Дмитрий Казаков - Высшая раса

К удивлению капитана, машина миновала Линц без остановки. Мелькнула и пропала на горе церковь с двумя башенками – опознавательный знак города, а «студебеккер» с сердитым гудением повернул на запад, в сторону Вельса.

Через полчаса пути последовал еще поворот, на этот раз на северо-запад, и под колесами вместо асфальта оказался обычный грунт. Мелькали по сторонам поросшие лиственным лесом холмы, и вонь выхлопов мешалась с ароматом сырой земли.

После примерно часовой тряски из-за холмов показались мощные башни, затем стало видно и их основание – могучий замок, выстроенный, похоже, еще в те времена, когда через эти места проходили крестоносцы.

На добрый десяток метров возносились его стены, замшелые от старости. Но ветхости в них не чувствовалось. Словно старый солдат, замок был готов к бою, и мрачно смотрели его узкие бойницы. У ворот стояли солдаты СС в касках и с оружием, над центральной башней величественно реяло алое знамя с белым кругом в центре, внутри которого катилась черная свастика.

Заскрипели ворота, пахнуло жаром от нагревшихся на солнце стальных створок. Колеса грузовика зашуршали, вминаясь в землю, и машина с плененными разведчиками въехала во двор замка.

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

25 июля 1945 года, 13:55 – 14:10

Во дворе замка трава, судя по всему, была вытоптана совсем недавно. Обширное пространство между стенами и собственно замком было почти пусто, лишь слева у стены виднелось нечто вроде гаража.

Пленников быстро выгрузили из машины и построили в ряд. Сопровождавший их офицер, тот самый унтерштурмфюрер Генрих, поспешил к одному из входов в центральное здание. Хлопнула дверь, и он скрылся в недрах здания, представляющего собой воплощенный кошмар архитектора. Башня, темная и угрюмая, словно горелый пень, высотой в несколько десятков метров, построена была, скорее всего, вместе со стенами. За прошедшие столетия многочисленные хозяева замка постоянно к ней что-то пристраивали. Левое крыло носило на себе отпечаток позднего Средневековья, а правое говорило о временах Возрождения.

На самом деле стены главной башни с трудом удалось бы пробить и из пушки. А ведь наверняка, как в любом уважающем себя замке, здесь должны были быть и подземелья, и секретный ход, ведущий далеко в сторону.

Вновь хлопнула дверь, и перед пленниками появился Генрих вместе с офицером более высокого ранга. Лицо у этого эсэсовца было морщинистым, как печеное яблоко, но фигура – плотная и мускулистая, как у борца. Он смотрел на пленников с интересом и явно был доволен.

– Очень хорошо, – сказал старший офицер, закончив беглый осмотр. – Мы хотели получить информацию о войсках русских. Теперь добыть ее – дело техники. Спасибо вам!

– Хайль! – вскинул руку унтерштурмфюрер.

– Возвращайтесь к своему подразделению, – продолжил старший офицер. – И передайте мою благодарность оберштурмфюреру Баллеру! Пусть продолжает выполнение возложенной на него задачи.

Генрих козырнул и побежал к машине. Мотор зарычал, и «студебеккер», оставляя вонючий хвост выхлопа, выехал с замкового двора.

Пожилой нацист еще раз осмотрел пленников и махнул рукой солдатам:

– В подвал номер пять.

Петра грубо толкнули в спину, хриплый голос над ухом рявкнул: «Шнель!».

Оставалось только переставлять ноги и стараться не упасть.

Разведчиков повели куда-то в сторону левого крыла, в торце которого обнаружилась небольшая дверца, охраняемая парой часовых. Затем они шли по длинному извилистому коридору и свернули в какой-то совершенно незаметный закуток, где отперли еще одну дверь – стальную, тяжелую, и стали спускаться по крутой винтовой лестнице.

На одном из поворотов Петр поскользнулся и рассадил коленку о камни. Зашипел сквозь зубы, но усилием воли сдержал крик.

Внизу оказалась площадка, освещенная тусклой лампочкой. Пахло мышами. За столом сидели двое нацистов в черной форме с нашивками сержантов. При появлении пленников они вскочили.

– В пятый, – сказал офицер, командовавший конвоирами.

Один из черных кивнул и принялся открывать огромным ключом замок, запирающий решетчатую дверь. Пока упрямый механизм скрежетал и стонал, не желая поддаваться, Петр успел рассмотреть, что закрытых решетками выходов здесь пять, плюс еще лестница наверх, по которой и привели пленников.

Дверь открылась, и разведчиков повели по совершенно темному коридору. Откуда-то доносилось еле слышное шуршание, и было очень сыро. Влага оседала на лицах противным скользким налетом, и стереть ее не было никакой возможности.

Наконец шедший впереди солдат остановился и поднял фонарь повыше. Тот же сержант, что открывал предыдущую дверь, возник рядом с ним сгустком черноты и загрохотал огромным засовом.

Массивная стальная дверь со страшным скрипом открылась, и в коридор пахнуло нечистотами.

Понукаемые пинками, пленники один за другим проходили в дверь. Когда настала очередь Петра, его ударили столь сильно, что он пробежал несколько шагов и, не удержавшись, упал. Как оказалось, лицом прямо в стену. Перед глазами вспыхнули искры, а лоб, казалось, треснул.

Чертыхнувшись, капитан со стоном повалился на сырой и холодный пол.

Зальцбургерланд, город Зальцбург,

штаб американских войск в Австрии

25 июля 1945 года, 14:21 —14:45

Очереди безжалостно полосовали здание штаба, слышались разрывы гранат. Ответная стрельба звучала всё тише. Генерал Паттон, еще недавно мнивший себя хозяином северо-западной части Австрии, пребывал в полном расстройстве. Неприятности начались с того, что вчера прервалась связь с комендатурами Линца и Вельса. Затем появилась информация о каких-то немецких частях, нападающих на американцев.

Как любой здравомыслящий человек, генерал Паттон не поверил в подобную чушь. И за это поплатился. Когда утром в штабе раздался звонок и взволнованный офицер с военной базы в Бергхейме – северном пригороде Зальцбурга, сообщил о том, что их атакуют, генерал, прошедший высадку в Нормандии, Арденны и Рурскую операцию, растерялся.

Пока он решал, что делать, связь прервалась и с базой, а вскоре отряды эсэсовцев были замечены в самом городе. Посланные им навстречу части были быстро разбиты.