Анатолий Спесивцев - Есаул из будущего. Казачий Потоп

Умные матери сами убивали своих детей, зная, что иначе им предстоит скорая и мучительная смерть, погромщики насиловали даже совсем юных девочек и мальчиков. Те, кого просто убивали, могли считать себя счастливчиками, разъяренные ожесточенным сопротивлением мусульмане проявляли в убийствах незаурядную фантазию. Вакханалия насилия и смерти воцарилась в прекрасном некогда городе.

Уничтожение или изгнание трети, если не больше, населения продовольственной проблемы не решило. Уже через несколько недель она обострилась еще сильнее. Из рациона горожан почти исчезла рыба, которую раньше ловили греки из пригородных поселков и деревень. Они большей частью успели погрузить на свои рыбацкие лодки семьи и даже некоторую часть немудреного скарба и уйти в море. Лодок, пригодных для рыбной ловли, осталось мало, да и море в сезон осенних штормов мало подходит для обучения такому ремеслу. Слишком часто смельчаки не возвращались обратно. А вполне правоверные селяне из пригородов стали придерживать продукты, надеясь получить за них зимой намного больше.

К этому времени и многие состоятельные мусульмане уехали прочь, в Египет, Алжир, даже к франкам. Но и оставшихся в городе, нерасторопных и несообразительных, а также просто нищих, не имеющих возможности уехать, было слишком много. Поспешный вывод войск из Румелии стал роковой ошибкой.

Взбаламученные голодом и ненавистью гяуры устроили там настоящую охоту за правоверными, убивая их вне зависимости от пола и возраста. Еэн, когда понял, что выяснение отношений с Гиреем и оджаком переносится на весну, перебросил часть войск обратно, однако слишком поздно. К весне ему удалось восстановить уверенный контроль только над материковой Грецией, Южной Болгарией, Добруджей и большей частью Албании. Македония, Северная Болгария, опустошенные произошедшими событиями, стали ареной борьбы с расплодившимися гайдуками. Сравнив потери своих войск там и мизерность поступлений оттуда, он оставил за собой только прибрежную полосу, отдав непокорные вилайеты на кормление татарам. Попытка вернуться в неразоренную Сербию обернулась разгромом посланного туда войска черногорцами. Вследствие чего и контроль над Северной Албанией, населенной преимущественно христианами, Еэн потерял. Поклявшись жестоко отомстить, он вынужден был отложить мщение на потом.

Естественно, теперь ждать поступлений продовольствия из Румелии, способных прокормить огромный город, не приходилось. О крымском или египетском хлебе можно было только мечтать, треть же Анатолии, им контролируемая, прокормить сотни тысяч стамбульцев не могла. То немногое, что удавалось собрать, диван распределял между войском и жившими в Истамбуле янычарами-ветеранами. Именно эти уже не ходящие в походы воины и поддерживали хотя бы видимость порядка в умирающем городе.

Цены на хлеб и любую еду взлетели до небес, и базары, куда пригородные селяне привозили свои немудреные урожаи, пришлось охранять целыми ортами. Немного погодя их вообще довелось вывести за пределы городских стен, слишком часто арбы, везущие еду, подвергались налетам, желанной добычей для грабителей были и ишаки или старые лошади, запряженные в них. Торговля собственными детьми стала обыденным явлением, их продавали, чтобы спасти. Но покупателей было несравненно меньше, чем продавцов. Ослабевшие от недоедания жители умирали от любых, даже не очень опасных в другое время болезней, землекопы не успевали отрывать могилы.

Голод стал тяжелым испытанием для горожан. Надо заметить, что благодаря шариату в мирные годы жизнь в мусульманском обществе куда менее криминализирована. Там совершается намного меньше краж и других подобных преступлений. Причем меньше как бы не на порядок, чем в равном по величине христианском городе. Но срывается в разбойный беспредел исламское общество несравненно легче и с более тяжелыми для его членов последствиями. Недовольство стамбульской бедноты было умело направлено на сохранявшиеся иноверческие общины. Из них к весне в городе осталась одна – ставшая совсем малочисленной еврейская, тщательно охраняемая проживавшими в Истамбуле янычарами. Даже патриарх и его окружение убыли на один из островов Эгейского моря. От всеобщего городского восстания Еэна спасала регулярная мобилизация желающих в армию, куда охотно записывались все сохранившие силы и имевшие здоровье.

Евреи-ростовщики продолжали свои дела, собирали выкупленные налоги, от них тек, пусть ставший совсем тоненьким, денежный ручеек, поэтому все попытки голытьбы пограбить и этот квартал пресекались самым жестоким образом.

К концу зимы в городе осталось очень мало детей и стариков, они оказались особенно уязвимыми. Многие пожилые люди сами уходили из семей, чтоб дать шанс на выживание собственному потомству. В исламе существует культ не детей, а подчинения старшим, ранее такого обычая, в отличие от Японии, здесь не было. Но в сложившихся обстоятельствах бабушки или мамы, видя угасание внуков или детей, добровольно покидали семью в надежде, что их малыши благодаря этому смогут выжить. Других, «недогадливых», не очень высокоморальные взрослые потомки изгоняли или просто убивали сами.

Неслыханное дело, но даже прелестями своих жен и дочерей некоторые стали торговать в открытую. Коммерция в городе почти умерла, и почтенные, уважаемые ранее люди стали зазывать мужчин к своим ближайшим родственницам для удовлетворения похоти. Кстати, далеко не все посетители выходили из импровизированных публичных домов живыми. Убийство, ранее редкое в огромном городе, в эти страшные времена стало ежедневной обыденностью. Каждое утро стража собирала на улицах раздетые догола трупы.

Да что там проституция! Еэну пришлось принимать меры против каннибализма. Исчезновения людей теперь нередко было вызваны не тем, что они ушли или их насильственно увезли. Часто выяснялось, что бедолаг убили для съедения родственники. Были случаи, когда мужчины начинали убивать собственных детей, одного за другим, себе на еду. Некоторые даже пытались начинать торговлю человеческим мясом под видом козлятины или конины. По Истамбулу пошли шутки наподобие:

– А мясо в пирожке точно свежее? Этот ишак точно не сдох неделю назад?

– Что вы! Он еще сегодня утренний намаз совершал!

Великий визирь приказал всех торговцев, не могущих предъявить доказательство халяльного происхождения пищи, казнить самым лютым образом, однако их число не уменьшалось. Дешевизна продуктов манила истощенных людей, не желавших задумываться о ее причинах. Многие просто спешили воспользоваться случаем кинуть хоть что-то съедобное в вечно голодное брюхо, пытались накормить, спасти от смерти угасающих от голода родных. Население в столице сокращалось, но все равно было слишком большим для территории, которую он реально контролировал.