Евгений Сартинов - Последняя Империя. Война с Китаем

— Похоже на сердечный приступ, — сказала, осмотрев его, дежурная медсестра. Она сделала капитану укол, поднесли к носу пузырек нашатыря. — Надо отвести его в госпиталь.

— Хорошо, возьмите двух бойцов и поднимите его наверх, — скомандовал дежурный по штабу полковник Зе Деминг.

Подхватив капитан под руки, два солдата быстро протащили его по ступенькам к входной двери. Бункер этот строили еще в шестидесятых годах прошлого века, как раз после того как КНР в первый раз испытало свою атомную бомбу. Именно на взрыв атомной бомбы он и был рассчитан, но из-за спешки и просчетов в строительстве был неудобен, мал, душен, не имел лифта. Но зато открыть его снаружи было практически невозможно, только взорвать.

Герметичная дверь с шипением впустила внутрь бункера свежий ночной воздух, и все четверо исчезли в темноте.

Полковник уже забыл про досадный инцидент, склонился над световым планшетом, рассматривая точки, обозначавшие китайскую флотилию. Его удивляло то, что, судя по данным локаторов, за последние полчаса корабли НОАК не продвинулись ни на милю. «Они что там, встали на якорь? — Думал Деминг. — Но это невозможно, не те глубины, и как это сделать в штормовую погоду. И почему Кингшенг столь легкомысленно отправился в цирк?»

Через пару минут его глаза зафиксировали рядом с собой какое-то суетливое движение. Деминг повернул голову, и в тот же миг резкий удар по голове отключил его сознание. Когда полковник пришел в себя, он первым делом пошевелился и понял, что лежит на полу лицом вниз со связанными за спиной руками. Повернув голову, он увидел рядом с собой в точно такой же позе лейтенанта из его команды, а за ним еще кого-то в оливковой форме. «Как это произошло?» — подумал Деминг. И тут он услышал знакомый голос, тот, несомненно, принадлежал капитану Венкэнгу. Тот что-то оживленно говорил, потом засмеялся. В его голосе не было даже следа от былой немощи. Чувство бессилия и ненависти заставили полковника застонать, его сердце словно сдавило тугой удавкой, но никто из новых хозяев старого бункера не обратил внимание на этот тихий звук.

Ни один приказ, ни один призыв к сопротивлению не поступил в войска.

В это время высадившиеся с бортов подводных лодок диверсанты обезвредили береговые батареи. Часовых снимали бесшумно и бескровно. Это было сделано специально — китайцы не должны были убивать китайцев. Был сброшен десант на авиабазы, морские порты и другие, самые важные объекты обороны. Здесь все так же прошло без единого выстрела, и почти везде диверсантов встречали представители «пятой колонны». После этого к пирсам подошли десантные корабли, быстро, но без спешки высадивших основные силы захватчиков. Самые большие проблемы ожидались со стороны американских военных. Но Вейшенг, а именно он разрабатывал план вторжения, сумел предусмотрел и это. Небольшая коробочка в кармане начальника генштаба глушила все радиосигналы, что пытались прорваться к ушам генерала Крейга, а все личные посланники, которых было трое, были обезврежены еще в фойе циркового помещения. Их так же не убили, просто обездвижили на пару часов. Китай очень не хотел ссориться с Америкой.

За все время вторжения на Тайване произошло три боевых столкновения, в которых погибли восемь человек, пять со стороны островитян и три со стороны войск континентального Китая. Поднялись в воздух два самолета F-16, один был сбит, а второй улетел и сел в Японии, где пилот попросил политическое убежище. Умер от сердечного приступа полковник Зе Деминг. Были арестованы всего десять человек, во главе с Президентом Тайваня. О том, что происходит что-то невероятное, обыватели могли догадаться по тому, что перестало вещать местное телевиденье, и отказала мобильная связь. Но шторм, что так неудачно подставил министра обороны, через час накрыл и остров, так что все списалось на непогоду. Точно так же на непогоду списали исчезновение самолета министра обороны.

Только утром жители города узнали, что они уже не являются гражданами суверенного государства, а частью большого, огромного Китая. С обращением к гражданам Тайваня выступил улыбающийся Ван Джин. Его обращение демонстрировалось одновременно и по местному телевиденью, и по всем огромным рекламным экранам столицы, так что толпы людей скопились на улицах, вслушиваясь в слова улыбающегося человека с приятной, внушающей доверие внешностью. Ван Джин пояснил, что ничего в жизни граждан Тайваня не изменилось. Они так же могут работать, жить и не опасаться никаких репрессий или экспроприаций. В самом деле, по всему острову работали банки, магазины, закусочные. Даже местные полицейские к двенадцати часам дня снова появились на улицах Тайбея. Кроме того, всем жителем Тайваня обещался бесплатный проезд на историческую родину, в те места и к тем родственникам, с кем они были разъединены после 1949 года. Это не было чем-то особенным, и без этого тайваньцы спокойно ездили в континентальный Китай. Но как ни странно, именно это вызвало небывалый энтузиазм среди тайваньцев. Народ даже прошелся в импровизированной демонстрацию, что прошла не без подсказки заранее обученных людей. На улицах Тайбея не было ни одного человека в военной форме НОАК. Пробовали протестовать только члены семейства самого Чан Кайши, был даже один факт самосожжения. Но все это не вышло за пределы городских сплетен. Пропагандистская машина Шоушана работала на полную катушку. Картины радостных демонстраций восхищенных тайваньцев заполонили экраны жителей планеты Земля. В передовицах большинства газет мира воссоединение материкового и островного Китая сравнивалось с падением Берлинской стены и объединением Германии. В таких условиях робкие протесты Японии, Южной Кореи и Австралии прозвучали гласом вопиющего араба в пустыне Негев.

Трудней всего руководству Китая было договориться с Америкой. США не хотели терять такой важный пункт влияния в подбрюшье Китая, а Китай не хотел иметь у себя под днищем страны такую бомбу замедленного действия. В конце концов, через два года нудных переговоров решили поступить по прецеденту, и установили базам США на Тайване статус, похожий на статус базы Гуантанамо на Кубе.

Мин Чангминг получил то, что хотел — он стал неким передаточным звеном между правительством Китая и островной администрацией, а спустя два года и президентом Тайваня.

Генерал Хи Кингшенг за свое предательство получил в личное владение небольшой остров в Тихом океане и огромный счет в банке, позволяющей генералу содержать благоустроенную виллу, прислугу и обилие малолетних девочек в возрасте от десяти до двенадцати лет. Только они возбуждали этого толстого старика. О таком рае он мечтал всю свою жизнь.