Андрей Посняков - Властелин Руси

Ярл посмотрел на Порубора:

— Есть ли более короткий путь?

— Н-н-нет, — отвел глаза тот.

— Не лги, вьюнош! А тот, что ведет от капища на Роси-реке?

Порубор округлил очи:

— Но там же опасно! Это путь колдунов Дира!

— Ты сможешь провести там?

— Конечно, но…

— Тогда бросаем ладью и немедленно выступаем! Снорри, поднимай людей, да пусть побыстрей собираются, сам ведь слышал — киевляне ждут нас с надеждой.

Спрятав часть ромейского золота на берегу и затопив ладью, небольшой отряд Хельги-ярла углубился в густой еловый лес, ближе к Киеву сменившийся дубравами, рябиновыми рощами, липой.

— Они и впрямь нас отсюда не ждут, — удивленно качал головой Порубор. — Все ж таки как хитромудр Олег-князь!

В город решили войти по-тихому, и в этом вопросе неожиданно вызвался помочь Ярил, через знакомых плотников.

— Они сейчас наверняка у пристаней пасутся. Ладейки переделывают, амбары…

— Что ж, с плотниками так с плотниками, — пожал плечами Хельги. — Почему бы и нет? Надо только дать весточку Харинтию.

— Так я ж передам! — рассмеялся Порубор. — Меня-то никто ни в чем не заподозрит!

— А вот тут ты ошибаешься, парень! — Ярл положил руку на плечо юноши. — Хоть ты и не глуп, но все же учись думать. Тебе кажется, что, вернувшись домой, ты в безопасности? Наивный… Вспомни, у кого теперь вся власть в Киеве?

— Еще не вся… Еще не было решения веча!

— Вече? Хм… Люди Дирмунда наверняка давно уже заметили твое отсутствие… Да, да… слишком уж ты известен в Киеве, ведь вряд ли кто сравнится с тобой в твоем деле.

— Ты забыл про Ерофея Коня, князь, — покраснев, возразил отрок. — Он тоже — проводник не из последних.

— Речь сейчас о тебе, а не о Ерофее…

Проблему неожиданно разрешил Ярил, упомянувший про плотников и корабельщиков, кои вполне могут, не привлекая особого внимания, сообщить кое-что Харинтию Гусю.

Так и вышло: наняли за две резаны гунявого Евсила, купеческого ярыжку, тот и обещал передать поклон Харинтию от «ромейского гостя, с кем хаживали когда-то у Любеча и Чернигова».

— Слова-то он не перепутает, твой Евсил? — хоронясь в кустах, зябко поежился ярл. Светало, и киевские высокие стены постепенно освобождались от пелены густого тумана.

— Да не должен, — хохотнул Ярил. — Я ему и от Харинтия обещал за хорошую весть полкуны. Даст Харинтий-то?

— Даст. Куда денется?

Люди Харинтия оказались у пристаней уже к полудню, передав Ярилу поклон от хозяина, почтительно поклонились ярлу:

— Наш господин ждет!

— Что ж, идем… — Хельги поправил простой плащ, накинутый поверх заштопанной туники. Вообще, видом своим он сильно напоминал средней руки торговца. Как и было задумано. Гриди — по крайней мере, те из них, кто сопровождал князя в город, — были одеты соответствующе, спасибо плотникам и сделавшему небольшой гешефт гунявому приказчику Евсилу.

Воротная стража пропустила процессию беспрепятственно, обрадованная получением мзды от нескольких смердов, приехавших на торжище с тремя возами жита. Оказавшись на Подоле, ярл с улыбкой оглянулся на Дивьяна:

— Все забывал тебя спросить… Нравится Киев?

— Да, — восхищенно кивнул парень. — Красивый, большой город. Стены, валы, улицы… А торжище? Даже больше, чем в Ладоге. Все хорошо… однако у нас, на Шугозерье, все одно — лучше.

— Ишь ты, на Шугозерье, — усмехнулся Хельги. — Что ж, придет время, тебя туда и отправлю…

Последние слова ярла были заглушены звоном колоколов, внезапно донесшимся из христианских храмов, недавно выстроенных ромейской общиной из крепких сосновых бревен.

— Сегодня похороны Аскольда, — обернувшись, пояснил человек Харинтия — смуглый светлобородый мужик с тяжелым, видно, много чего нехорошего повидавшим взглядом.

— Хоронят Хаскульда, а в колокола бьют поклонники распятого бога… — недоверчиво покачал головой Снорри. — Умерший конунг, что, был одним из них?

— Да, два года назад князь Аскольд принял христианство. Из Царьграда специально для этого был отправлен епископ. Тогда же, говорят, крестился и Дир.

— Дир?! — Хельги едва не охнул. — Что-то не видал я у него на шее креста!

Миновав шумящий Подол, они свернули к Горе, — там, за Перуновым капищем, и находилась обширная усадьба Харинтия Гуся. Осторожно пройдя задами, постучали в небольшую калитку. Раскидистые ивы шумели за частоколом, и лучи выбравшегося из-за облака солнца ярко освещали высокие хоромы купца.

Харинтий Гусь принял ярла радушно. Низко поклонившись, кивнул на крыльцо:

— Потрапезничаем отдельно от всех, князь. Заодно и поговорим…

Обед был шикарным, по-византийски изысканным. Тушенные в белом вине ребра барашка, жареные перепела, рыба в грибном соусе, горошек, огурцы в меду, жаворонки в молоке, сдобренном шафраном, даже паштет из соловьиных язычков. Пожалуй, никто еще так не едал в Киеве! А вино? Красное — цвета крови, терпкое, кисло-сладкое на вкус, белое — игристое, веселящее, такое, что, попробовав, никак не захочется оторваться; стоялые меды, медвяной квас, пиво…

Обо всем переговорили с Харинтием: и о том, что тревожило киевских именитых купцов, и о заботах более мелкой торговой теребени, о тайных мыслях простых киевлян и о надеждах дружины. Картина складывалась не простая, даже, может быть, сложнее, чем в Новгороде, где было гораздо меньше алчущих власти группировок. Опирающийся на страх Дир устраивал, пожалуй, не столь и многих. Ну, высшее жречество — облакогонителей, вообще волхвов — собственно, на них он и опирался, плюс часть бояр, довольно значительную, коих друид поддерживал надеждами на скорое закабаление смердов — об этом уже открыто говорилось на торжищах и у пристаней, что, конечно, не могло не вызвать ответной ненависти самих смердов, коим уж очень не хотелось превратиться в зависимых закупов и рядовичей, а то и вообще — в челядь. Дирмунда, похоже, эта сторона проблемы не волновала нисколько — кто когда брал в расчет сиволапых мужиков, быдло? Другое дело — дружина, профессиональные воины. Старшая дружина — бояре — имела людишек и земли, младшая же — «детские», «отроки», «гриди» — кормилась милостью князя и, как манны небесной, жаждала успешных военных походов. В общем, все было как в Новгороде, только в больших масштабах. И еще одно — дружинники, особенно младшая дружина, были очень недовольны действиями Дира в последнем походе. Если бы не славный князь Олег Вещий — не было бы у них ни богатства, ни чести. Жаль, хороший был князь, удачливый и хитроковарный, вот бы и киевлянам такого!

— Дир уже считает себя единовластным хозяином Киева, — нехорошо усмехнулся Харинтий. Черные волосы его рассыпались по плечам, круглое, обрамленное недавно подстриженной по ромейской моде бородкой лицо покраснело не столько от выпитого, сколько от разговора.