнения, наша лаборатория с результатами тянет.

Женька представителя АЧА знал еще по старым добрым временам — Александр Новик курировал взаимодействие нового аналитического центра с Отделом «К». Зачем вообще создали столь мощную структуру, было непонятно, но и по определению некоторые вещи рядовым срочной службы знать не положено. По крайней мере, работали «чрезвычайщики» оперативно, этого не отнять.

Коваленко кашлянул:

— Извините, я человек новый, некоторых нюансов еще не улавливаю. Погиб наш ключевой агент. Погиб при исполнении, на боевом задании. Я понимаю, — что-то в происшедшем настораживает наше руководство. Но практически… Извините, действительно не улавливаю. Сбили самолет или сам он разбился, так? Это и сейчас-то сплошь и рядом, а уж на той технике. Еще раз извиняюсь, я, конечно, лично Варварина-Ковтухина не знал, возможно, неуместно мне высказываться…

— Брось, Валера, официальщину, — пробормотал Сан Саныч. — Все мы друзей теряли. Мы в «кальках», ты в других регионах, в общем, поминать погибших позже будем. Теперь по ситуации… В произошедшем есть… нечто. Беспокоящее. Не только нас, но и коллег из иных ведомств. Приказано разобраться. В кратчайшие сроки.

— Да, шифровка настораживает, — согласился Коваленко. — Предлагаю просчитать варианты и сходить. С обратной коррекцией. Глянем, кто это сообщение отправил.

— Мысль хорошая, — воодушевленно закивал Виктор Иванович. — Отличная мысль. Логичная, своевременная и правильная. Жаль, что задача нам поставлена несколько иная. Просят нас разобраться, что стряслось непосредственно с Варвариным. Так сказать, собственными глазами и ушами. А вот по источнику шифровочки из замечательного южного города-героя придется подождать. Ибо, распылять силы, как я понимаю, нам смысла нет.

— Виноват, опять не понимаю, — признался Коваленко. — Мы четко знаем время отправки шифровки. Идем с обратной коррекцией, выясняем обстоятельства. Так? Потом действуем по этим самым обстоятельствам. Время мы не теряем, так что…

— Мы Там время не теряем. А здесь оно идет. Линейно и весьма стремительно, — сказал Сан Саныч. — На выполнение задачи нам дано трое суток.

Женька подумал, что за трое суток как раз можно сочинить обстоятельную объяснительную. Товарищи офицеры подошьют к ней рапорты с прошением об увольнении из рядов ВС, а рядовой Земляков отправится в казарму комендантского взвода — выполнять нелегкие, но почетные обязанности нормального военнослужащего срочной службы. Ибо наверху совсем офигели. Трое суток. Ага, сейчас…

— В каком смысле трое суток? — пробормотал Коваленко. — Это что за сроки удивительные?