Я С СССР! Том 5 (СИ) - Вязовский Алексей

— Мы, конечно, подготовились, распределили груз и роли: девчонки бегут к электричке, парни с вещами за ними. Но не успеваем, электричка уже трогается. Девчонки подбегают к ней, машут руками и кричат «стой, стой!». Машинист тормозит. Мы все в мыле заваливаемся в вагон, двери закрываются, электричка снова трогается. Но тут на перрон выбегает вторая такая же компания, и они тоже орут «стой, стой!». Машинист тормозит второй раз, потом высовывается из кабины и недовольно кричит этой группе «Це що, вам трамвай чи що?».

Все смеются над забавным приключением, а я вдруг с грустью думаю, что сейчас такое человечное поведение машиниста в порядке вещей — ну, поворчал человек немного, но зато никого за бортом не оставил. А ведь уже лет через тридцать-сорок это и представить себе будет невозможно. Сколько раз сам видел, как равнодушно закрывались двери электрички перед пассажирами с детьми или перед старушкой с сумкой-тележкой. Откуда это тупое равнодушие возьмется в людях…?

После ужина у нас с парнями есть время немного подготовиться и обсудить между собой, кто и о чем будет рассказывать, и кто на какие вопросы будет отвечать. Понятно, что главный интерес вызывает наш митинг под стенами Кремля и неожиданное назначение Гагарина Генсеком. Вторая по важности тема — серфинг и сноуборд. Третья — Япония и Олимпиада. Все-таки народ здесь собрался молодой, спортивный. Ну, а дальше дадим анонс ближайшего номера СМ и расскажем о редакционной политике нашего журнала в целом. На десерт, как водится, стихи и песни под гитару — я после ужина сразу забрал ее из машины.

Пока Димка с Левкой спорят о том, кому из них рассказывать про серфинг, я сижу, обдумываю, что бы мне вечером исполнить под гитару. Это вполне подходящий момент запустить в народ новые песни, которые не очень годятся для «Машины времени», но вполне укладываются в рамки бардовской или как еще ее называют, авторской песни. Направление это нужно всячески популяризировать и подтолкнуть народ на создание в стране КСП. Туризм сейчас на подъеме, и пусть молодежь у костра и в поездах поет нормальные человеческие песни, а не «глубокомысленную» дешевку с диссидентским душком и всякую блатную шнягу.

Понято ведь откуда эта дрянь взялась. После войны много народа прошло через лагеря — почувствовали свободу, опьянение Победой и слегка расслабились. Но власть быстро напомнила вольнодумцам, что за это бывает. После смерти Сталина амнистия, и потом эти люди — не уголовные по своей внутренней сути — вернулись по домам, невольно принеся за собой флер лагерной романтики. А дома уже подрастало новое поколение — юная безотцовщина, предоставленная сама себе, пока их матери вкалывали. Кто стал для них героем и примером для подражания? Да вот эти, побитые жизнью суровые мужчины, исполняющие во дворах под гитару песенный фольклор ГУЛАГа. Кому-то горькие воспоминания о потерянных годах, а кому-то удивительные лагерные песни, которые не услышишь по радио. Увлечение блатными песнями возникло ведь еще и из-за того, что был в это время огромный дефицит песен, подходящих для любительского исполнения на гитаре. Тех, что можно спеть в своей компании за столом, с соседскими парнями во дворе у подъезда, или в походе у костра с сокурсниками. Вот вам и поток всякого мусора в ответ на эту нехватку.

Вопрос с тиражированием низкопробного лагерного блатняка и сейчас стоит довольно остро. Сталина двенадцать лет как похоронили, всех кого надо и кого не надо давно амнистировали, а эти обиженные властью «романтики» все никак не угомонятся — продолжают лелеять свои прошлые обиды и развешивать лапшу на уши следующего поколения. И если уж совсем честно, вклад Высоцкого в прославление этой уголовной романтики ужасен. Он-то уже к 64-му году свое юношеское увлечение лагерной темой перешагнул, повзрослел и начал писать совсем другие стихи и песни. Но ведь не утерпел, напоследок записал на магнитофон полный сборник блатняка. И теперь даже вполне интеллигентные люди вдруг бросились переписывать друг у друга эту незрелую лагерную муть. Прямо помешательство какое-то! Вряд ли сам Высоцкий мечтал именно о такой славе, но в памяти народной он во многом и остался автором блатных песен.

Так что спасение СССР — это не только разоблачение предателей, подъем экономики и развитие НТП. Это еще и повышение уровня культуры. А что я пока успел сделать в этой сфере? Да очень мало, практически ничего — нашумевший роман, три пьесы, несколько песен для Машинистов, да стихи. Журнал вот еще студенческий. А за умы молодых надо бороться более ожесточенно — ведь именно эти шестидесятники профукали потом страну и не вышли в 91-м спасать ее. Их умы к тому времени были давно уже отравлены западными «ценностями», а собственная жизнь казалась им пресной и унылой на фоне ярких западных фильмов, музыки, и зарубежного ширпотреба. Казалось, вот оно — протяни только руку, и завтра тоже будешь жить как в сказке. Только сказка эта оказалась с неприятным концом. И что? Раскаялись они? Нет. Просто бросились в другую крайность — с такой же страстью начали ностальгировать по шестидесятым, объявив их золотым веком советской культуры.

И вот хочу я теперь проверить, насколько мои любимые песни вообще понравятся нынешней молодежи — не забегаю ли я сильно вперед? Так-то у меня репертуар был довольно обширный, немало за долгую учительскую карьеру пришлось в турпоходах у костра петь. Гитара и знание современных песен очень повышает учительский авторитет среди учеников! Да и в деле охмурения прекрасных дам гитара тоже безотказный аргумент. Но вот своевременно ли сейчас выпускать в мир хиты, скажем Шевчука или Трофима? То, что у них слова душевные и аккорды довольно простые для любителей побренчать на гитаре — это ведь еще ни о чем не говорит. Ладно, будем пробовать…

Вот так мы с ребятами и спускаемся через полчаса на первый этаж — Лева тащит сноуборд, Димон свой навороченный фотоаппарат, я несу в руках наш ударный музыкальный инструмент.

— Так вы и гитару с собой привезли?! — радостно кричит нам через весь холл Петька — Молодцы, москвичи!

Я отвлекаюсь на его крик и сталкиваюсь с кем-то в дверях столовой:

— Да, что же это такое…! Опять вы?

— И снова здравствуйте, милая девушка… — виновато улыбаюсь я.

Нет, ну что за невезение такое — опять я умудрился налететь на лыжницу, которую днем сегодня уронил в сугроб. Судя по куртке в руках она не с нашей базы, а пришла сюда на творческий вечер по приглашению кого-то из знакомых. Вежливо распахиваю перед ней дверь, пропуская вперед, открываю рот, чтобы еще раз извиниться

— Сонька, Ротарь, ну чего ты там застряла?! Иди скорее, я тебе место заняла!

— Иду! — отзывается моя юная незнакомка на призыв более шустрой подруги

— Соня…? — Меня наконец пробивает узнаванием. Перед глазами всплывает любимая мамина пластинка с портретом темноволосой девушки на обложке и надписью «Червона рута» — Вы София Ротару?!

— Разве мы знакомы? — распахивает глаза юная Сонечка

— Нет…! — улыбаюсь я ей, как дурак. Что за приятная встреча! Молоденькая Ротару на удивление скромная и тихая. Впрочем, она и в зените своей славы не станет заносчивой — просто образец достойнейшего поведения на нашей хабалистой эстраде.

— Откуда вы тогда меня знаете? — удивляется она

У меня вырывается нервный смешок. Милая, да тебя скоро вся страна знать будет, не то что я! Но ответить ей что-то вразумительное придется, и чтобы успокоить скромницу, и я делаю легкий прокол в памяти. Ага… вот это объяснение вполне подойдет.

— А кто у нас летом в Москве выступал — в Кремлевском Дворце Съездов, а? Один из мэтров сказал, что ты будущая знаменитость, вот я тебя и запомнил..

Соня заливается смущенным румянцем, но похвала ей явно приятна.

Мы вместе заходим в столовую, где на нас устремляются взгляды десятков молодых людей. Желающих пообщаться с нами набилась полная столовая. Конечно, далеко не все они с нашей базы, много здесь было и гостей, как Соня со своими друзьями.

— Ого! Сколько здесь сегодня прогульщиков собралось! — смеюсь я