Александр Михайловский - Мир царя Михаила

Мы не смогли перехватить его во время поездки по Транссибирской магистрали. А силы для этого были задействованы немалые. Теперь нам уже ясно, что из города Дальний выехала в Петербург, говоря военным языком, ложная, отвлекающая группа. И хотя в ней были великий князь Александр Михайлович, адмиралы Алексеев и Ларионов, в ней не было того, кто считался главной дичью в нашей охоте – русского императора.

Ну, а помимо прочего, был брошен вызов не только нашему военному могуществу, но и нашему политическому влиянию. Вы уже слышали про то, как эти датские хамы забросали здание нашей миссии в Копенгагене гнилыми бананами и тухлой рыбой. Полиция при этом странно бездействовала, следя лишь за тем, чтобы в окна миссии не бросали камни. Это величайшее унижение для нашей Империи, над которой никогда не заходит солнце.

Но я все же согласен с сэром Уильямом в том, что разгром нашего флота, или даже его отступление с ничейным результатом было бы для нас большим унижением.

Находясь на грани войны с русскими, а может быть, и с германцами, мы должны признаться себе в том, что один единственный неудачный выстрел может привести к катастрофичному исходу, поскольку сражаться на равных с Континентальным альянсом мы не можем. Кайзер Вильгельм уже плотоядно потирает руки. От такого неожиданного подвернувшегося ему счастливого случая он же сам не свой. Ему, наверное, снятся по ночам наши колонии в Азии и Африке, над которыми развевается германский флаг. Вы уже знаете, что он не так давно приветствовал ныне покойного русского императора, назвав его «Адмиралом Тихого океана», а себя – «Адмиралом Атлантического океана».

– Каков наглец! – воскликнул возмущенный первый лорд Адмиралтейства. – Атлантический океан – это, можно сказать, наше внутреннее море…

– Тихо, джентльмены, вы не в Парламенте, – прервал разбушевавшихся подчиненных британский премьер, – здесь криком делу не поможешь. Совершенно очевидно, что масштаб угрозы был ранее нами явно недооценен. Сэр Генри прав, прямое военное столкновение с «континенталами» сейчас для нас смерти подобно. Они в любом случае превосходят нас, особенно на суше. Мы должны как можно быстрее создать контрсоюз, не менее могучий, чем Континентальный альянс. Сэр Генри, мы уже с вами говорили об этом. Австрия, Турция, Италия, САСШ, по возможности Франция…

Мы должны стать мудрыми, как змеи, и хитрыми, как лисы, выведывая секреты наших врагов и внося в их умы смуту и раздор. Поддерживая в России и Германии разного рода нигилистов и революционеров, мы должны учесть, что в результате нашей грубой и неаккуратной работы – я имею в виду покушение на императора Николая, – в Российской империи фактически возродили Приказ Тайных дел, существовавший при царе Алексее Михайловиче.

Сэр Генри может подтвердить вам, что Главное управление государственной безопасности России уже лишило нас нескольких весьма способных и тщательно законспирированных агентов. Стоит ожидать, что в ближайшее время аналогичная служба появится и у кайзера Вильгельма, и так уже имеющего весьма опытную и профессионально подготовленную полицию.

В дальнейшем следы мятежей на окраинах, взрывов и убийств ни в коем случае не должны вести сюда, на Даунинг Стрит. Для всех этих грязных дел должна быть создана отдельная служба, задачей которой будет тщательное заметание следов. Я бы назвал ее SIS – Secret Intelligence Service. Наше правительство и наши дипломаты, как жена Цезаря, в любом случае должны оставаться выше всех подозрений. В ближайшее время мы должны всемерно способствовать усилению собственного Союза, который я предлагаю назвать Северо-Атлантическим, и также основательно способствовать внутреннему ослаблению и разрушению Континентального альянса. Это работа для нас с сэром Генри.

Вы же, сэр Уильям, должны будете получить как можно более достоверные данные о возможностях кораблей из будущего, и с их учетом пересмотреть планы строительства нашего флота. Учтите, речь идет о самом существовании метрополии. Одна ошибка, и Британская империя разделит судьбу Римской, а мы с вами, джентльмены, войдем в учебники истории как люди, которые проиграли битву врагам Британии, подобно последнему англосаксонскому королю Гаральду Годвинсону, проигравшему битву при Гастингсе герцогу Вильгельму Нормандскому. Помните об этом, джентльмены.

Штабс-капитан Бесоев Николай Арсеньевич

Эх, как красивы вечера на Балтике! Все словно вокруг нарисовано акварелью серо-синих цветов. Серое море, серые скалы на горизонте, лишь небо еще синее, но уже начинающее сереть в приближающихся сумерках. Кто-то скажет – мрачно, но лично мне это очень нравится.

Вот, потянуло меня на лирику. А чем мне сейчас еще заняться? Все вроде при делах, а я один получаюсь – не пришей, не пристегни… Ирина возится со своей подопечной, Сосо, переговорив со мной, теперь о чем-то горячо спорит с Ниной Викторовной, а я пока просто неспешно прогуливаюсь по палубе и дышу соленым морским воздухом.

А вот идет мне навстречу еще один, такой же одинокий и неприкаянный, как и я. Государь-император собственной персоной. Похоже, что его что-то мучает. Вон, как он ходит туда-сюда по баку, от шестидюймовой пушки до боевой рубки и назад. И лицо у него какое-то озабоченное. Догадываюсь, почему он так волнуется – переживает, бедный – как пройдет встреча его в новом качестве в Петербурге. И как поступить с мятежными родственниками?

По идее, надо судить их строго и отправить туда, куда Макар телят не гонял. Но лица императорской фамилии суду не подлежат. Хотя прецедент был. Петр I приказал судить своего сына и наследника царевича Алексея Петровича. И тот был приговорен к лишению живота. После чего отдал Богу душу в Петропавловской крепости при весьма странных обстоятельствах. То ли придушили его, то ли сам помер.

Сможет ли император Михаил Александрович поступить так же, как его великий предок? Тем более что выбора-то у него и нет. Прощать такое просто невозможно. Простишь – жди очередного мятежа и покушения на священную особу государя-императора…

Похоже, что я угадал. Михаил, заметив меня, вдруг сломал свой накатанный маршрут, решительно повернул в мою сторону и, подойдя, приветливо поздоровался со мной.

– Вышли подышать воздухом, Николай Арсеньевич? – спросил он. – А ведь действительно, в каютах немного душновато.

– И это тоже, – ответил я. – Но вижу, Михаил Александрович, что вас гнетет что-то. Если это в моих силах, то буду рад помочь вашему величеству – хоть советом, хоть делом.