Михаил Ланцов - Александр 3

Двадцать третьего июля погиб первый член царской семьи - карету великого князя Николая Николаевича и сопровождавший её конвой забросали бомбами с третьего этажа одного из разграбленных особняков. Никаких санкций не последовало, так как подкупленная жандармерия 'вела работу, но пока затруднялась назвать виновных'.

И пошло-поехало. К тридцатому июля 1867 года почти половина из рода Романовых, на свое горе съехавшегося в столицу на похороны императора, была истреблена. Остальные во главе с Константином Николаевичем поспешили укрыться в стенах Зимнего Дворца, охрана которого была усилена. Лишь Михаил Николаевич с детьми остался на неспокойном Кавказе, где был наместником. Из числа же Александровичей, то есть, сыновей усопшего Александра II, вне столицы оказались только два брата: Александр и Владимир. Саша был под Веной, а Владимир - в Москве, откуда из-за воспаления легких не смог выехать в столицу, что, в итоге, и спасло ему жизнь.

Но ситуация в городе не остановила своего развития - тридцать первого июля произошла катастрофа. Умер малолетний Николай Александрович, который усилиями Шувалова был провозглашен императором. Он простудился во время перехода морем, а врачи не смогли помочь. В первую очередь, конечно, из-за беспорядков. Да и самих врачей трижды приходилось менять из-за их гибели во время нападения грабителей. Елене от смерти сына стало очень плохо - она буквально потеряла связь с этим миром, ходя с заплаканными глазами по Зимнему дворцу, ничего и никого не видя вокруг. Эта деталь не замедлила сказать - в ночь с первое на второе августа она выпала из окна на каменную мостовую, там и скончалась спустя несколько минут. На нее было страшно посмотреть - падение было очень неудачным, а потому несколько открытых переломов сверкали обломками костей сквозь порванное ночное платье. Ситуация обострялась с каждым днем. Гибель Николая Александровича и его матери усилили беспорядки. Предпринимались даже попытки шествий.

С самого утра четвертого августа на окраинах Санкт-Петербурга неизвестные открыли стрельбу по прохожим. Запылали дома, на улицах лежали трупы. Город загудел от таких бесчинств, угрожая взорваться. В этот раз на подавление беспорядков были брошены все силы, которыми располагал канцлер: полиция, гарнизон Петропавловской крепости, даже часть внешнего охранения Дворца. Вывести из казарм гвардию не удалось, поскольку управление ей после смерти Николая Николаевича было утеряно. По крайней мере, именно так доложили Шувалову.

А в два часа пополудни толпа погромщиков, внезапно материализовавшаяся как из воздуха на подступах к Дворцовой площади, смяла немногочисленный гарнизон Зимнего дворца и ворвалась внутрь. Остановить их удалось лишь на самых подступах к покоям императора и его семьи, где по счастливому случаю находился и канцлер. Все остальные члены августейшей фамилии, жившие во дворце, погибли.

Таким образом, всего за неделю в огне восстания погибли практически все Романовы, оставив Империю фактически без правящей династии. Совершенно немыслимое событие! Шувалов и особенно Константин Николаевич отлично понимали, что вся мера ответственности за гибель Великих князей падет на них, а потому очень серьезно переживали. Особый ужас накрывал Константина, который, в отличие от Петра Андреевича, хорошо знал, любил и уважал племянника, не раз хваля его перед почившим братом. Шувалов просто опасался потерять ту иллюзорную власть, которую, как он думал, ему вручили англичане, в то время как дядя теперь до ужаса и дрожи в коленях боялся возвращения Александра. Он не верил в увещевания канцлера, которые ему казались просто детским лепетом. Ну коронуют они его... и что дальше? Он просто вспоминал лицо Саши с характерным взглядом, и заходился нервным смехом, вызывая полное недоумение у собеседника.

Понимая, что он выжил исключительно чудом, Константин Николаевич отбывает в Кронштадт, под защиту гарнизона. Одновременно с этим Шувалов по его просьбе обращается к сэру Генри Пэджету 2-ому маркизу Англси, который представлял интересы Великобритании, дабы английская эскадра помогла восстановить порядок в столице.

Уже седьмого августа десант 'красных мундиров' высадился в Санкт-Петербурге. Оказывается, все время с момента гибели Александра II они стояли не под Копенгагеном, а в Гангуте на бункеровке (заодно отгружая оружие повстанцам). Самым смешным в этом деле оказалось то, что на борту кораблей британского флота оказалось три тысячи солдат и офицеров. Что они там делали и куда плыли? Официальной позицией Лондона стала версия о том, что ими усилили экипажи эскадры, дабы защитить ее от датских абордажных команд. Совершенный лепет, но англичане его повторяли как мантру и слышать не хотели ничего о том, что это бред.

Восьмого августа 1867 года Константин Николаевич был отправлен в Гатчину, где решил ожидать наведения порядка под охраной батальона британской пехоты, дабы никто не покушался на его жизнь и здоровье. То есть, фактически оказался под домашним арестом, так как Шувалов и Пэджет решили не оставлять столь 'впечатлительного' человека без присмотра. А в столице остался официально заправлять всеми делами Петр Шувалов, получивший от Константина, как он заявлял, чрезвычайные полномочия. На улицы Санкт-Петербурга вышли армейские патрули, сформированные из британских солдат. Им вменялось в обязанности расстреливать на месте любого, кто будет только заподозрен в причастности к разбоям. И вновь полились реки крови, так как солдаты, получившие такие полномочия, очень быстро упали до совершенно беспредельного поведения, фактически став одной большой шайкой, которая грабила, насиловала и терроризировала столицу. То есть, заменили собой разрозненные банды, что действовали до того.

Шувалов отлично понимал сложившуюся политическую диспозицию. По дипломатическим каналам ему было известно, что цесаревич принял решение об участии в датской кампании, что, по мнению Петра Андреевича, задерживала его в германских землях как минимум на год. То есть, Саша должен был выдвинуться в Россию не раньше середины лета 1868 года. Зная упертый характер цесаревича, канцлер был убежден, что Саша не отступит, не завершив дела. А сроки дела Шувалову давал опыт Датской войны, когда небольшая армия скандинавов смогла остановить превосходившие силы германцев и проиграть лишь благодаря неудачному стечению обстоятельств. Исходя из понимания этой детали, Петр Андреевич и планировал все последующие шаги.

Уже формировались и выдвигались в сторону Санкт-Петербурга прекрасно вооруженные польские и финские (особенно) полки народного ополчения, при которых было полторы сотни отличных английских нарезных пушек. В Лондоне обещали транспорты, с еще десятью тысячами солдат и офицеров. И еще больше оружия. Да и гвардия более-менее приходила в себя, давая в перспективе несколько тысяч бойцов. Однако Владимир Александрович в Москве тоже не сидел без дела, даже несмотря на тяжелую болезнь (прогрессирующее воспаление легких). Его курьеры уже находились во Владимире, Нижнем Новгороде, Ярославле, Туле и Орле, созывая ополчения. Не забыл он и казаков, отправив на Дон, Кубань и Терек своих людей, дабы поднять полки. Но Владимир Александрович серьезно отставал по времени и не имел возможности атаковать Шувалова, прежде чем тот соберет достойную армию. Да и вообще, имелись все шансы на то, что Петр Андреевич сможет опередить великого князя и выступить на Москву, когда та еще не будет прикрыта войсками. Ведь казаки - основная ударная сила великого князя, смогут дойти до Москвы не раньше конца мая следующего года, так как погода уже стремительно портилась, и ничто не предвещало ее улучшения. Да и далеко они были.