Алексей Волков - По обе стороны фронтира

Четверо было не страшно. Равные силы, чего уж там опасаться? Потому атаковать решили в конном строю. Самое простейшее решение. Налететь, одолеть, подобрать Кюхельбекера… Главное – внезапность и стремительность. Пока еще придут в себя, уже все и закончится.

И уже не столь важно, почему именно команчи вышли на тропу войны, да еще так далеко от своих территорий.

– Надо хоть одного в плен взять, – напомнил Бакланов. – Узнать, сколько их всего, кто такие…

– Возьмем, – согласился Бычехвостов. – Чего уж не взять?

– Ну, с богом! – урядник проверил, легко ли выходит из ножен шашка, и поудобнее перехватил пику.

Бычехвостов и Жадов предпочли взять в руки ружья. Четвертый казак, Крюков, решил последовать примеру начальника. Промахнуться на скаку – дело обычное, а пика не подведет.

Уже тронулись, когда обернувшийся назад Жадов тихо произнес:

– Еще индейцы!

– Где?

Остальные успели увидеть лишь одиночного всадника, очень далеко, на пределе видимости спускающегося в очередной распадок.

Ситуация резко изменилась. Возвращающихся налетчиков вполне могло быть несколько десятков. Тут или выжидать, или отступать.

– Атакуем! – с юношеским задором повторил Яков и покосился на ружья в руках казаков. – По возможности – тихо. Спасаем барина и уходим. Там видно будет… Если что… Помните, какая-то груда камней вдали маячила? Вот туда и отойдем.

Ружья мгновенно были спрятаны. Выстрел слышно издалека. Зачем же заранее давать знать о себе?

Кони легким галопом обогнули чересчур крутую горку и влетели на соседнюю, чей склон был более пологим.

Взору предстала большая котловина. Тут и там паслось с десяток лошадей, в паре мест были свалены какие-то вещи, чуть в отдалении горел костер…

Один из индейцев был занят подкладыванием в огонь веток из огромной сваленной неподалеку кучи. Еще двое что-то делали рядом с лошадьми. Зато последний, четвертый, как раз поднимался на вершину, и в руках у него было ружье.

Барин тоже был тут. Сидел на каком-то камне в отдалении от остальных обитателей лагеря и даже не заметил появления избавителей.

Зато остальные!

Двое у лошадей немедленно повернулись, на какое-то мгновение застыли на месте, а затем, словно по команде, запрыгнули на ближайших скакунов. Благо, те непонятно зачем уже стояли оседлыми, словно их владельцы подозревали о вероятном нападении. Скорее же всего, просто собирались чуть проехаться где-нибудь неподалеку. Осматриваясь ли, встречая возвращающихся – большая ли разница?

От костра в сторону рванул находившийся там индеец. Никакого оружия при себе он не имел, и теперь явно несся туда, где оставил его.

Припозднившийся дозорный тоже потерял лишь какие-то мгновения на осмысление случившегося. Ружье уже было у него в руках, и оставалось лишь вскинуть его да прицелиться получше в пролетающих на полном скаку казаков.

Нападающие разделились. Им не требовались приказы. Когда с малых лет даже игры посвящены войне, большинство действий совершается на уровне инстинкта.

Оповещая округу о налете на налетчиков, раскатисто грянул выстрел дозорного. Несущийся на него Жадов чуть отклонился в седле, но то ли недостаточно, то ли Черный Медведь неверно прицелился, пуля ударила казака в левое плечо, едва не сбросила с коня.

Теперь уже таиться не стоило. Казаки привычно гикнули, запугивая криком врага. Крик – ничто в сравнении с выстрелом.

Лишь теперь Кюхля заметил появление освободителей. Вскочил, нелепо взмахнул руками. Попытался что-то крикнуть, но слова застряли, и вышло что-то неопределенное и очень тихое.

Индеец от костра несся прямиком к пленнику. Ни томагавка, ни лука при нем не было. Зато откуда-то взялся нож, и намерения аборигена не вызывали сомнений.

Двое конных устремились навстречу противникам. У этих в руках были пики. Вообще налетчики труса не праздновали, вели себя как настоящие воины. На них напали, так и что? Мужчина должен быть всегда готовым к схватке. В любой ситуации.

Жадову пришлось нелегко. Склон был крут, конь взбирался на него с трудом. Раненый всадник едва управлялся со скакуном, а индеец тем временем пытался перезарядить ружье.

Кюхля, вместо того чтобы бежать, застыл и с изумлением и растерянностью взирал на спешащего к нему индейца.

– Беги! – рявкнул Бакланов, поворачивая коня.

Прежде-то он думал сойтись в схватке с конными. Но по-любому спасти непутевого барина было важнее, чем испытать себя в честном бою.

Двое оставшихся казаков первыми столкнулись с несущимися навстречу индейцами. Если бы Кюхля не был парализован страхом, он мог бы сравнить картину с давно миновавшими рыцарскими временами. Пусть ни у кого из четверых не имелось доспехов, а вместо длинных копий в руках были более короткие пики, при известном поэтическом воображении всадники вполне могли бы сойти за доблестных рыцарей, сошедшихся в поединке во имя прекрасных дам.

В отличие от закованных в броню последователей Артура со товарищи, к таранным ударам прибегать никто не стал. Грудь – плохая замена железу. Потому перед самым столкновением сбавили ход коней, дернулись чуть в стороны, уклоняясь от вражеских пик, но стараясь воспользоваться своими.

Пронеслись мимо, и один из индейцев упал. Крюков умудрился достать его, а теперь трое уцелевших разворачивали коней и уже вертелись в прихотливом танце.

Кюхля все стоял на месте, и лишь едва не в последний момент вдруг развернулся и припустил бегом. Лицо индейца было настолько страшным, что даже охвативший Вильгельма ступор пропал, сменился отчаянной попыткой спасти жизнь.

Преследователь несся намного быстрее. Расстояние сокращалось стремительно. Чуть дальше гнал коня Бакланов, но еще вопрос, кто кого успеет догнать первым?

Интересно, индеец должен был слышать несущегося в погоню, и все равно не желал оставить свой замысел. Словно убить Кюхельбекера стало вдруг вопросом чести.

На холме Медведь все еще заряжал ружье. Процесс долгий, не столь простой, а юноша еще не настолько напрактиковался в нем, чтобы совершать действия совершенно механически. Его спасал крутой склон да ранение Жадова, который с трудом держался в седле.

Кюхля споткнулся, растянулся на земле. Индеец в момент оказался рядом, только и Яков наметом оказался здесь же. Разить на такой скорости пикой почему-то показалось несподручно. Зато к месту оказалась сабля. Один взмах, и индеец вдруг разделился на две части. Удар пришелся по левому плечу, затем клинок прошел сквозь тело и закончил путь у правого бедра. Верхняя часть рухнула прямо на Кюхлю, и чиновник дернулся, вскрикнул, вобрал голову в плечи, очевидно, решив, что все.