Александр Трубников - Рыцарь Святого Гроба

– Хорошо вам, сир, – завистливо вздохнул виллан, – а в меня без малого два года монахи пытались латынь вбить – и ни в какую. Слова вроде и знаю, читать могу, а о чем говорят, не понимаю, хоть кол на голове теши.

– Так ты, значит, грамотный? – искренне удивился рыцарь. – А мне сказали, что вроде как пейзанин.

– Ну, в общем, так оно и есть, сир, – согласился виллан. – Мой дед был сервом барона Монтелье, а отец взял на откуп большую вырубку и заложил там виноградники. Еще недавно у нас было пятьсот акров земли и пятнадцать работников. Вот он и оплатил мое обучение в монастыре.

– А зовут тебя как? – оттаял наконец рыцарь. – Не Жак же, в самом деле…

– Именно Жак, – рассмеялся виллан. – Жак из Монтелье, к вашим услугам.

Де Мерлан стал смеяться вслед за ним и уж было открыл рот, чтобы спросить о чем-то еще, как вдруг его отвлекли новые звуки – словно крупные горошины застучали по гулкой деревянной поверхности. После каждого стука до ушей собеседников доносились возбужденные возгласы. Это неугомонные студиозусы, опустошив очередной бочонок сидра, перевернули его вверх дном и затеяли игру в кости.

Лицо рыцаря исказилось самой что ни на есть странной гримасой. Глаза его прищурились, он встопорщил усы и издал утробный рык, словно недавно проснувшийся по весне медведь при виде дупла, полного густого ароматного меда. Затем сир Робер де Мерлан порылся в своем дорожном мешке, извлек оттуда худой кошель из грубой воловьей кожи, потряс им, с трудом добившись унылого неубедительного звона, и устремился в центр круга игроков. Жак из Монтелье удивленно пожал плечами, тем самым продемонстрировав свое отношение к азартным играм. Сир Робер исчез в кругу играющих, и сразу же после этого там произошло заметное оживление. Жак стал невольно прислушиваться.

После первого броска студиозусы весело загомонили, а к месту игры потянулись любопытные попутчики. После второго любители высоких наук и дешевых вин обрадованно закричали. Один из них вырвался из толпы, во всю прыть понесся к люку и вскоре вернулся, держа под мышкой очередной бочонок. После третьего броска в углу, где шла игра, воцарилась тишина. Расталкивая монахов, которые, поднимаясь на носках, пытались рассмотреть, что же происходит за импровизированным игровым столом, из толпы выбрался мрачный, как грозовая туча, рыцарь. Он швырнул на деревянную палубу опустошенный кошель, склонился над мешком, вынул из него потертый и местами латаный кожаный доспех и начал проталкиваться обратно в круг. Жак встал, посмотрел на свои вещи, покосился на соседей, неодобрительно покачал головой, а затем решительно отправился вслед за рыцарем.

Достославный сир Робер сидел на полу, придерживая рукой аккуратно сложенный доспех, который, как и предполагалось, оказался ставкой на кону. Напротив расположился один из студиозусов – по всей вероятности, предводитель всей шайки. Отлично сшитый наряд дорогого шелка и кинжал миланской работы в ножнах, инкрустированных драгоценными камнями, выдавали в нем отпрыска богатой ломбардской семьи. Перед ним на поверхности бочонка лежали стопки золотых и серебряных монет, свидетельствуя о том, что, по крайней мере, в одной из трех наук, обязательных для парижских студентов (коими являлись азартные игры, соблазнение горожанок и дуэли), он изрядно преуспел. Студент-ломбардец, ехидно ухмыляясь, потряс деревянный стакан. Кости громыхнули по дну и остановились. Толпа вздохнула, как один человек. Лицо рыцаря прояснилось. Плотоядно посверкивая глазами в сторону принадлежащих ломбардцу денег, де Мерлан схватил кости и стаканчик, сделал несколько небрежных движений и выпустил кубики на деревянную поверхность. В этот момент кто-то из зрителей толкнул Жака в бок, он непроизвольно шагнул назад и оказался за широкой спиной послушника-бенедиктинца, который закрыл от него игру. Студиозусы злорадно завопили.

– Воистину неисповедимы пути Господни и промысел Всевышнего! – произнес послушник. – Вначале на кону было по ливру. Ломбардец выбрасывает три и два, рыцарь мечет два и один. Рыцарь, как опытный игрок, удваивает – ставит два ливра. У ломбардца выпадает четыре, у рыцаря – снова три! Рыцарь, желая хоть немного отыграться, ставит за шесть денье свой доспех. Ломбардец мечет тройку, а у рыцаря выпадает два! Сколько лет играю, а такого еще не видал.

Де Мерлан пнул в сердцах ни в чем не повинный доспех, отвесил по дороге пару оплеух подвернувшимся под руку монахам и, возвратившись на свое место, с размаху плюхнулся на солому и снова уставился в переборку.

– Сочувствую вам, благородный господин! – выдержав приличествующую моменту паузу, искренне произнес Жак. – Такого невезения просто не бывает. Вы крестоносец?

– Был им до сего момента, – прорычал, не поворачиваясь к собеседнику, де Мерлан. – За три ливра я мог добраться до Палермо, купить там приличный щит и кольчугу и поступить на службу к одному из нобилей, которых император Фридрих собирает для отвоевания Иерусалима. А в сражениях на Святой Земле можно обзавестись всем – лошадьми, золотом, слугами… Теперь же мне остается одно – наниматься в Неаполе или Мессине за шесть денье в неделю в копейщики к какому-нибудь купчишке-иудею!

Жак о чем-то задумался.

– Вот что, благородный господин! – продолжил он, словно приняв какое-то решение. – Не желаете ли вы прогуляться наверху, подышать воздухом и немного успокоиться? Глядишь, какая мудрая мысль в голову и придет. А я пока тут останусь, вещи постерегу.

– Ты так думаешь? – хмуро и подозрительно взглянув на виллана, спросил де Мерлан, словно пытаясь отыскать в этом, честно говоря, чрезвычайно разумном предложении неведомый подвох.

Но лицо собеседника выражало крайнюю степень доброжелательности, не дающую ни малейших оснований сомневаться в том, что его совет вызван одной лишь заботой о вновь обретенном знакомце. Де Мерлан что-то неразборчиво пробубнил себе под нос, опоясался мечом и, грузно переваливаясь с ноги на ногу, затопал в сторону лестницы, ведущей наверх.

На палубе было солнечно, ветрено и прохладно. Робер выдохнул, изгоняя из легких спертый воздух трюма, а из души горечь поражения, после чего вдохнул полной грудью и осмотрелся по сторонам.

У господских шатров за походным столиком сидели с кубками в руках два негоцианта, рыцарь из нобилей и епископ, своим очень длинным носом, круглыми глазами и красной матерчатой шапочкой разительно напоминавший дятла. Вокруг них суетился слуга с огромным кувшином, время от времени подливая в кубки вина.

Чуть дальше в сопровождении двух копейщиков прогуливалась вчерашняя дама. На сей раз на ней был не белый, а темно-бордовый наряд. Впрочем, это никак не проясняло, кто она такая, ибо у охранников на камзолах не было гербов, а сама она продолжала тщательно укрывать лицо от любопытных взглядов.

Под парусом, собрав перед собой десяток слушателей, разглагольствовал невысокий человечек с ярко-рыжими волосами и огромным крестом на груди.

Робер подошел поближе и прислушался к разговору двух паломников.

– Кто это? – спрашивал один у другого.

– Это Рыцарь Надежды! – отвечал его товарищ. – Говорят, он в Святой Земле не единожды побывал, а уж знает про земли и народы всякие, про мавров и сарацин, про доблестных крестоносных рыцарей столько, что ни в сказке сказать ни пером описать. Не успел Марселлос за кормой скрыться, так он как начал рассказывать – до сих пор не умолкает. И хоть бы раз повторился!

– А он что – и в самом деле рыцарь?

– Да вроде нет, одет как обычный бургер. Но осе его Рыцарем Надежды кличут, да и сам он только на это имя и отзывается.

– Как только мы зайдем в мессинский порт, – продолжал разглагольствовать рыжий, – желающие всего за полденье могут проследовать со мной. Я познакомлю уважаемых пилигримов с достопримечательностями этого древнего города, укажу лучшую и очень дешевую харчевню, а также отведу в лавки, где мои друзья-торговцы, исключительно из любви к Господу, продадут вам свои товары со значительной уступкой в цене! Кроме того, уважаемые паломники…

Что еще «кроме того» входило в услуги предприимчивого Рыцаря Надежды «всего за полденье», Робер не узнал. С кормовой башни, где располагался капитанский мостик, прозвучал зычный окрик: «К повороту!» – и палубные матросы кинулись загонять пассажиров в трюм, чтобы те во время маневров не путались под ногами. Капитан, с раннего утра наблюдающий за птицами, проследил, как четвертый или пятый по счету альбатрос, совсем почти не шевеля крыльями, устремляется в сторону Корсики, и решился-таки выйти в открытое море. Матросы налегли на шкоты, подбирая прямоугольный парус, рулевые – по два человека – на рулевые весла, и вскоре неф начал медленно разворачиваться кормой к берегу-

Робер рыкнул на матросов и задержался наверху, наблюдая за галерой «Фалько», шедшей на веслах. Оттуда донеслись удары задающего ритм большого барабана и крики надсмотрщиков. Вскоре над кораблем тамплиеров поднялся косой латинский парус с красным восьмиконечным крестом.